Максим Кустов - Долг СССР в рублях, чеках, дубленках. Тайные войны империи Страница 18

К родному берегу подходим глубокой ночью. На освещенном берегу видим группы военных, среди них и генералы, и пограничники. Все ринулись на один борт. Шум, гам, неразбериха. Потом уже дружное «Здравствуй, Родина!» и многоголосое «Ура!», которое было слышно за много километров. С причала в мегафон раздается: «Прекратить шум!» А как его прекратить? Да и никогда не понять этому человеку, который кричал в мегафон, что это такое — вернуться на Родину с войны живым, после такой долгой разлуки с ней. Здоровье проверяли сразу при выходе с корабля, заставив всех приспустить брюки. Некоторых с дизентерией отправили проходить карантин в соседний палаточный городок. Бочки с селедкой, черный хлеб в избытке. Какая радость!»[76]

То же самое было и у сержанта Воробьева: «В пыльных открытых вагонах в густом чаде паровозного дыма мы едем в порт. Вагоны подают прямо к причалу, где уже стоит теплоход «Россия» и из его палубы на нас с интересом смотрят наши русские девушки-стюардессы. Никто не командовал, но такого дружного и раскатистого «ура» еще не слышала многовековая Александрия. Трудно передать словами то состояние счастья, которое светилось на наших запыленных лицах. По накалу эмоционального взрыва это напоминало 9 мая сорок пятого года. Только это уже был нами выстраданный праздник, наш май и конец нашей войне. Египетский поход закончен. Наша миссия выполнена. Ни одна израильская бомба, ни одна ракета не взорвалась на территории военных аэродромов, а также в городах Каир, Асуан и Александрия. 448 напряженных суток, в течение которых мы были лишены простых человеческих радостей и ограничены в малейших проявлениях свободы, были позади.

Мой номер каюты — 247. Мягкая постель, чистое белье. Можно расслабиться, но нечем. Корабельные буфеты закрыты. Ограничились песнями под гитару, созерцанием таинственных островов в Средиземном море и проливов Дарданеллы и Босфор. Посмотреть Стамбул вышли на палубу даже те, у кого были заначки со спиртным.

На Родине встретили нас настороженно. Когда «Россия» пришвартовалась к причалу николаевского порта, на наше «ура» последовала команда: «Прекратить!» В Николаеве нас снова переодели в военную форму, взяли подписку о неразглашении военной тайны, вручили медали и отправили по домам».[77]

Кому-то — по домам, а кого-то — и дослуживать оставшийся срок в какой-нибудь части среди незнакомых людей. Боевой стаж войны — год за три — никому не засчитывался, потому что и войны никакой не было, и наших там не было — отметок о пребывания в Египте практически ни у кого в воинском билете не оказалось. Как всегда, перевесили соображения пресловутой «секретности».

Тем, кого цитировали выше, еще повезло — они не вкусили полной меры унижений по прибытии домой. У них никто не отбирал и не вымогал тех несчастных сувениров или заработанных чеков, которые они привезли. Еще десять лет назад подобное в Советской армии было бы немыслимо. Но в начале 1970-х годов Советский Союз, его армия, да и просто многие люди были уже совсем другими. Впервые это заметили еще в Египте, когда в 1971 году прибыла замена из Союза: «Когда в марте 1971 года половина бригады уехала в Союз, на их место прибыли новички. Новыми были командиры и их замы, то есть руководство дивизии, бригад и дивизионов. А замзамов, часть инженеров и техников остались еще на 100 дней. Как у Ю. Полякова в «Сто дней до приказа». Хорошие взаимоотношения сложились не у всех. Мы еще жили воспоминаниями о боях, о потерянных товарищах. У них этого груза за спиной не было. Они в первую очередь интересовались, что, где и как можно купить, можно ли заработать на машину, какие льготы ждут в Союзе, кто на какую должность назначен из первой партии, отправленной на Родину, и т. д. Это все настолько вылезало наружу, что вызывало негативную реакцию у оставшихся, которые прибыли сюда воевать за идею и только потом узнали о льготах, которые во многом не реализуются и поныне».[78]

Люди, которые приезжали служить уже не за идею, а только за возможность заработать, — знаковое изменение в советской жизни. Само по себе желание заработать совершенно естественно, но все чаще появлялись персонажи, готовые зарабатывать любой ценой, даже вымогательством и воровством у своих. Хотя расцвет злоупотреблений был во второй половине 1970-х, ко временам афганской войны, но с таким злом «повезло» встретиться уже некоторым военным, прибывавшим из Египта.

Вот что с горечью вспоминал Нечесов: «В 23 часа — построение во дворе большой гостиницы, «ни тебе спасибо, ни тебе до свидания» — погрузились в два «Урала» и — прощай, Бени-Суэйф. По дороге захватили ребят в Ком-Аушиме, и в 2 часа ночи были уже в Каире, в районе Насер Сити-1. Никто нас не встретил, никому мы были не нужны — кто гулял до утра по ночному Каиру, кто спал в кузове «Урала». В восемь утра приехал наш казначей из офиса, выдал по ведомости нашу «зарплату» в сертификатах «Союзвнешпосылторга», покормили нас завтраком в столовой на Насер-Сити и поехали в аэропорт. В аэропорту обошлось без провокаций, загрузились в Ил-18, в 10.00 — «колеса в воздухе». Последний взгляд на землю Египта, где осталась часть нашей жизни.

Самолет взял курс на Львов — там, в лесу, за 30 км от города на технических складах был пункт приема солдат и сверхсрочно служащих «египтян». Через шесть часов приземлились во Львове.

Первой в самолет зашла женщина-врач, проверила медицинские сертификаты, предупредила, что в течение месяца при любом заболевании сообщить в медучреждение, из какой страны прибыл. Потом зашел майор, раздал наши документы, списки на солдат. И только после них зашли пограничники проверять документы.

Разобрали свои вещи — и на таможню. Таможенники проверили вещи, по декларации проверили золото, у нашего старшины Ивана отобрали золотой кулон и перстень — он не вписал их в декларацию. Пограничники проверяли магнитофонные записи, у солдатика в коробке от кассеты нашли 10 разных патронов — как сувениры хотел человек сохранить.

В автобусах отвезли в лес, там нам должны были выписать проездные документы. Все, конечно, рвались скорее попасть домой, но майор, который должен был этим заниматься, а было около 16 часов, вдруг сам засобирался домой. В общем, пришлось собрать по пять сертификатов, чтобы майор не спешил домой. Получили проездные, и нас отвезли во Львов».[79]

Вот так завершилась египетская эпопея советских военных. Во второй половине июля 1972 года «Красноморский военный округ» прекратил свое существование. Египет по сути на дармовщинку получил перевооружение и обучение своей армии, отблагодарив фактически изменой союзнику. Советский Союз получил результаты боевых испытаний новейшей военной техники, бесценный военный опыт личного состава в южных условиях и один из унизительнейших провалов своей внешней политики, заплатив за это жизнями погибших и покалеченных на очередной засекреченной войне.

А что же получили те, кто обеспечивал Египту повышение боеспособности и Советскому Союзу проведение его ближневосточной политики, — только расширение кругозора во время пребывания в чужой стране, немного денег и возможность до конца жизни вспоминать о войне в «стране пирамид». Никакого морального удовлетворения от помощи союзнику — и это было основное отличие, например, от нашего участия в войне во Вьетнаме. Эпоха менялась…

Часть 2

Афганский симптом Советского Союза

Ведь контингент наш очень мал,Навряд ли больше взвода,Границу перешел и стал,Любуется природой.Дает концерты в кишлаках,А в паузах-антрактахДетишек носит на рукахИ чинит местный трактор.

Мы с них все равно ничего не получим

Объектом самой масштабной военно-экономической помощи Советского Союза в 70–80-е годы XX века стал Афганистан. И он же стал ярким проявлением всех симптомов постепенной деградации советской системы. В течение почти 10 лет афганской войны жизнь советского контингента в Афганистане как зеркало отражала все процессы, происходящие в Советском Союзе, — вырождение идеологии, усиление материальных стимулов, бюрократизация в армии и властных структурах.

Надо отметить, что хотя данные процессы коснулись и армии, но основной костяк офицерского состава, да и рядовые еще сохраняли основные армейские устои. Максимально старались беречь личный состав, боевые действия, как правило, велись на высочайшем уровне. Степень разложения армии, которой она достигла после развала Советского Союза, тогда еще никому не могла привидеться даже в самом страшном кошмаре.

Но вот в снабжении и обеспечении бытовых условий жизни наших военных — даже по сравнению с организацией пребывания советского контингента в Египте — было небо и земля. Стремление к наживе зачастую перехлестывало всякие разумные пределы. Может быть, отчасти свою роль сыграли и нравы страны, в которой много лет находились советские войска.