Альберт НЕМЧИНОВ - ОЛИГАРХИ в черных мундирах. Страница 17

Руководители спецслужб щелкнули каблуками.

Гиммлер небрежно поднял руку в нацистском приветствии. Он был доволен тем, как ловко вышел из этой сомнительной ситуации.

Начальник отдела «В» крипо оберкриминальрат Бернхард Глазов считался в берлинской полиции долгожителем. Службу он начинал еще во времена кайзера Вильгельма. И, хотя звезд с неба не хватал, уступая дорогу более молодым и резвым, все же упорно взбирался вверх по служебной лестнице. Отсутствие пронырливости компенсировалось у Глазова трудолюбием, оперативной смекалкой и аполитичностью. После развала империи он с прежним чиновным педантизмом служил президенту Эберту, затем президенту Гинденбургу и, наконец, фюреру и канцлеру Третьего рейха Адольфу Гитлеру.

Свое сорокапятилетие Глазов встретил в кресле начальника отдела оперативных действий, сотрудники которого занимались особо тяжкими имущественными преступлениями и преступлениями против нравственности. По своему должностному положению эберкриминальрат был обязан знать наизусть всех авторитетов преступного мира столицы, крупных мошенников и путан. Как всякий полицейский, имеющий дело с людьми самого низкого сорта, Глазов за долгие годы службы привык ничему не удивляться. Серийные убийцы и типы, насиловавшие девятилетних детей, стали для него привычной частью действительности огромного города.

Но в один из обычных рабочих дней в январе 1935 года Глазов неожиданно для самого себя обнаружил, что далеко еще не все знает о происходящем в криминальной среде. Ему позвонил начальник реферата ВЗ (преступления против нравственности) и сообщил, что в деле мадам Лили возникли непредвиденные троблемы. Глазов недоумевал: какие еще проблемы? Подчиненный испрашивал разрешения доложить лично, не по телефону.

Руководивший рефератом молодой полицейский комиссар предстал перед начальником. Дело, о котором зашла речь, представлялось Глазову самым заурядным. Оперативники реферата ВЗ получили информацию о функционировании в элитном районе Тиргартен подпольного публичного дома некой мадам Лили. Клиентура в этом заведении подобралась серьезная: аристократы, бизнесмены, высокопоставленные военные, партийные чиновники не ниже ортсгруппенляйтеров. Услуги предлагались самые разнообразные, на любой вкус. Одновременно мадам занималась сбытом наркотиков.

Вообще берлинская полиция сквозь пальцы смотрела на фланировавших по вечерним улицам одиноких девиц. Так было всегда. Но целые дома, в которых работали десятки проституток да где еще приторговывали наркотиками, подлежали самому жесткому преследованию. Именно таким образом действовал начальник реферата, как только оперативной информации было собрано достаточно. Около десяти часов утра, в отсутствие самых ранних клиентов, злачное место оцепили. Опергруппа без лишнего шума произвела аресты. При обыске были изъяты порнографические открытки и различные наркотические вещества.

– Так в чем дело? – спросил Глазов. Комиссар негромко произнес:

– Мадам Лили заявила, что является информатором СД.

Впервые за двадцать пять лет службы в полиции Глазов растерялся. Он привык верить в силу немецкого закона. Он безоговорочно поддерживал провозглашенную национал-социалистами концепцию духовного возрождения Германии. В первый год их власти казалось, что полицейским скоро не будет работы. Решительная, невиданно жесткая борьба с преступностью велась на всех фронтах. В считаные месяцы в Берлине были разгромлены наркопритоны, отправлены в концлагеря злостные наркоманы, закрыты крупные бордели, организованно выловлены самые опасные профессиональные преступники. Уровень преступности по всей стране резко пошел вниз.

Однако после «ночи длинных ножей», когда патрули СА исчезли с улиц, из щелей вновь вынырнули проститутки, торговцы наркотиками и воры. Наступила частичная либерализация. И вот теперь бандерша, на которой клейма негде ставить, заявляет, что работает на службу государственной безопасности! Тут было над чем задуматься.

Начальник реферата ждал указаний. Глазов распорядился приостановить производство уголовного дела. До выяснения. Но задержанных не отпускать. Если мадам действительно связана с СД, пусть ее дальнейшую судьбу решают в соответствующих инстанциях.

Два дня спустя Глазова вызвал заместитель начальника берлинской полиции штандартенфюрер СС Небе.

– Господин оберкриминальрат, – заявил он, – внутриполитическая обстановка в рейхе диктует особые условия борьбы с антигосударственными проявлениями. Это касается и работы полиции. Как опытный кадровый полицейский, вы хорошо знакомы с термином «агентурная работа». Национал-социалистическое государство всемерно заботится о безопасности своих граждан, поэтому ценность оперативной информации многократно возросла.

– Я понимаю, штандартенфюрер.

– В некоторых случаях ценными источниками оперативной информации могут быть лица, которых вы по долгу службы обязаны преследовать. Но специфика агентурной работы обязывает хорошего полицейского принимать иные решения. Вы меня поняли?

– Вполне, штандартенфюрер!

Небе улыбнулся:

– Очень хорошо. Если в дальнейшем будут возникать подобные ситуации, инструктируйте своих людей в рамках современных политических задач. А я позабочусь о вашем повышении. Можете идти.

Глазов выбросил руку. Выйдя из кабинета, вытер платком взмокший лоб и плешь на голове. В тот же день мадам Лили вышла на свободу и обосновалась со своими девчонками по прежнему адресу.

Между тем в Берлине стремительно разворачивалась сеть полулегальных дорогих борделей для элитной клиентуры. Все они функционировали под крышей СД. Более того, один из агентов-уголовников уверенно донес Глазову, что через публичные дома эсэсовцы качают не только информацию, но и деньги. Точную цифру агент не знал. Однако начальник отдела «В» прикидывал, что в СД ставят контролируемые заведения как минимум под пятьдесят процентов прибыли. Это были огромные деньги, которые уходили неизвестно куда.

С течением времени присутствие СД стало ощущаться не только в секс-индустрии. Рука Гейдриха мертвой хваткой сжимала весь столичный уголовный мир. На Александерплац об этом узнали опять же задним числом.

Сотрудники реферата В1 задержали преступную группу, занимавшуюся вымогательством и грабежами состоятельных евреев. Банда совершала преступления с особой жестокостью. Так, при налете на квартиру ювелира Гольдберга преступники подвергли жертву и членов семьи изуверским пыткам. Старому еврею выкололи глаза, на голову жены надевали целлофановый пакет, тело дочери прижигали сигаретами. Чтобы истязуемые не кричали, им заткнули рты кляпами.

За столь изощренный бандитизм в рейхе полагалась смертная казнь через повешение. Но в дело внезапно вмешалось СД. Глазов без возражений выполнил приказ. Преступников отпустили. Правда, они куда-то бесследно исчезли. Глазов склонялся к мысли, что засветившихся бандитов убрали. Но находилось много других желающих вытряхивать золото из без-защитных евреев. Некоторые банды действовали под прикрытием СД. Оставалось только догадываться, какую долю имели с этих преступлений руководители эсэсовских спецслужб. Однако все свои догадки Глазов и другие опытные полицейские держали при себе. В Третьем рейхе железно действовал принцип: «Меньше знаешь – крепче спишь».

Тем не менее знать меньше не всегда удавалось. Не та работа. Когда начальник реферата В2 (имущественные преступления) доложил, что его людям удалось нащупать функционирующий в Берлине черный рынок антиквариата и валюты, у Глазова появилось плохое предчувствие. Путем оперативной разработки было установлено следующее; в связи с жесткими государственными мерами валютного контроля в столице рейха появились преступники, занимающиеся незаконными операциями с валютой. Поскольку выезжающие за рубеж партийные чиновники, коммерсанты, сотрудники дипломатических миссий желают обменять наличные марки свыше установленного лимита, преступники сбывают им крупные суммы в валюте по завышенному, спекулятивному курсу. Если курс Рейхсбанка равен двум маркам двадцати пяти пфеннигам за один доллар США, то на черном рынке приходится платить от 15 до 18 марок. Те же преступники сбывают богатым иностранцам (естественно, за валюту) различные предметы антиквариата.

С мрачным видом выслушав доклад начальника реферата, Глазов приказал свернуть расследование. Подчиненному он назидательно заметил, что такими делами занимаются гестапо и СД, Комиссар все прекрасно понял и не задавал лишних вопросов. Штандартенфюрер СС Небе все более отмечал понятливого, политически грамотного оберкриминальрата. Обратил на него внимание и сам Гейдрих.

Затеянная шефом СД игра в столичном уголовном мире дала результаты сверх ожидания. Ведь добрая треть высшего руководства партии в свое время полировала тюремные нары за различные преступления. Даже став гауляйтерами, эти люди сохранили чисто уголовные наклонности: девочки из публичных домов, игорные притоны, наркотики, вольное обращение с казенными деньгами. За три-четыре месяца Гейдрих собрал столько компромата, что его с лихвой хватило бы на вторую «ночь длинных ножей».