Андрей Калитин - Время Ч. Страница 18

Я прервал монолог Сэма и быстро пересказал ему то, что сам Михаил Черный говорил о его племяннике и о работе в Северной Америке. Я нашел эту цитату в одной из российских газет: «В свое время, когда разошелся с Сэмом Кислиным, я часть денег вложил в Америку. Племянник Сэма занимался недвижимостью и посоветовал мне купить там несколько зданий. Четыре-пять лет работали там, потом, когда я увидел, что рынок находится на высоте, продал, в 1998 г. вышли оттуда. Был бизнес в Канаде. Несколько лет назад я начал заниматься телекоммуникационным бизнесом, центр которого должен был находиться в Канаде. Там была создана компания, которая должна была оказывать услуги в России, могла бы составить конкуренцию Ростелекому. Даже хотел получить в Канаде вид на жительство. Но потом решил от этого проекта отказаться». Сэм ничуть не удивился стремлению Черного продолжать охватывать своими щупальцами весь мир, но о перспективах путешествий алюминиевого олигарха по всей планете высказался весьма скептически.

– Он, Миша Черной, конечно, никогда не успокоится. Вот дал он недавно три миллиона долларов Виктору Ющенко на предвыборную кампанию на Украине, значит, теперь туда активно полез. Он и Березовский – главные спонсоры «оранжевой революции». Вот Черного, кстати, посмотрите, куда сейчас пускают. В Киев и в Израиль. Больше никуда. А на Украине он вообще перевел деньги, как я слышал, с одного счета компании своей жены. Она – наркоманка. Лежит, колется, ее лечат. Сейчас она в Лондоне, в клинике. Там же двое их детей. Остальные две его дочки здесь, в Штатах. У них тоже очень сложная судьба. Вот как все повернулось. А отец – при больших деньгах. В принципе Миша – несчастный человек. Я считаю, что, может быть, это плата за такой вот «черный бизнес». Он сейчас только теряет все. Как бизнесмен он кончился. Его время просто ушло. Эпоха криминальной экономики кончилась. И Черной кончился вместе с этой эпохой. Я его не боюсь. Думаю, что он больше сам меня сейчас боится. Встает утром и от страху смотрится в зеркало – я это еще или уже не я. Слабый он очень стал. Бог ему судья...

Кислин с силой хлопнул ладонью по столу и встал. Из массивного книжного шкафа достал книгу и протянул мне. Это книга некоего Ильи Штемлера, который написал про Кислина биографический роман в двух частях. Я прочитал его в тот же день от корки до корки и нашел несколько интересных эпизодов, в которых фигурирует некий русский бизнесмен по имени Миша Серый. Кто кроется под этим именем, у меня не возникло сомнений. Поэтому расскажу лишь о роли этого весьма любопытного персонажа, не приводя буквальных цитат. Итак, сначала Михаил Михалыч Серый предстает в образе бригадира наперсточников, обманывающих людей на улице, затем, при знакомстве с Сэмом в ресторане гостиницы, он называет себя – бывший инженер-технолог Ташкентской текстильной фабрики, а ныне просто «человек сомнительной профессии». Знакомство происходит в Москве, в гостинице «Россия». Серый оказался человеком богатым и «уважаемым», особенно в кругах криминальных. Из Ташкента он переехал в Москву, привезя с собой много денег и хорошие связи. Войдя в контакт с лидером одной из столичных преступных группировок, Серый начинает активно заниматься игорным бизнесом, но больше всего его интересует экспорт металла и легкие деньги. Вскоре два героя повествования становятся друзьями, а затем Миша Серый беззастенчиво кидает Семена, лишив его и денег, и фирмы, оставив лишь воспоминание о первом ужине в ресторане гостиницы «Россия». Но, кстати, даже по книге видно, что Сэм всерьез опасался нового знакомого, видя размах его связей в криминальном мире столицы. Был ли у этого персонажа реальный прототип, и если да, то кто? Я не спросил об этом Сэма. Он ведь с Черным действительно больше не общается. А вот его племянник – компаньон Михаила во всех его операциях в США, которые, надо полагать, проходят под пристальным присмотром ФБР, имеют место до сих пор. Сэм утверждает, что когда он узнал об этом, то перестал общаться с отцом Алика, то есть собственным братом. На Сэма, пожалуй, это похоже...

Когда я покидал офис на Мэдисон, я уже точно знал: о роли Сэма Кислина в американском периоде «жизни и деятельности» Михаила Черного в США мне еще придется услышать неоднократно. Например, от Саши Гранта, нью-йоркского журналиста, встреча с которым у меня уже была назначена на вечер в одном из бруклинских баров. Я решил убить время, читая книгу Штемлера и даже не догадываясь, что вечерняя встреча с Грантом будет прорывом в моем расследовании. Да и если бы мне кто-нибудь сказал, что именно здесь, в Нью-Йорке, я впервые увижу документы из уголовного дела о фальшивых авизо, я бы тогда ни за что не поверил...

Ночь на Бродвее

Александр ждал меня в баре на углу 84-й улицы. На Нью-Йорк опустилась ночь. Но движение машин было таким же плотным, как и в полдень в деловом центре города. «Этот город никогда не спит», – подумал я, заходя в прокуренный зал, где сидело человек двадцать. Все смотрели повтор какого-то бейсбольного матча. Саша встал из-за стойки и пошел мне навстречу.

Мы не виделись, наверное, чуть больше года. За это время Грант покинул ряды журналистов газеты «Новое русское слово», у истоков которой он когда-то стоял, ушел работать на радио и на русское телевидение. Как и мой друг Володя Козловский, сообщавший мне подробности судебного процесса над Иваньковым, Александр не чурался любой работы. Раскапывал порой самые сложные уголовные дела, общался как с бандитами из Бруклина, так и с агентами ФБР. Грант описал «русские кварталы» Нью-Йорка в сотнях статей и десятках книг, впервые сообщив миру, да и, думаю, ФБР, об истории русскоязычной преступности в США. В частности, Саша как журналист открыл миру того самого знаменитого Евсея Агрона, «крестного отца» Брайтона начала 1980-х, и первым приехал на место его гибели, когда Агрона застрелили в лифте собственного дома. Убийцу, кстати, так и не нашли. Впрочем, не очень-то и искали, так как место Агрона стремительно занял еще один выходец из Одессы – Марат Балагула, в течение одной недели подчинивший себе весь район. «Правил» Балагула недолго – спустя год отправился в федеральную тюрьму по обвинению в вымогательстве. Надо заметить, что Балагула еще и бензин на заправках разбавлял. Не мочой, правда, как в старой советской комедии, а водой, но это агентам ФБР все равно не удалось доказать... Грант любит пересказывать истории «крестных отцов» своего района, но при этом не забывает повторять: они никогда не были миллионерами, а потому настоящих мафиозо надо искать не в Бруклине, а на Манхэттене...

Мы сели за самый дальний столик, чтобы шум бейсбольного матча и крики болельщиков нас не отвлекали, и начали разговор.

– Я думаю, ты уже знаешь, что Черного не пускают в США. Много у него проблем с местными спецслужбами. А ведь начинал-то он с кооперативов, торгующих ширпотребом в Узбекистане и дружбы с Сэмом Кислиным, который продавал в Россию швейные машинки и телевизоры. Стал миллиардером. Вот тебе, казалось бы, и американская мечта, которая для Михаила, правда, не очень хорошо закончилась, – улыбается Александр Грант.

Мы заказываем себе по большой чашке американского кофе, и Саша продолжает рассказ:

– Надо тему русскоязычной преступности и проникновения в США мафиозного капитала начинать издалека, а именно с момента приватизации предприятий в развалившемся Советском Союзе и перехода собственности в частные руки. Здесь, в Штатах, тут же начались разговоры о том, что Россия – это золотое дно и надо спешить делать на этом деньги. Начались поставки из России химических удобрений, поставки алюминия и импорт нефти. Все – по дешевке. Это были три направления, которые осваивали бизнесмены-эмигранты. И основные миллионы, которые заработаны бизнесменами здесь и олигархами там, то есть в России, были заработаны на этих трех ветвях большого дерева, которое когда-то называлось государственным бюджетом Советского Союза. Все деньги делались на разнице между мировыми ценами и теми грошовыми расценками, которые устанавливали «новые русские предприниматели» в России. Ведь как разбогател тот же Сэм Кислин? Он за бесценок выкупал в собственность заводы, создавал специальные денежные фонды для весьма довольных этим фактом директоров, а за вывозимый алюминий расплачивался сырьем, необходимым для его изготовления. Что, собственно, и называется толлингом. Рабочие же живых денег практически не видели. И такие люди, как Сэм, становились миллионерами в одночасье. Причем находясь здесь, в США. Потому что не было механизма вывода валюты из России, и русские предприниматели искали себе западных компаньонов с западным же счетом в банке. Вот в чем секрет «дружбы», например, Кислина и Черного. А затем начался второй «этап развития российской экономики»: когда страна встала на ноги, началось хождение валюты и пошел процесс выдавливания американских компаньонов с отечественного, то есть русского рынка того же алюминия. Вот и вся история взаимоотношений этих двух олигархов. Зачем Черному платить половину прибыли американцу с паспортом, когда пришла пора придумывать новые схемы. И тут началась стрельба, разборки, появились криминальные «крыши». Важно было, кто успеет построить эту «крышу» первым. Михаил и Лев Черные из всей этой алюминиевой команды, конечно, как теперь утверждает и российская, и американская пресса, наиболее криминализированная пара бизнесменов «с большой дороги». А вокруг них формировался уже свой мирок криминальных бригад, а остальных, вроде Кислина, запугали или выгнали. На эти банды весь мир обратил внимание. Так вот однажды в 1989 году заместитель директора ФБР США Джим Моуди создал и огласил целый список криминальных российских группировок, где впервые и мелькнула фамилия Черных. Михаила связывали уже тогда и с Япончиком, который еще не приехал в Штаты, и с Измайловской преступной группировкой. Как только он попал в обойму таких подозрительных личностей, он навсегда остался в разработке американских спецслужб. В 1994 году был конгресс разведывательной службы ФБР, где оба брата с высокой трибуны были упомянуты как основные криминальные авторитеты из России. Еще одна немаловажная веха в их истории, правда? А в 1996 году они попали в отчет Интерпола. Это было уже очень серьезно. Фактически после этого шансов когда-либо въехать в США не осталось ни у Михаила, ни у Льва. В 1997 году Министерство финансов выпустило специальный доклад с грифом «Для служебного пользования». Он у меня есть. И вот что там говорится. Здесь есть как список людей, так и фирм. На тринадцатой странице фигурирует компания Trans Commodities, то есть фирма Сэма Кислина, который в свое время с Михаилом Черным, как он сам говорит, вел совместный бизнес. Кстати, интересно заметить, что Кислин в Нью-Йорке – цвет русской эмиграции. Есть фотографии, на которых он в обнимку с Клинтоном, с мэром города Джулиани, да с кем угодно. Перед выборами 1999 года он давал деньги и республиканцам, и демократам. И все это знали. Но в 1999 году общественная организация под названием «Центр за честность общества» обратила внимание на то, что уж больно странные у Сэма «друзья» были в свое время. И про Кислина также было сказано, что он – русский мафиози. Естественно, был упомянут и Михаил Черной. В этих статьях, написанных в Центре со ссылкой на различные правоохранительные органы и ФБР, говорилось, что их фирма «отмыла миллионы долларов и была использована для проводки мошеннических банковских документов, поскольку братья Черные подчинили себе алюминиевую отрасль в России в начале 1990-х через мошенничество, банковские махинации и убийства». Как говорится, ни много ни мало. После этого чуть ли не обезумевший от страха Сэм Кислин устроил пресс-конференцию в центре Манхэттена и заявил, что хочет предоставить слово Джоэлу Бартоу, который раньше работал в русском отделе ФБР, но недавно оттуда уволился. Я думаю, что Кислин даже немного заплатил Бартоу за это выступление, потому что тот сказал вот что: «Мы занимались братьями Черными, я лично участвовал в расследовании, на Михаила Черного действительно была масса компромата, который не подтвердился». Но в этот момент Бартоу уже работал на Кислина! При этом Бартоу заявил, что ФБР готово десятилетиями собирать компромат на кого угодно и вся эта грязь будет храниться десятилетиями, пока ею не заинтересуется прокуратура. А грязи такой на Черного было действительно много. Многие эмигранты, которые его знали, дали против Черного огромное количество информации. Но она вся закрытая и хранится в архивах ФБР. Сотрудник русского отдела Бюро Рэй Керр рассказывал и мне, и тебе, что не встречал еще ни одну столь словоохотливую нацию, как русские: «Все про всех готовы рассказать, но под присягу никто из них идти не хочет. И это проблема». Но я, кстати, не исключаю, что вскоре найдется какой-нибудь уголовник, пойманный за старое уже дело, но ради индульгенции со стороны правосудия пойдет на сотрудничество со следствием и даст против Черного реальный компромат. Все может быть. Но суда-то пока никакого не было! Вот в чем суть выступления бывшего агента спецслужб Бартоу. Ну а в 2000 году появилась гигантская статья в журнале «Форчун», где, в частности, Черные предстали в неприглядном свете. И наконец, 2003 год. В том году в Америке, пожалуй, в последний раз так громко прозвучала фамилия Михаила Черного – это процесс в штате Делавэр, где Черной вообще был подсудимым. Там рассматривался вопрос, что Черной и его партнеры создавали фиктивные компании, через которые отмывали преступные средства, затем шедшие «на взятки, мошенничество и преступный замысел» с целью завладеть Качканарским горно-обогатительным комбинатом «Ванадий» – крупнейшим в России комбинатом по переработке ванадиевой руды (ванадий используют для получения высокосортной стали, применяемой в строительстве высотных зданий и мостов. – Авт.). Истец – бывший гендиректор «Ванадия» бизнесмен Джалол Хайдаров утверждал, что Черной лично угрожал ему физической расправой, советуя почаще надевать бронежилет, и так далее. «Мне говорили, что, если я не отдам предприятие, меня не оставят в живых», – утверждал Хайдаров. В 2000 году Качканарский ГОК перешел к новым хозяевам (а именно ближайшему партнеру Черного – Искандеру Махмудову —Авт.), а Хайдаров, уже скрываясь, написал из-за границы Генеральному прокурору России Устинову письмо – он потребовал возбудить уголовное дело против Черного и его партнеров по обвинению их в убийстве американского бизнесмена Феликса Львова. И все это было озвучено в американском суде! Более того, Хайдаров высказал опасения, что его также убьют, как и Львова. (По сей день Хайдаров, кстати, скрывается то ли в Канаде, то ли в Израиле, прячась от своих предполагаемых киллеров. – Авт.) Тогда вся Америка начала разбираться, кто же это такой Михаил Черной, откуда он взялся? А это же безумно интересно. С чего вообще начинался Черной? С узбекской мафии. Об этом в России писали, ты это наверняка знаешь. Там, в Ташкенте, он познакомился с Аликом Тайваньчиком, с которым они чуть ли не вместе в футбол играли. А дальше Тайваньчик знакомит Мишу с Япончиком, потом появилась разная подмосковная и московская братва, так что у Черного было всегда очень серьезное мафиозное прикрытие в России. А когда Иваньков приехал в США, Миша понял, что открываются новые горизонты. Возможно, и рэкет тоже. Но, кстати, Сэма они не трогали. А тот с испугу на памятной пресс-конференции вдруг заявил, что давно сотрудничает с ФБР. Удивить, что ли, кого хотел или напугать, непонятно. Скорее всего, он все-таки боялся. И неизвестно, кого боялся больше – Япончика или Черного. Но с той поры много воды утекло. Иваньков уже отсидел свой срок и депортирован, а Черной с его-то репутацией в Штаты не попадет. Здесь ведь как? Миша может весь Израиль убедить, как он был дружен с Ариэлем Шароном, а вот в американской прессе пишут, что он гангстер. И все. Поэтому Госдепартамент не дает ему визу. Причем от такой репутации ему самому уже не отмыться. Он не сумел легализовать капиталы – ввязался в скандал с отмыванием денег в Штатах, влез в сомнительную историю с телекоммуникационными системами в Израиле. Он всегда и везде полублатной. Даже не белая ворона, а черная овца. Может быть, только через одно-два поколения его внуки и правнуки докажут, что они сами не мафиози. А с ним-то все ясно. Это и называется в США громким словом «репутация». Она его будет преследовать везде. В Израиле у него ведь сразу же возникли проблемы, как только он приехал туда на постоянное место жительства. Но это совсем другая история.