Альберт Савин - Таланты и бесталанные. Братство или барство? Сборник авторских работ Страница 17

Мало того. Если частные политические идеологии получают относительное фракционное большинство – то через законотворчество они неизбежно становятся обязательными для всех преобладающе беспартийных уже и без агитации, но под опекой Кодекса об уголовной и иной ответственности.

Выходит, голосуй избиратель или не голосуй – а будь добр в своём беспартийном большинстве подчиниться политическому меньшинству и безбедно содержать его до власти и во власти.

Спрашивается – где правовая логика? Свободен ли избиратель в выборе, чему предпочесть свою преданность – стране и народу (с талантами, никак не меньшими, чем у политиков, и во главе с научным оппонированием), или частным политическим идеологиям, уже по отдельности принявшимся разводить страну и народ по разным векторам (вплоть до противоположных) – через овладение государственными постами и целыми регионами (в точности по Википедии)!

Ответ заложен в уже наметившейся тенденции равенства с политическими – всех гражданских самостоятельных объединений. Пока в политической надстройке над общегражданской властью продолжается разброд с выяснением, что для неё важнее – свобода мысли или единомыслие?

Когда Закон становится – что дышло?

А иными словами – таким, который можно интерпретировать по собственному прагматическому усмотрению. Очевидно, относится это прежде всего к тем, кто по собственной воле или в силу каких-то обстоятельств – принимается либо извращать положения Закона, либо вовсе его игнорировать.

Однако, прежде не лишне сказать об основополагающей роли Закона в обществе.

И по сей день не кончается спор на тему – какая система управления наиболее эффективна для развития общества – централизованная государственная или децентрализованное самоуправление?

Но подобный спор присущ только тем, кто не понимает, что государственная централизация – это не чьё-то желание или нежелание или склонность к диктаторству во власти.

В любом цивилизованном обществе она объективно устанавливается Основным Законом – Конституцией государства в качестве приоритета на всей его территории, в том числе и с субъектами на самоуправлении с местными законами, не противоречащими Основному Закону. Но, разумеется, если и Конституция не содержит противоречий в самой себе.

А именно такими противоречиями явились понятия о свободе Личности от общества, от власти, от государства, что равно означает свободу от Конституции! Очевидно, что если Закон в самом себе сочетает требования нерушимости и свободы от нерушимости – это и есть самый общий ответ на вопрос в заголовке.

Но либерализация сказалась и на формировании демократической власти – предельной минимизацией требований к претендентам на законотворчество, в результате чего среди авторитетных представителей общества в Парламенте, меньше всего оказалось с высшими юридическими и правовыми знаниями и опытом, так необходимых для законотворчества. И, тем более, если Парламенту предстояло стать доминирующим по отношению к другим профессиональным ветвям власти – Парламент вообще должен быть компетентен по меньшей мере не ниже уровня заслушиваемых профессионалов. Так рождается дилемма – эффективное управление государством или эффектный популизм.

Очевидно, именно поэтому ограничились простой декларацией действующих прав гражданина, не задумываясь над тем, что эти права становятся действующими и действенными только со временеми по мере их реализации самим гражданином или государством. Точно так же продекларировали равенство прав граждан перед Законом и Судом, независимо от их имущественного положения, а в реалиях эти права попали в прямую зависимость прежде всего от уровней индивидуальных способностей и соответствующей им меры материальной состоятельности по реализации прав. И в деятельность правовых судов прочно вошла практика приоритетной защиты состоятельных ответчиков с их возможностями найма свободных и опытнейших адвокатов – в разбирательствах с неимущими истцами.

Чисто декларативно отнеслись и к распространению абстрактной свободы, не удосужившись вникать – что она одинаково действенна как для положительных тенденций в обществе, так и отрицательных. Что если её не опускать на конкретные индивидуальные нормы, то исчезает сам предмет разбирательства – кто, где и чью свободу нарушил, а, выходит, осваивай её беспрепятственно те, кто первыми добыл больший капитал. Что свободная конкуренция – это не соревнование по производству товаров и услуг, а борьба за поглощение большим частным капиталом меньших. Что на семейные бюджеты ложится бремя не налогами, установленными Конституцией, а куда как больше – свободными и постоянно растущими рыночными ценами, устанавливаемыми по частному усмотрению. И что свободное вне идеологическое волеизъявление вынуждено по-прежнему подчиняться политическому меньшинству.

Нет спору, что частные политические убеждения (идеологии) являются вместе с равноправными беспартийными объединениями – важнейшими участниками общегражданских, ни к чему ещё не обязывающих дискуссий, позволяющих приходить к наиболее выверенным решениям для их передачи избираемым во власть депутатам. Но те же дискуссии между фракциями, уже облечёнными властью – непосредственно предшествуют принятию общегражданских законов, обязывающих всех без исключения, включая беспартийное большинство, подчинять политической идеологии.

А это уже не демократия. Либо, по меньшей мере, требуется ставить вопрос о репрезентативности правящих политических партий общему волеизъявлению, в том числе беспартийного большинства. С задачей предотвращать искажения демократического принципа – принятием решений общенационального значения из конъюнктурного меньшинства с частными политическими идеологиями.

Важно, наконец, осознать что задержки с выходом законов, доработки и переработки уже принятых к исполнению – всё это бумажное творчество не исчерпывается Парламентом, но облечённое силой власти, законно требует огромных сил, средств и времени народа, потраченных, выходит, впустую, и очередных аналогичных, с новой надеждой на то, что пустой цикл не повторится.

С массой личных переживаний, бытовых мытарств и сомнений в доверии к власти вообще, с неизбежной после этого дилеммой выбора – оставаться ли законопослушным или тоже воспользоваться свободой прагматического эгоизма, в обход подобных Законов и известных моральных заповедей. От аморальной безработицы, от аморальных прав в зависимости от денег, от самоуправления, как от самоуправства и от свободы, равной как от унижений, так и для унижений. И особенно – унижений от бумаг с официальными печатями и подписями на пороге дома.

Но ответственность за нарушения Закона и моральных заповедей – подробнейшим образом расписана в Приложениях к той же Конституции, вплоть до лишения столь долгожданной свободы с изоляцией от общества в тюрьмах.

И не хочется даже думать, что вдобавок ко всем неурядицам прибавляется ещё одна, самая коварная – с заполнением тюрем самими Депутатами из числа компетентных в чём угодно, только не в законотворчестве!

А с другой стороны – какие же резервы ещё скрыты в развитии России, если не шарахаться от одной крайности в другую и твёрдой государственной конституционной централизацией, во главе с избираемыми профессионалами в Парламенте, последовательно вести страну к либерализации по мере избавления от злоупотреблений свободой!

Иначе не отвязаться от деструктивной оппозиции с одним и тем же мотивом против власти – почему она права и свободы объявила, но не поднесла ей под нос на блюдечке с голубой каёмочкой?

Преступление и наказание – что талантливее?

Проблема особенно актуальна в связи с укоренившимся стереотипом восприятия талантов в качестве исключительного блага для общества.

Позвольте с этим не согласиться. Прежде всего, в любом таланте заложена двойственная тенденция – либо обращать его на благо общества, либо талантливо замкнуть на себя любимого за счёт других, а тогда тем другим далеко не до позитива. Да и весьма сомнительно считать позитивным талантом того, кто не способен к элементарному отличию, образно говоря, хорошего от плохого. Вряд ли поспоришь с тем, что одинаково успешно можно как талантливо творить в русле законов, так и не менее талантливо, а то и гениально – обходить их. А, вцелом, кто может ответить – сколько мрачных «висяков» с напрасно потрачеными силами и средствами – хранят анналы преступлений?

Разрешение подобных ситуаций в поле правовых отношений возложено, как известно, на судебные органы, а именно с правовыми судами связаны надежды на общество будущего, свободного от правонарушений, угрожающих жизни, свободе и благополучию других сограждан общества. Но совершенно очевидно, что и в правовом поле ещё немало ухабов, препятствующих объективному отправлению правосудия.