Федор Булгаков - Из общественной и литературной жизни Запада Страница 17

Поступая так, нынешний собственник желает воздвигнуть прочный памятник в честь Джемса Гордона Бенетта, основателя „Herald'а“.

И так, сняв свою подпись со страницы „éditorials“, собственник желал единственно предупредить какие-бы то ни было пререкания после его смерти. Он намерен самолично наблюдать за осуществлением своего проекта.

Собственник „Herald'а“ хочет идти по стопам учредителя этой газеты, по стопам своего отца и распоряжаться самостоятельно „Herald'ом“, без постороннего вмешательства, и в особенности предохранить его от превращения в орудие спекуляции, как это часто случалось в Англии и Америке. Кооперативное общество начнет функционировать с того момента, когда признает это целесообразным теперешний собственник.

Таким образом, он последует примеру основателя „Herald'а“ проделавшего то же самое за несколько лет до своей смерти по отношению к теперешнему собственнику за один доллар.

Лорд – главный судья в Англии Кольридж объявил, что имена „New-York Herald“ и Джемс Гордон Бенетт – суть синонимы. Имена мистеров Hewland'а, Reicher'а и Henderson'а, значащиеся теперь на странице „editorials“, поставлены там теперешним собственником, так как он сохраняет за собой право выбирать исполнителей его распоряжений.»

«New-York Herald» проделывал уже много необычайного. Но ничего подобного еще не бывало, ибо это, – что ни говорите, – прямое разрешение социального вопроса, осуществленного на поприще, где до сих пор его только обсуждали, но не решали.

«Figaro» в своем восторге по поводу этого филантропического почина назвал Беннетта-младшего «патроном журналистов всего мира», умолчав, конечно, о том, во что обошелся такой лестный титул бывшему издателю «Herald'а».

Филантропия филантропией, но, кажется, и соображения иного свойства тут имели значение. Все, чем заявил недавний издатель «New-York Herald'а», не говорит в пользу его вполне искусного уменья упрочить положение такого издания. Судите сами. В 1872 г. основатель «N.-Y. Herald'а», Джемс Гордон Бенетт, умирая, оставил свободной от долгов эту газету, которая была тогда значительнейшим органом американской прессы, множество очень ценных домов и поместья в Нью-Йорке, да вдобавок огромный капитал. Газета досталась сыну, Бенетту-младшему, а дочери покойный издатель завещал миллион долларов.

Бенетт-младший сейчас-же, что называется, загулял. Блестящее воспитание, полученное им, богатство и влиятельная газета облегчили ему доступ в лучшее светское общество. Но удовольствия, каким предавался молодой Бенетт, были весьма разнообразного свойства и не сообразовались со вкусами высшего круга, в котором он вращался тогда. И в один прекрасный день Бенетт-младший почувствовал необходимость распрощаться с Новым Светом и переселился в Париж.

Здесь еще более, чем на родине, он играл видную роль в спортсменских кружках и стал желанным гостем в высшем обществе Парижа и Лондона. Через несколько лет по переселении в Европу он начал издавать «N.-Y. Herald» и в Лондоне. Он первый попробовал в столице Англии выпускать газету по воскресеньям, вопреки установившемуся там обычаю. Это был смелый опыт, особенно если вспомнить, что Лондон и все большие города в Англии обладают хорошо организованной системой газетного дела. Но Бенетту-младшему хотелось, чтобы его имя гремело везде. Его опьянила слава, доставшаяся ему от отца. Им овладела своего рода мания величия, и он точно хотел всему миру навязать свою газету. Лондонское издание должно было положить начало этой газетной сети. Но эксперимент не удался. Раньше, чем прошел год, Бенетт должен был прекратить лондонский «Herald», и эта затея обошлась ему 850 тысяч рублей.

Затем он стал выпускать парижское издание «Herald». Бенетт обнаружил большую ловкость в умении приспособлять политическое направление каждого издания своей газеты в той стране, где оно появлялось. В Нью-Йорке «Herald» держался антианглийского направления, популярного в Соединенных Штатах, и заигрывал с ирландцами. В Лондоне «Herald» был национально-британской газетой и относительно ирландского вопроса, и в делах внешней политики, враждебной в России. За то в парижском издании «Herald» муссировалось все, что пользовалось симпатиями во Франции, поддерживались и русско-французское сближение, и неприязненность к немцам, хотя Нью-Йоркское издание «Herald» всегда дружелюбно относилось к немцам.

Бенетт, номинально находясь во главе своих изданий «Herald'а», сам писал редко. Он проводил свое время в клубах спорта и игорных увеселений, разъезжал по морям на своей роскошной яхте, а когда это надоедало ему, искал развлечения у игорных столов Монте-Карло.

При этом он брался за всякие предприятия. В Париже он вместе с другими капиталистами устроил линию омнибусов для сообщения города с предместьями. В области спорта не было такой новинки, которой бы он не испробовал.

Неудивительно, что в капитале его скоро обнаружились прорехи. Нью-Йоркские дома сперва попали в залог, а потом были проданы. Такая судьба постигла его роскошную виллу, блестящий дворец, огромный дом, выгодно сдававшийся в наймы. Из всех доставшихся ему от отца зданий остался только большой дом, где редижировался и печатался «Herald», хотя и этот дом закладывался неоднократно.

Несколько лет назад Бенетт вернулся в Нью-Йорк, после 8-милетнего своего отсутствия, и решил продать и «Herald Building», а взамен построить для газеты новый дом. Для выполнения этого плана он заручился денежной поддержкой известного калифоруского миллионера Маккэ, и теперь, когда новое здание окончено, Бенетт снова прибыл в Нью-Йорк, чтоб уступить свои права и на газету, на которой уже не значатся более слова «James Gordon Bennet, Proprietor», стоявшие в заголовке «Herald» в течение 57 лет со времени его основания в 1836 г.

В американских журнальных кружках не особенно удивлены такой перемене. Один издатель заметил по этому поводу: «Джемс в последнее время понаделал так много безумных дел, что оставалось ожидать непременно еще чего-нибудь нового!» Один известный писатель сказал: «я нисколько не удивлен! Рано или поздно это должно было случиться. Бенетт во всех частях света пригоршнями расшвыривал деньги. Оказал ли он какую-либо крупную услугу человечеству, это решит потомство. Во всяком случае он растратил все свое состояние, и сумел бы свести в нулю и богатство самого Вандербильта».

Еще недавно Нью-Йоркский «Herald» был самой значительной, самой распространенной и самой доходной газетой в Северной Америке. Теперь не то. Народились другие газеты и уже во всех отношениях отодвинули «Herald» на второй план. Нью-Йоркский «World», когда его купил Иосиф Пулицер, в 1883 г. издавался в 60.000 экз. Теперь он печатается в 300.000 экз. Нью-Йоркский «Sun», издаваемый Дана, самая содержательная из американских газет, расходится в 180.000 экз. Сверх того, есть целый ряд менее значительных газет, как «Recorder», «Press» и др., которые в настоящее время пользуются большим успехом, чем «Herald». Но это развитие американской прессы – явление на столько характерное, что о нем уместно будет побеседовать особо.

Англию занимают теперь преимущественно две заботы – Гладстоновский билль о самоуправлении Ирландии, известный под именем «Home-Rule», сулящий ирландцам свой отдельный парламент, и вопрос об искоренении пьянства. «Home-Rule» имеет множество противников, но самыми ярыми из них оказываются фанатические оранжисты шотландского происхождения в Бельфасте, ведущие свой род от времен Вильгельма III Оранского. В случае полного торжества билля они угрожают превратить «Home-Rule» в «Home-Ruin», т. е. не прочь прибегнуть к междоусобице. Пока еще далеко до практического осуществления «Home-Rule», и тем не менее оранжисты бушуют неистово.

О шотландце вообще говорят в Англии, что он до такой степени серьезен, что для уразумения какой-либо шутки ему надо сделать хирургическую операцию. А шотландские выходцы, еще со времен Стюартов переселившиеся в северо-восточную провинцию Ирландии, Ульстер, где и происходит теперь брожение, привили своим потомкам тоже упрямство, которое за их северной отчизной упрочило мнение, что история Шотландии представляет собой самую кровавую хронику из всех наций в Европе. Новейшие времена кое-что смягчили в характере этих неисправимых пуритан старого закала, но «оранжисты» в Бельфасте не останавливаются ни перед чем в своей вражде в автономии ирландцев. Не даром они любимцы всех английских правительств из партии тори, которая, как не безызвестно, держатся принудительной политики по отношению к Ирландии. Они, пожалуй, в настоящее время единственные люди в Европе, которые еще в нынешнем столетии вели религиозную войну, и ежегодно устраивают процессию в честь своих старых обычаев, чем сильно донимают иноверных ирландцев. В Бельфасте и окрестностях возбуждение, вызванное биллем Гладстона, дошло до того, что мужчины и женщины помышляют серьезно о вооруженном сопротивлении. Местные капиталисты ассигновали уже несколько сот тысяч фунтов стерлингов на «военный бюджет» для междоусобной войны против их пугала – Дублинского парламента. Один юморист обрисовывает это настроение оранжистов в следующем характерном эскизе: