Иоанна Хмелевская - Опасный возраст Страница 18

— С ума сошел! — в ярости вскричала я. — Ни в жизнь не подпишу такой кретинизм. У меня столько недостатков и без этих вымыслов, а ты так толком ни одного и не использовал! А ну садись и давай вместе составим иск!

И под мою диктовку муж написал, вернее, я сама составила иск против самой себя. Я по натуре неаккуратная, а он педант, я люблю французских классиков литературы, а он «Жиче Варшавы», я любила развлекаться и хотела танцевать, ходить в театры и кино, а он домосед и предпочитал оставаться дома. А что касается супружеских обязанностей, в пику ему я придумала, что предъявляла к мужу повышенные требования, с которыми он не справлялся. Да что там, даже в еде у нас были разные вкусы, он любил картошку с молоком, а я селедку в уксусе.

— И еще добавь физическое отвращение, — посоветовала я. — На физическом отвращении можно очень далеко заехать.

— А это еще зачем? — удивился муж.

— У нас двое детей. Так просто тебе развода суд не даст, надо придумать что-то такое… радикальное. В последние годы ты испытывал по отношению ко мне чисто физическое отвращение и, преодолевая его, полностью истощил свою нервную систему.

Физическое отвращение очень понравилось мужу и рассмешило его, а идея оказалась гениальной.

На судебное разбирательство я явилась с новой прической, выкрасив волосы в пепельный цвет, и в элегантном костюме. Единственном, правда, какой у меня был, но ведь суду не обязательно знать об этом. И перед судом первый раз в жизни купила себе малюсенький флакончик духов Диора. До сих пор на духи я денег не тратила, даже одеколон не покупала. Села на скамейке в коридоре здания суда, рядом сидела Янка и волновалась, бедняга, больше меня. Вынув флакончик из сумки, я открыла его, чтобы понюхать духи, и в этот момент выкрикнули мою фамилию. Нервная Янка подпрыгнула и толкнула мою руку, так что содержимое флакончика вылилось мне на костюм.

В зал суда я вошла, распространяя вокруг себя такое благоухание, что сразу произвела хорошее впечатление. Адвоката у меня не было, я не видела в нем необходимости, потому как не собиралась затягивать решение нашего дела, напротив, была полна решимости как можно скорее покончить с ним окончательно и бесповоротно. Отрезать прошлое и начать какую-то другую жизнь!

Адвокат мужа нес полнейшую околесицу. По лицу судьихи было видно, как не нравится ей наше дело. Муж не владел собой, он не терпел публичного разбирательства своих личных проблем и на вопросы давал глупые ответы, не соображая, что говорит. Я видела, к чему идет дело. Того и гляди, иск суд отклонит и мне придется потом являться в этот суд Бог знает сколько раз. Нет уж! И когда мне предоставили слово, я произнесла его столь вдохновенно, что до сих пор горжусь собой.

— Я выросла в хорошей семье, — с достоинством вещала я. — И привыкла, вставая из-за стола, удаляться на отдых, а посуду должна была мыть прислуга. А мой муж такой педант по натуре, что все кастрюли в кухне на кухонной полке всегда ставил ручками в одну сторону, представляете?!

Кастрюлями я сразу изменила атмосферу в судебном зале, а ведь сказала чистую правду! Мебели в нашей кухне было маловато, кастрюли я и в самом деле держала на открытой полке, а муж и в самом деле машинально выравнивал их и ставил ручками наружу. И много чего еще делал этот невыносимый педант, о чем я и поведала суду — проникновенно, дрожащим от сдерживаемого возмущения голосом. Затем принялась описывать взаимные уступки и компромиссы, которые в конце концов убили нашу великую любовь. Небрежно, походя признавалась в собственном легкомысленном характере и неспособности справиться с домашним хозяйством. Всего, что плела, уже не помню, но закончила цитатой из «Пшекроя»:

— Я глубоко убеждена, что лучший для женщины способ сохранить красоту рук — это делать всю домашнюю работу руками мужа!

С каждым моим словом лицо судьихи менялось, это я видела ясно. А при последних словах она взирала на меня уже просто с ужасом. Мой легкомысленный характер и склонность к увеселениям подтверждала мощная струя Диора, которую я сама с трудом выносила. Итак, все понятно. Этот несчастный, честный и порядочный человек просто не в состоянии больше жить с куртизанкой, хотя изо всех сил благородно старается скрыть истинную причину развода.

Я уже собралась было закончить речь, как вдруг вспомнила самое главное.

— А кроме того, — решительным тоном заявила я, — мой муж в последние годы испытывает ко мне непреодолимое физическое отвращение.

— Но почему же? — вырвалось у судьи.

Однако меня уже покинуло вдохновение, и внутри я ощущала абсолютную пустоту.

— А это уж пусть он сам вам объяснит, — с трудом произнесла я и взглянула на мужа.

Судья тоже взглянула на него. А он сидел с таким выражением на лице, что никаких пояснений не было нужно. Физическое отвращение читалось на нем яснее ясного.

Второго судебного разбирательства не потребовалось, суд дал нам развод сразу.

А мне и в голову не пришло, что настоящая моя жизнь только начинается…

Часть третья

ВТОРАЯ МОЛОДОСТЬ[3]

Все пережитое — наше!

* * *

Первой, на кого я наткнулась в новой архитектурно-проектной мастерской, была Алиция.

Миновав закуток, где работала кадровичка, я оказалась в коридорчике, откуда вела дверь дальше; перед дверью подпрыгивала какая-то черноволосая особа. Подпрыгивала на месте, то на одной ноге, то на другой, и мстительно-самозабвенно приговаривала:

— Так тебе и надо! Так тебе и надо!

Особа в столь колоритной манере явно выражала радость по поводу промаха, совершенного врагом. И само собой, подобное темпераментное выражение чувств с ходу пришлось мне по душе.

Мастерскую описывать не стану, это уже сделано. В книге «Подозреваются все!» изображена правда, и одна только правда, за исключением совершеннейших пустяков, которые охотно уточню здесь. Не было дыры в стене между дамской уборной и комнатой главбуха, не разбивался гипсовый вазон с балкона, и Столярека никто не убивал. Про вазон сразу сообщаю: когда содержимое в нем основательно перебродило, Весек намочил этой экспериментальной жижей тряпку на палке и всем сослуживцам совал под нос понюхать, каждый машинально хватался за благоухающую тряпку рукой, дабы оттолкнуть это черт те что, и очередь в умывалку выстроилась огромная. Воняло вполне классно. К Столяреку я вернусь в свое время, а пока что намереваюсь придерживаться хронологии, из чего, само собой, у меня возникнет тематическая неразбериха и полнейший кавардак.

Во всяком случае, от всей души советую читателям сперва перечитать «Подозреваются все!» и только после этого браться за мое теперешнее творение.

В мастерской мне поручили объект под названием «Гурце» — битумный завод на Лазуровой. Проект всучили однофазовый, и, будь я хоть малость поопытней, не согласилась бы ни за какие сокровища.

Хотите понять, в чем дело? Пожалуйста, объясню. Как правило, проекты проходят три фазы. Предварительная стадия, то есть общая концепция; техническая, называемая основным проектом, то есть подробные чертежи в масштабе 1:100; и последняя — рабочие чертежи. Каждая стадия по очереди согласуется с заказчиком и утверждается на многих уровнях, причем разные проектные отрасли включаются в проектирование последовательно и сперва тоже предварительно. На предварительной стадии есть возможность подумать, кое-что изменить, исправить — никакой катастрофы, расходы еще только начинаются. Одно-фазовый проект делается сразу весь, вплоть до рабочих чертежей, вместе с отраслями, и посему вкалывают вместе и сразу архитектор, конструктор, технолог, электрик, сантехник, дорожник да еще и сметчик. И не приведи Господи, какая ошибка или недоделка, к чертовой бабушке летят большие суммы, неизвестно, кто должен их платить, ну и само собой разумеется, в преисподнюю проваливаются все сроки. А за сроки отвечает лично главный проектировщик.

Главным проектировщиком оказалась я, в Гурцах к чертовой бабушке летело все. Технология была испортачена, в первый момент с перепугу я просто решила, что плохо вижу или не умею читать чертежи. Да вообще ничего не умею читать. Навесы и цеха — понятно, но раздевалка, административный корпус и санузлы без отопления?! На худой конец, хоть бы печи!.. Так нет, ничегошеньки. Господи Христе. А сделать отопление самой — хоть помри, не умещусь ни в смете, ни в запланированных площадях. В довершение бед в самом центре территории красовалось озерко, а в пояснительных записках словом не упоминалось, что с этим финтом делать.

Ну и уж сверх всего прочего проект запаздывал, пришлось гнать на всех парах.

Полным пустяком, учитывая все вышеупомянутое, представлялось отсутствие обмеров одной стороны оной неправильной фигуры, о которой геодезия просто позабыла. Сама рассчитала эту сторону с помощью тригонометрических функций: с синусами и косинусами расправилась легко, тангенсы малость заклинило, но расчет совпал с чертежом идеально, и с плеч долой. Все остальное оказалось сплошным расстройством. Прохвост, испаскудивший технологию, исчез, не помог никакой розыск Заказчик в лице технического директора завода в ногах валялся — умолял дать документацию, иначе их выбросят из плана. Завод находился на Праге, оттуда их выселяли, получили эти Гурце, ежели успеют захватить стройплощадку, то отобьются!.. Люди разумные советовали мне не соглашаться на однофазовый проект, потребовать по меньшей мере две фазы и накинуть срок, но заказчик ни в какую, а я протестовать не могла: на работу меня приняли под этот проект, пришлось уступить. За проект я принялась с одной только гарантией — получила от технического директора листочек в клеточку из тетради, на коем он собственноручно начертал: выполнение однофазового проекта за счет и под ответственность заказчика. Только благодаря этой писуле меня потом не посадили.