Газета Завтра - Газета Завтра 847 (6 2010) Страница 17

     Если для живших при Сталине положительные оценки его политики проистекают из личного опыта, то более молодые поколения, не являясь её очевидцами, оказываются свидетелями политики послесталинской. И получается так. Была сталинская политика — известны её результаты и издержки, цена, которой оплачены достигнутые успехи. Причем следы успехов сталинской политики можно наблюдать везде: от сталинских небоскребов до сталинской индустрии, от Знамени Победы и кадров поверженного Рейхстага до географических карт, свидетельствующих, какие тогда у страны были границы и каково было влияние в мире. О цене же можно судить только со слов, причем большей частью от не вполне адекватных личностей.

     А теперь осуществляется другая — антисталинская — политика. Успехи она демонстрирует только на словах и в "преодолении проклятого прошлого", а вот издержки — очевидны и значительно более масштабны и катастрофичны.

     То есть в одном случае можно увидеть свидетельства успехов и лишь услышать о цене, в другом — налицо цена и очевидны потери, а об успехах только говорится. Противники Сталина верят, что такая картина — из-за нехватки мемориалов жертвам сталинских репрессий. Но их вряд ли будет больше, чем построенных при Сталине заводов и электростанций. А если даже и получится возвести столько же памятников, то они всё равно окажутся менее убедительными, чем былые гиганты индустрии.

     Вот если бы на каждый сталинский завод приходилось по постиндустриальному заводу, тогда подобная монументальная пропаганда могла бы показаться убедительной. Пока же: "Было время — и были подвалы, было дело — и цены снижали, и текли куда надо каналы и в конце куда надо впадали..." В подвалах, конечно, теперь по большей части не живут (если не считать дворников-таджиков), но расселить людей хоть в какие-нибудь отдельные квартиры удалось лишь благодаря возможностям той самой индустрии, которую построили при Сталине. А вот снижение цен сегодня выглядит ненаучной фантастикой: они растут всегда и по любому поводу. Цены растут, если растет цена на нефть — и растут, если она падает. Цены растут, если рубль растет по отношению к доллару — и если падает. Каналы не прокладываются, а заводы и электростанции взрываются.

     Именно поэтому Сталин в глазах обычных людей выглядит неким символом Великой Победы и всех остальных побед. Не признавать того, что было сделано при Сталине, невозможно. Можно лишь задаваться вопросом: это было сделано благодаря Сталину или вопреки ему? Да и задумываться о цене, которую пришлось заплатить за сделанное.

     Благодаря или вопреки — можно спорить бесконечно. Но если даже вопреки, то как Сталин ни мешал народу добиваться успехов — народ их всё-таки добивался. А при власти антисталинистов народу почему-то вообще ничего не удается добиться: либо сами антисталинисты мешают куда сильнее, чем мешал Сталин, либо их помощь такова, что вреда от неё намного больше, чем от Сталина.

     Вопрос о цене гораздо существеннее. Но и здесь возникают нестыковки.

      РАЗОБЛАЧИТЕЛИ репрессий обычно сводят все к обычным эмоциональным описаниям: "Миллионы и миллионы! Маховик террора! Вал страданий! Десятки миллионов! Сорок миллионов! Пятьдесят миллионов! Восемьдесят миллионов!" Нормальный человек ужасается, подавленный неизмеримой мукой страданий неисчислимых жертв. Потом он немного приходит в себя и — если сверяется с реальными историческими свидетельствами — выясняет, что всё было несколько иначе. А именно: за период 1921-53 годjd всего были осуждены по политическим статьям 4 миллиона, а к высшей мере приговорены 800 тысяч человек. При этом в 1937-38 годах всего были осуждены 1 344 923 человек, из которых к высшей мере приговорены 681 692 человека. То есть 85% всех расстрелянных приходится именно на эти два трагических года. Тогда же было вынесено более трети всех прочих приговоров по этим статьям. И всего от этих процессов пострадали менее 2% населения страны.

     Причем нужно обратить внимание на два обстоятельства. Во-первых, кроме 1937-38 годов, политические репрессии не носили массового характера. А то, что произошло в эти два года, осудило уже само сталинское руководство. Во-вторых, сколько из приговоренных пострадали за реальную — применим современный термин — "антиконституционную деятельность" и сколько из них были невиновными, мы не знаем. Большинство последующих решений о реабилитации выносилось не на основе изучения реальных обстоятельств дела, а по принципу наличия или отсутствия в деле формальных нарушений судопроизводственной процедуры. И это при том, что все эти приговоры выносились в соответствии с известными постановлениями об "упрощенном делопроизводстве". То есть все они могут рассматриваться как проведенные с юридическими нарушениями, а потому вина осужденных формально будет считаться недоказанной. Но по этому "упрощенному делопроизводству" проходили и виновные, и невиновные, отчего на деле виновные не перестают быть реально виновными. Реабилитировали же, как правило, всех подряд, кто попадал под формальный показатель нарушения правил судопроизводства.

     И вот когда выясняются показатели в 4 миллиона осужденных и 800 тысяч расстрелянных, те, которые еще минуту назад говорили о "десятках миллионов", напрочь забывают о сказанном и сразу меняют тему, риторически восклицая: "А это что, мало?" Но если это немало, то зачем нужно было говорить о "десятках миллионов"? Значит, либо человек изначально не знал, о чем, собственно, говорит, либо — что вернее — знал, но лгал, добиваясь большего эмоционального воздействия. В первом случае получается, что говоривший — человек некомпетентный, и его мнение не может рассматриваться как заслуживающее внимания. Во втором — что он человек нечестный. Лжец — чье мнение есть мнение сознательного лжеца, а значит, тем более приниматься во внимание не может.

     И люди, которые так говорят — то есть начинают с десятков миллионов уничтоженных, а потом в отношении числа на два порядка меньшего заявляют: "А какая разница, разве это мало?" — именно они видят перед собой не реальные человеческие жизни, не трагедии людей, а всего лишь довод против того, кого они ненавидят — но ненавидят по неким своим, иным, не имеющим отношения к обсуждаемому вопросу причинам.

     Четыре миллиона репрессированных (вместе — виновных и невиновных) — это четыре миллиона. И в стране с двухсотмиллионным населением — это два процента. А в этой же стране за 30 лет — заметно меньше двух процентов.

     Осенью 2007 года, в преддверии 90-летия Октябрьской революции, ВЦИОМ провел опрос: "Были ли среди ваших родственников погибшие в заключении либо получившие срок в сталинских лагерях?" Тогда утвердительно ответили 16% опрошенных, 57% сказали, что таких не было, а 22% — что таких не знают. Но за прошедшее со сталинской эпохи время каждый человек, в том числе и репрессированный, неизбежно становился за счет разветвления семейных отношений родственником большему числу людей. За 60 лет число родственников каждого из репрессированных увеличилось в два в третьей степени — то есть минимум в восемь раз. Что примерно и дает (при учете того, что не у каждого оставались родственники) примерно 1-2% репрессированных от всего населения в те годы.

      ЕСЛИ ЖЕ ЗАДУМАТЬСЯ о том, в каких исторических условиях, в какой обостренной борьбе и противостоянии миллионных масс всё это происходило, то вообще окажется, что тогда удалось обойтись потерями, чуть ли не близкими к минимальным. Особенно если учесть, что число жертв политики власти времен перестройки и 90-х годов действительно во много раз больше количества жертв всех сталинских репрессий. Даже если, как поступают иные ненавистники того периода нашей истории, приплюсовать еще и всех раскулаченных, и все жертвы голодных лет — даже тогда число "необратимых потерь" за 30 лет окажется в разы меньше тех примерно 15 миллионов человек, которые только Россия потеряла за последние два десятилетия.

     Однако правда и то, что победы Сталина были оплачены неимоверным напряжением сил, большими жертвами, огромной ценой. И 1937 год — это, конечно, страшная трагедия.

     Все кажется ясным тем, которые говорят: "Это были враги. Честные коммунисты-революционеры во главе со Сталиным, спасая страну, раздавили фашистскую и контрреволюционную агентуру, и сожалеть здесь не о чем". Всё кажется ясным, если сказать и иначе: "Сумасшедший параноик и тиран Сталин в угоду своему властолюбию уничтожал честных и преданных делу революции коммунистов".

     Ни в том, ни в другом утверждении нет собственно трагедии. В первом есть подвиг. Во втором — преступление.