Дмитрий Верхотуров - Клевета на Победу. Как оболгали Красную Армию-освободительницу Страница 18

Если сравнивать поведение Красной Армии и Вермахта на занятых иностранных территориях, то сразу видно разительное различие. Немцы вели себя как оккупанты, систематически грабившие и терроризировавшие местное население. Красноармейцы же не относились к мирному населению тех стран, куда армия вступала, как к врагам, даже если вступали на территорию гитлеровского союзника. Это было обусловлено несколькими факторами. Во-первых, Красная Армия воспитывалась в духе интернационализма. В 1944 году, перед вступлением в европейские страны, бойцам и командирам разъяснялось, что основная масса населения европейских стран сильно пострадала от немецких оккупантов и их пособников, задача Красной Армии состоит в их освобождении. Во-вторых, в 1944 году возникла и оформилась идеологическая концепция советского народа, в силу которой каждый красноармеец был представителем всего Советского Союза и всех населяющих его народов. Поэтому командование требовало от солдат и офицеров «советского достоинства». В-третьих, от самочинных действий в отношении местного населения красноармейцев постарались отучить еще на своей территории. Некоторое время это было проблемой, поскольку бывали случаи, когда солдаты чувствовали себя хозяевами и наносили ущерб и без того пострадавшему от войны населению. Например, войска 61-й армии, входившей в состав 2-го Белорусского фронта и воевавшей в Белоруссии, разбирали на дрова и стройматериал жилые и хозяйственные постройки, забирали фураж, скот и птицу. Командование армии несколько месяцев боролось с мародерством. Начальник тыла 61-й армии издал несколько приказов, в которых категорически запретил разборку жилых домов и построек, потребовав докладывать лично о каждом факте разборки жилых домов. Также было издано требование проверить все поголовье скота и лошадей, и весь незаконно приобретенный скот вернуть владельцам[59].

Нет никаких оснований представлять Красную Армию в виде «грабь-армии». Как раз документы говорят о систематической борьбе с мародерством во всех его формах еще до вступления на территорию европейских стран. Собственно, не для того освобождали, чтобы еще раз ограбить.

Решительная борьба с проявлениями мародерства тесно переплеталась с оказанием помощи местному населению, сильно пострадавшему от немецкой оккупации. Например, 3-я ударная армия 2-го Прибалтийского фронта, которая с марта по июль 1944 года находилась в обороне в районе Невеля, занималась помощью населению БССР. 13 марта 1944 года вышло постановление Военного совета этой армии об оказании конкретной помощи в посевной кампании: «Особенно важно не упустить весенний период, чтобы полностью и в срок провести весеннюю посевную кампанию, используя возможности и источники, ибо каждый добавочный гектар засеянной земли увеличивает пищевые ресурсы страны и укрепляет колхозы». Вот так был поставлен вопрос. Армия пойдет вперед, а засеянные поля останутся и обеспечат население зерном.

Весь свободный личный состав и лошади, которые не были заняты на передовой, были отправлены на сельхозработы. На различные армейские тыловые органы были возложены определенные планы по ремонту техники, сельхозинвентаря (например, было изготовлено и отремонтировано более 500 плугов), передачи инструментов, конской упряжи, запчастей. Дорожный отдел должен был вспахать 100 гектаров пашни, а трофейный отдел – вспахать и засеять 150 гектаров. 18-й армейский запасной стрелковый полк занимался также ремонтом и строительством жилых домов, школ, мостов[60].

Иными словами, Красную Армию еще в боях на советской территории приучали не брать у населения, а, наоборот, отдавать. Конечно, красноармейцы помогали местному населению и в порядке личной, низовой инициативы, во время стоянок, отдыха. Когда они видели выжженные дотла деревни, оборванных и голодных женщин, стариков и детей, встречающих на обочинах дорог армейские колонны, они не могли им не сочувствовать и использовали всякую возможность для посильной помощи. Советский солдат в этом смысле в корне отличался от немецкого. Однако, и это важно подчеркнуть, такого же мнения было и командование. Оно приказывало помогать местному населению, используя для этого относительно спокойные моменты и стояние в обороне, чем воспитывало именно освободительную армию. В целом к началу освобождения европейских стран советские солдаты и офицеры в массе своей разделяли убеждение, что их долг помочь освобожденному населению.

Конечно, со вступлением на территорию Румынии, забот у тылов только добавилось. Помимо своих прямых обязанностей по снабжению войск, им теперь предстояло выстраивать отношения с местными властями и местным населением. Здесь были свои многочисленные трудности, начиная от нехватки военнослужащих, знающих соответствующие языки, до учета капиталистических отношений, наличия частной собственности и торговли. В частности, тыловым органам пришлось серьезно заниматься финансами.

В занятых населенных пунктах создавались военные комендатуры, в функции которых входили и взаимоотношения с местными органами власти, в том числе связанные со снабжением советских войск. Как правило, для них закупалось продовольствие и некоторые промышленные товары широкого потребления по существующим ценам. В Румынии советское командование было вынуждено силами военных комендатур создать такие местные органы власти, поскольку прежние чиновники бежали вместе с отступающими войсками, и впервые прибегло к выпуску военных денег для расчета с местным населением.

Вообще предполагалось, что с переходом советской границы Красная Армия не будет использовать советские рубли. Денежное довольствие начислялось на специальные расчетные книжки, а часть его выдавалась на руки в местной валюте. Однако быстрое продвижение советских войск не позволило вовремя ввести эту систему, да и иностранной валюты было немного. Потому на территории Румынии, занятой частями Красной Армии, наряду с леями в обращении появились советские рубли, которые местное население охотно принимало. Вскоре советское командование выпустило военные леи, которые ходили наряду с рублями с апреля по сентябрь 1944 года. Впоследствии, уже после завершения боев в Румынии, советское командование целиком выкупило имеющиеся у населения рубли и военные леи на национальную валюту[61].

То, что Красная Армия в апреле 1944 года заняла сравнительно небольшую часть северо-восточной Румынии, было весьма позитивным фактором. Тыловые органы получили возможность лучше изучить новую для них обстановку несоветского тыла, подготовиться к решению возникающих проблем и даже в чем-то поэкспериментировать.

Война продолжалась, 2-й и 3-й Украинские фронты готовились к наступательной операции – Ясско-Кишиневской, которой было суждено резко изменить весь характер войны в Юго-Восточной Европе и на Балканах.

Немцы спешно строили укрепления, рассчитывая удержать Красную Армию в северо-восточной Румынии. Укрепления строили и войска 2-го Украинского фронта. За три месяца оперативной паузы была проведена колоссальная строительная программа: выкопано 7200 км траншей и ходов сообщений, построено 50 тысяч блиндажей, оборудовано 6700 командных пунктов, наведены десятки переправ, многие из которых были подводными и не вскрывались воздушной разведкой противника[62].

Но фронты не собирались обороняться. Эти укрепления предназначались для того, чтобы сконцентрировать силы на двух направлениях, в районе Ясс и в районе Тирасполя. Удары должны были прийтись на фланги, которые занимали румынские войска (4-я румынская армия – на северном фланге, 3-я – на южном). На этих флангах фронты сосредоточили по 240 орудий калибром 76 мм и выше и 30-50 танков на километр прорыва. Причем участки прорыва были разделены между собой расстоянием 200 км по фронту. Это не позволяло немцам перебрасывать подкрепления и сосредоточить силы для контрудара. Укрепления прикрывали фланги наступающих сил двух фронтов.

Немцы повторили ту же самую ошибку, что в Сталинградской битве, поставив на фланги союзные войска, которые сами же считали ненадежными, которые были хуже вооружены и экипированы, нежели немецкие. С учетом недовольства войной в Румынии и напряженных отношений между союзниками, дезертирства и даже торговли среди румынских солдат советскими листовками-пропусками в плен, это была очень серьезная ошибка генерала Фриснера, которая предопределила его скоротечное поражение. Так что он напрасно всю вину за свое поражение пытался свалить на предательство румын.

Однако нужно отметить, что в румынской армии накануне решающей битвы зрел заговор. 14 июня 1944 года был образован Военный комитет в составе генерала резерва Г. Михаила, корпусного генерала К. Василиу-Рышкану и начальника штаба Бухарестского гарнизона, полковника Д. Дэмэчану. У них было около 7 тысяч сторонников в войсках и 50 ударных групп численностью около 300 человек[63]. Но это не сыграло в поражении группы армий «Южная Украина» практически никакой роли, поскольку заговорщики понимали, что не могут открыто выступить против многочисленных и хорошо вооруженных немецких войск в Румынии и что надо дождаться, пока Красная Армия их разобьет.