Петр Кропоткин - Речи бунтовщика Страница 17

Коммуна XIX вѣка поставитъ себѣ цѣлью уничтожить соціальное неравенство. Она постарается завладѣть всѣмъ общественнымъ капиталомъ и предоставитъ его тѣмъ, которые будутъ работать надъ улучшеніемъ благосостоянія всего общества. Она будетъ стремиться сломить силу капитала и предупреждать возможность возникновенія аристократіи, которая была причиной гибели коммунъ среднихъ вѣковъ. Возьметъ-ли она въ союзники священника и монаха? Будетъ-ли она подражать предкамъ, которые, создавая Коммуну, учредили государство въ государствѣ и, уничтоживъ власть короля, создали въ коммунѣ ту же власть, забывая, что стѣны города не избавятъ этой власти отъ присущихъ ей недостатковъ? Будутъ-ли пролетаріи нашего вѣка подражать флорентинцамъ, которые, уничтожая титулы или сохраняя ихъ, какъ клеймо, не препятствовали возникновенію новой аристократіи, аристократіи туго набитаго кошелька? Захотятъ-ли они, подобно своимъ предшественникамъ, возсоздать ту іерархію власти, которую они только что низвергли? Будуте-ли они заменять однихъ людей другими, не касаясь самихъ учрежденій?

Конечно, нѣтъ! Коммуна XIX вѣка не повторитъ старыхъ ошибокъ. Она будетъ не только коммуналистической, но и коммунистической. Она произведетъ полный переворотъ какъ въ политикѣ, такъ и вопросахъ производства и обмѣна. Коммуна будущаго не будетъ разрушать государства, чтобъ сейчасъ же возстановить его; она положитъ конецъ представительному правительству и не передастъ своихъ правъ случайно избраннымъ.

Свергнувъ тяжелое иго своихъ господъ, попыталась-ли Коммуна среднихъ вѣковъ нанести имъ окончательное пораженіе? помогла-ли она сельскому населенію, предоставила-ли ему свое оружіе, защитила-ли тѣхъ несчастныхъ, на которыхъ гордо смотрѣла съ высоты своихъ стѣнъ? — Далеко нѣтъ! Руководимая чисто эгоистическимъ чувствомъ, средневѣковая Коммуна заперлась въ своихъ укрѣпленіяхъ. Сколько разъ она поднимала мосты и запирала ворота передъ рабами, тщетно пришедшими искать у нея спасенія; съ преступнымъ равнодушіемъ смотрѣла она, какъ ихъ истребляли на ея глазахъ. Гордая своей свободой, она не стремилась распространить ее на тѣхъ, которые изнемогали подъ тяжестью рабства. Цѣной этого рабства не одна коммуна получила свою независимость. Да и, собственно говоря, богатымъ буржуа было выгодно, чтобъ рабы были вѣчно прикрѣплены къ землѣ, не знали ни промышленности, ни торговли и были-бы вынуждены обращаться къ городу за желѣзомъ, металлами и всѣми продуктами производства. Ремесленники пытались иногда протянуть руку рабамъ, но они были безсильны передъ буржуа, которые захватили власть, владѣли оружіемъ и платили наемнымъ войскамъ.

Теперь дѣло обстоитъ совершенно иначе. Парижская Коммуна, будь она побѣдительницей, не ограничилась бы тѣмъ, что дала бы себѣ болѣе или менѣе свободныя городскія учрежденія. Если бы парижскому пролетаріату удалось разорвать свои цѣпи, настала-бы соціальная революція, которая изъ Парижа распространилась-бы на всѣ сельскія коммуны. Парижская Коммуна въ моментъ самой отчаянной борьбы за свое существованіе не забыла-бы крестьянина и кричала-бы ему: „Бери землю, всю землю!” Она не ограничилась-бы одними словами и, если-бы это понадобилось, ея доблестные сыны съ оружіемъ въ рукахъ пошли-бы въ отдаленныя деревни помогать крестьянину совершить свою революцію, изгнать скупщиковъ, завладѣть всей землей и передать ее тѣмъ, кто хочетъ и умѣетъ извлекать изъ нея урожай. Коммуна среднихъ вѣковъ стремилась запереться въ своихъ стѣнахъ; Коммуна XIX вѣка стремится расшириться, стать всемірной. Она отказалась отъ привилегій данной коммуны во имя интересовъ и солидарности всего человѣчества.

Коммуна среднихъ вѣковъ могла до нѣкоторой степени изолировать себя отъ сосѣднихъ. Ея сношенія съ другими коммунами ограничивались заключеніемъ договоровъ для защиты правъ городовъ или для взаимнаго охраненія членовъ Коммуны во время ихъ дальнихъ путешествій. Лиги, заключенныя отдѣльными городами, какъ это было въ Ломбардіи, Испаніи и Бельгіи, были слишкомъ непрочны, вслѣдствіе разнородности интересовъ и различія привилегій; онѣ быстро распадались на отдѣльныя группы, или же гибли подъ давленіемъ сосѣднихъ государствъ.

Группы, которыя образуются теперь, не будутъ имѣть съ ними ничего общаго. Самая маленькая коммуна не просуществуетъ и недѣли безъ того, чтобъ не быть принужденной войти въ сношенія съ промышленными, торговыми и артистическими центрами; эти центры, въ свою очередь, почувствуютъ необходимость широко открыть свои двери жителямъ сосѣднихъ деревень, окружающихъ коммунъ и отдаленныхъ городовъ.

Пусть какой-нибудь крупный центръ провозгласитъ себя „коммуной”, уничтожитъ у себя частную собственность и введетъ коммунизмъ, т. е. коллективное пользованіе общественнымъ капиталомъ, орудіями и продуктами труда, и если этотъ городъ не будетъ окруженъ непріятельскими войсками, то по истеченіи нѣсколькихъ дней безконечные ряды подводъ устремятся на его рынки, и поставщики изъ отдаленныхъ портовъ будутъ присылать цѣлыя партіи сырого матеріала; продукты же производства этого города, удовлетворивъ потребностямъ его жителей, пойдутъ искать себѣ покупателей во всѣ концы свѣта. Иностранцы цѣлыми толпами устремятся въ этотъ городъ, будутъ восторгаться его порядками и разсказывать у себя дома о чудной жизни свободнаго города, гдѣ всѣ работаютъ, гдѣ нѣтъ ни бѣдныхъ, ни угнетенныхъ, гдѣ каждый пользуется плодами своего труда и никто не стремится захватить львиной доли. Отчужденности бояться нечего: если коммунисты Соединенныхъ Штатовъ и жалуются, то никакъ не на отчужденность, а на вмѣшательство сосѣдней буржуазіи въ ихъ дѣла.

Въ наше время торговля и обмѣнъ не только перешагнули черезъ искусственныя границы, но и разрушили стѣны средневѣковыхъ городовъ. Они установили ту связь, о которой нельзя было и думать въ средніе вѣка. Всѣ населенные пункты Западной Европы такъ тѣсно связаны между собой, что отчужденность стала невозможной. Не найдется ни одной деревни, будь она расположена даже на вершинѣ недоступной горы, которая не имѣла-бы своего промышленнаго и торговаго центра, порвать съ которымъ она уже не можетъ.

Развитіе крупныхъ промышленныхъ центровъ имѣло еще большее значеніе.

И въ наше время личные интересы могутъ помѣшать объединенію двухъ сосѣднихъ коммунъ, возбудить между ними раздоры и вызвать ожесточенную борьбу. Но если эти причины и будутъ препятствовать союзу двухъ коммунъ, то онъ все же будетъ заключенъ, благодаря вмѣшательству крупныхъ центровъ. Часто встрѣчаются два мелкихъ сосѣднихъ городка, которые ничѣмъ между собой не связаны: ихъ рѣдкія сношенія приводятъ чаще къ столкновеніямъ, чѣмъ объединенію. Но оба они поддерживаютъ непрерывныя сношенія съ однимъ и тѣмъ же центромъ, безъ котораго они не могутъ существовать; какъ-бы сильна ни была вражда между ними, ихъ принуждаетъ объединиться тотъ большой городъ, въ который они возятъ свои продукты и откуда получаютъ запасы. Каждый изъ нихъ долженъ будетъ примкнуть къ одной и той же федераціи, чтобъ поддерживать сношенія съ этимъ центромъ и группироваться вокругъ него.

Но этотъ центръ не будетъ имѣтъ значительнаго преобладанія надъ окружающими коммунами. Благодаря безконечному разнообразію нуждъ торговли и промышленности, всѣ населенныя мѣста имѣютъ по нѣсколько центровъ; по мѣрѣ развитія потребностей городовъ, они будутъ примыкать еще къ новымъ центрамъ, которые будутъ удовлетворять ихъ новымъ нуждамъ. Наши потребности такъ разнообразны и нарождаются съ такой быстротой, что скоро одна федерація не будетъ въ состояніи ихъ удовлетворить. Коммуна почувствуетъ необходимость заключать новые союзы, основывать новыя федераціи. Состоя членомъ одной группы, завѣдующей доставленіемъ пищевыхъ продуктовъ, коммуна должна будетъ стать членомъ второй группы для пріобретенія необходимыхъ предметовъ, напримѣръ, металловъ, потомъ третьей, четвертой для пріобретенія матерій и произведеній искусства и т. д. Возьмите экономическій атласъ какой угодно страны, и вы увидите, что экономическихъ границъ не существуетъ: зоны производства и обмѣна различныхъ продуктовъ врезываются другъ въ друга, переплетаются и скрещиваются. Точно также федераціи коммунъ, если бы онѣ слѣдовали своему естественному развитію, стали-бы врезываться другъ въ друга, переплетаться и образовали-бы сѣть „единую и недѣлимую”, несравненно болѣе компактную, чѣмъ современныя государства.

Тѣ, которые говорятъ, что коммуны, освободившись отъ опеки государства, будутъ постоянно сталкиваться, вести междуусобныя войны и уничтожать другъ друга, забываютъ, что теперь уже между отдѣльными мѣстностями установилась тѣсная связь, благодаря тяготенію къ центрамъ промышленности и торговли, непрерывнымъ сношеніямъ между ними и многочисленности этихъ центровъ. Они не даютъ себѣ отчета въ томъ, что представляли изъ себя средніе вѣка съ ихъ замкнутыми городами и караванами, медленно двигающимися по дорогамъ, охраняемымъ господами-разбойниками. Они забываютъ, что непрерывные потоки людей, товаровъ, писемъ, телеграммъ и идей циркулируютъ теперь между нашими городами, подобно водамъ неизсякаемыхъ рѣкъ; у нихъ нѣтъ яснаго представленія о различіи тѣхъ двухъ эпохъ, которыя они пытаются сравнивать.