Алексей Баканов - «Ни кацапа, ни жида, ни ляха». Национальный вопрос в идеологии Организации украинских националистов, 1929–1945 гг. Страница 17

Уже после войны, продемонстрировавшей всю пагубность расовой теории, Р. Ендик продолжал утверждать, что антропологическая разница между украинцами и русскими важна с точки зрения расовой гигиены[309], а «евреи являются в Европе чужерасовой группой». Согласно Ендику, антисемитизм приносят своим поведением сами евреи. Евреи, с точки зрения Ендика, были несовместимы с «модерным» национализмом и мешали нации тем, что, смешиваясь с ней, они уменьшали потомство нации, а родившиеся от смешанных с ними браков дети были потомством «с размытой душой, рассадниками братской ненависти и интернационализма»[310]. Примечательно, что Ендик, безусловно, порицал гитлеровские методы решения «еврейского вопроса», что совершенно не мешало ему оставаться расистом-антисемитом. Никакой связи между гитлеровской политикой и расистскими идеями, которые он исповедовал, Ендик не видел. В целом Р. Ендик был ярким представителем «дифференциалистского» расизма.

Расовой парадигмы придерживался один из идеологов украинской геополитической мысли Ю. Липа, организационно не связанный в тот период с ОУН, но чей вклад в разработку идеологии украинского национализма признавался самими оуновцами.

Под расой Ю. Липа понимал «Общность населения, духовные приметы которого, скрытые и явные (как обычаи, язык, свойства языка), а также антропобиологические черты составляют явственную общность на протяжении времени (истории)»[311].

По мнению Ю. Липы, для Украины характерен в основном динарский расовый тип[312]. Отождествление украинцев с динарцами было распространено среди представителей украинской расовой мысли. Один из будущих лидеров мельниковского направления ОУН О. Ольжич также полагал, что для древнего населения Украины трипольской цивилизации был характерен динарский тип[313].

Примечательно, что позже оценку украинцев, как преимущественно динарцев, разделял и Д. Донцов. Как мы можем судить по работе «Дух нашей старины» («Дух нашої давнини»), написанной в 1943 г., к моменту ее написания Д. Донцов продвинулся от абстрактного расизма «сильных» и «слабых» рас времен «Национализма» к современному «научному» расизму, разделявшему европейские народы на ряд рас (нордийцев, динарцев, средиземноморцев и т. д.), за каждой из которых закреплялись определенные психологические типы и характеристики[314]. Но на момент написания этой работы Д. Донцов находился уже в эмиграции, и существенного влияния на идеологию ОУН она, видимо, не оказала.

Следует заметить, что видели в себе расовых динарцев и другие народы Восточной Европы. Такая расовая оценка своего народа преобладала у части хорватских и сербских мыслителей-расологов[315].

Подробно свои расовые взгляды Ю. Липа описал в работе «Предназначение Украины» («Призначення України»), написанной в 1938 г. Советский Союз был, по мнению, Ю. Липы, мешаниной народов, рас. Однако в 1920-1930-е гг. и на Украине, и в остальных национальных регионах СССР, по мнению Липы, стало поднимать голову свое национальное, расовое понимание национальной истории. Советское правительство, понимая опасность происходящих процессов, приступило к репрессиям. По мнению украинского исследователя советское государство само по себе, без гнета, было нежизнеспособно, поскольку состояло из разрозненных народов. Можно предположить, что именно в подобных представлениях, распространявшихся в межвоенной украинской политической мысли, нам следует искать широко укоренившиеся среди украинских националистов представления о России как о колоссе на глиняных ногах, «тюрьме народов», которую с легкостью удастся развалить при помощи «порабощенных» нерусских народов, сплотившихся вокруг украинского народа.

Именно раса и кровь, по мнению Ю. Липы, были причиной отличий «московинов» от украинцев. Вслед за другими расологами Липа считал, что расовое смешение может быть благом (как это было раньше в истории Украины), однако неконтролируемые примеси могут погубить расу. Для предотвращения этого нужна «политика расы»[316]. При этом он полагал, что «раса» «Москвы», как и польская «раса», намного младше, чем украинская[317]. Липа рассматривал Украину как «расу-результат», то есть как уже сформировавшуюся расу, а не как расу «расу в формировании» (к которым он, очевидно, причислял Россию)[318]. По его мнению русский народ был «менее развитый (дозрiлий)», чем украинский[319]. Поэтому никакой расовой ценности для украинской нации русская и польская примеси не представляли[320].

Русские, согласно Ю. Липе, были никем иным, как потомками диких уральско-финских племен, лишь немного испытавшим благодатное воздействие украинской расы. Русский язык – результат разложения и порчи украинского языка. По мнению украинского идеолога без отсутствия крепкой центральной власти дикие русские племена вскоре вернулись бы к своему первоначальному, еще более дикому, состоянию. Поэтому «московины» «расово» не оказали никакого влияния на «украинскую расу» – «москвины» были «слишком слабой единицей, чтобы влиять и духовно». Более того, «законы Менделя» устанавливали, что расово менее развитые русские не смогут дать потомства, где их гены будут доминантными, наоборот, в большинстве случаев они, в случае смешанных браков, будут вытеснены более сильными украинскими генами.

«Расовые» «качества» поляков Липа не описывал так красочно, но их влияние на украинскую расу также считал незначительным[321].

Еврейскую добавку к украинской расе Ю. Липа считал незначительной. К тому же, подчеркивал он, евреи часто занимали видные места при украинском государственном аппарате, начиная с князя Владимира, и в этом он не видел ничего плохого. Протоколы сионских мудрецов он считал «московской» выдумкой[322]. В целом, в описании Ю. Липы мы ни найдем ничего антисемитского.

Имеющиеся незначительные расовые примеси русского, польского, еврейского народов в украинском, по мнению Липы, были наименее полезны для украинской расы. Причем эти примеси понимались им скорее не как биологические, а как культурно-духовные. Подобно французскому социологу-расисту Г. Лебону он подчеркивал не антропологические различия «рас», а их психические «особенности»[323]. Тем не менее, Ю. Липа считал, что «стремление к сознательной гармонизации примесей расы является одним из основных заданий политики расы»[324]. Несмотря на то, что Липа утверждал, что раса – это прежде всего не форма черепов, он выступал за «политику расы» – явление вполне типичное именно для биологического расизма.

Быть украинцем, для Липы, означало, прежде всего, быть украинцем расово, не лингвистически. Украинская раса была открыта для всех «расовых» украинцев, даже если они не говорят на украинском языке (естественно «московины» к ним не относились), и принимали расовую психологию украинцев, которую они должны уважать, иначе же им будет хуже[325]. Несмотря на то, что Ю. Липа не принадлежал к ОУН, его влияние мы сможем обнаружить в работах некоторых идеологов ОУН, например Д. Мирона.

Хотя в идеологических построениях украинских националистов расизм никогда не занимал центрального места, как это было у Ю. Липы, они были вовсе его не чужды. Расистские идеи мы найдем в работах активных членов и идеологов ОУН. Важность крови и наследия «северной» расы подчеркивал в своих работах видный деятель ОУН Ю. Вассиян. Например, осуждая в одной из своих статей Византию, он использовал «расовый аргумент»: «Мешанина рас, культурных, психологических и политических типов, верований и философских доктрин создавала в результате мозаику духовного многоцветия, которая не была никакой органической целостью и однозначного влияния не совершила»[326], поскольку «в основе византийской державы не жил и не действовал один центральный антропологический тип»[327]. Напротив, история Украины оценивалась им более позитивно в «расовом отношении», поскольку «варяги принесли с собой на украинские земли дух северной [т. е. нордической – А.Б.] расы и посеяли на ней его здоровые семена»[328]. Но примесь северной расы оказалась недостаточной, чтобы стать «решающим типосозидающим элементом психической личности»[329]. Украинскому народу после ослабления начала «северной расы» «для государственного существования не хватало ничего, кроме как государство-созидающего амбициозного антропологического типа».[330] На Западе, согласно Вассияну, энергия поддерживалась «пафосом романской расы»[331]. Российскую историю, начиная с Московского царства, он оценивал крайне негативно и называл «монгольско-московской редакцией Византии», когда «византийский дух» механистически смещался с «татарско-финским»[332]. Налицо все свидетельства расового мышления, когда психический склад народа выводится из качества «крови» расы.