Федор Волков - Тайное становится явным Страница 18

Буквально перед своим вылетом в Англию Гесс написал письмо для передачи Гитлеру. «Как вы знаете, — писал Гесс, — я нахожусь в постоянном контакте с важными лицами в Англии, Ирландии и Шотландии. Все они знают, что я всегда являлся сторонником англо-германского союза… Но переговоры будут трудными. Чтобы убедить английских лидеров, важно, чтобы я лично прибыл в Англию. Я достигну нового Мюнхена, но этого нельзя сделать на расстоянии. Я подготовил все возможное, чтобы моя поездка закончилась успехом. Разрешите мне действовать»[152]. Правда, Гесс не исключал возможности провала своей миссии. На этот случай он советовал фюреру переложить всю ответственность на него, «сказав просто, что я сумасшедший»[153].

Сообщение о прибытии Гесса в Шотландию потрясло многих буржуазных политических деятелей во всем мире, и прежде всего самих англичан. Это «наиболее сенсационное событие за многие столетия!» — воскликнул в парламенте депутат Стокс. Известие о появлении Гесса в Англии удивило даже видавшего виды Черчилля. Субботний вечер он проводил в родовом поместье Дитчли. С ним были его друг и советник профессор Линдеман, генерал Исмэй, военный министр и другие лица. Черчилль и его гости смотрели комический фильм с участием знаменитых американских актеров братьев Маркс. Вдруг в комнату стремительно вошел его секретарь Бракен и сказал, что герцог Гамильтон срочно просит Черчилля к телефону. Черчиллю не хотелось отрываться от фильма, он велел передать герцогу, что занят. Но герцог настаивал, заявив, что речь идет «о деле большой государственной важности». Черчиллю пришлось уступить. Гамильтон рассказал о случившемся. «Гесс в Шотландии!» Вначале Черчилль воспринял это сообщение как «фантастическое»[154]. Но весть оказалась верной. Ночью поступили новые сведения, подтвердившие ее.

В частности, вскоре после прибытия Гесса два представителя Интеллидженс сервис сообщили Черчиллю о контактах, поддерживавшихся английской секретной службой с Гессом. Британский премьер возмутился тем, что разведка действовала через его голову и несвоевременно информировала о ходе переговоров с гитлеровскими агентами.

Вначале Черчилль пожелал лично беседовать с Гессом, но, поразмыслив, счел это не совсем удобным. Было решено, что первая встреча состоится между Гамильтоном и Гессом. Герцога срочно вызвали в Дитчли. Он немедленно был принят Черчиллем.

Гамильтон подтвердил еще раз, что прилетел Гесс. Черчилль расспросил обо всех деталях встречи с Гессом. На следующий день Черчилль и Гамильтон приехали в Лондон. Черчилль пригласил министра иностранных дел Антони Идена и поручил ему выяснить цель прибытия Гесса. Был также вызван Айвон Киркпатрик, знавший Гесса. Вместе с Гамильтоном он вылетел в Шотландию. Киркпатрик сразу узнал Гесса, о чем телефонировал в Лондон. 12 мая появилось официальное сообщение министерства информации Англии.

В парламент посыпались запросы депутатов. Консерваторы, лейбористы и либералы спрашивали Черчилля: зачем прилетел Гесс? Привез ли он с собой какие-либо мирные предложения? Исходят ли они от него лично или от германского правительства? Будут ли они опубликованы? Какова позиция английского правительства?

Некоторые члены парламента забили тревогу. Гесс, говорили они, прибыл в Англию, чтобы предложить «нашим аристократам» «объединиться с нацистами»[155].

Черчилль, выступая в парламенте 20 мая, а затем 10 июня, отказался ответить на запросы депутатов о Гессе. «В настоящее время, — заявил он, — я не могу сообщить о нем… Если правительство сочтет необходимым сделать заявление, в будущем оно это сделает»[156]. Такого заявления не последовало более двух лет — вплоть до 22 сентября 1943 г. В заговоре молчания приняли участие и министры Черчилля.

А в это время началась закулисная возня вокруг Гесса, продолжавшаяся несколько месяцев. Помимо Гамильтона переговоры с Гессом вел Киркпатрик. С ним также беседовали бывший министр иностранных дел, с 1941 г. лорд-канцлер в кабинете Черчилля Джон Саймон и влиятельный член военного кабинета Черчилля, его близкий друг лорд Бивербрук.

В прессе строились самые различные предположения. Зачем Гесс прилетел в Англию? Английская пропаганда утверждала, будто он покинул фашистскую Германию, так как считал ее обреченной, и бежал, как бегут крысы с тонущего корабля. Немецкие фашисты сообщали, что Гесс разошелся с Гитлером по вопросам внешней политики и особенно был недоволен заключением советско-германского договора о ненападении: он не смог-де согласиться с «прорусской политикой Гитлера». Далее в фашистских кругах утверждали, что после двух неудачных попыток полета в Англию у Гесса были основания опасаться гестапо, поскольку письмо, оставленное им для передачи Гитлеру, вскрыл адъютант Гесса Пинтч и его прочли шофер и телохранитель[157].

Впоследствии защитник Гесса в Нюрнберге, свидетели защиты, его личный врач выдвигали смехотворные утверждения о «гуманных мотивах» полета Гесса в Англию. Гесса якобы беспокоили или даже приводили в ужас сообщения о варварских налетах немецких самолетов на Англию, и «ему была ненавистна мысль о гибели детей и матерей».

Сообщения немецких официальных лиц о причинах полета Гесса были малоубедительными. Впрочем, вскоре было объявлено, что Гесс сумасшедший. Германский министр иностранных дел Риббентроп в беседе с Муссолини и Чиано 13 мая высказал следующее предположение: Гесс «попал под влияние гипнотизеров» и «его поведение может быть объявлено каким-то мистицизмом и состоянием его рассудка, вызванным болезнью»[158].

Подобная же версия появилась в фашистской печати и была передана радиостанцией Мюнхена: «Гесс, по-видимому, находился в состоянии галлюцинации, в результате чего он решил, что сможет добиться взаимопонимания между Англией и Германией»[159].

Упомянем, что во время Нюрнбергского процесса врачебной экспертизой было установлено, что Гесс вменяем и может отвечать за свои действия[160].

Нет никаких оснований думать, что Гесс опасался поражения фашистской Германии. Наоборот, она, по его мнению, находилась в апогее своего могущества. Гесс не расходился с Гитлером и в вопросах внешней политики. Кому, как не Гессу, хорошо было известно вероломство Гитлера, неоднократно топтавшего международные договоры и соглашения. Он был уверен, что Гитлер разорвет и советско-германский договор о ненападении, как только Германия будет готова к войне с СССР.

Что касается версии о «боязни гестапо», то и это звучит неубедительно. Как известно, сепаратные переговоры с Англией в это время и позднее вели менее ответственные чиновники фашистской Германии. Гесс был заместителем Гитлера, и не его адъютанту или шоферу было дано право решать, предает или не предает Гесс интересы Германии. Донос на Гесса в гестапо мог бы иметь самые трагические для них самих последствия.

Еще менее правдоподобно мнение апологетов Гесса о его «человеколюбии», «гуманности». Эту версию полностью развенчал английский обвинитель в Нюрнберге Гриффитс-Джонс. На заседании трибунала 7 февраля 1946 г. он заявил: «Я полагаю, что единственная причина, из-за которой Гесс прилетел в Англию, отнюдь не носила гуманного характера. Он прилетел с целью дать возможность Германии вести войну против России только на одном фронте»[161].

Несомненно, Гесс, как представитель нацистской правящей верхушки, был осведомлен о подготовке военного нападения на СССР, об агрессивных намерениях Гитлера. 30 апреля 1941 г. Гитлер принял окончательное решение, гласившее: операция «Барбаросса» начнется 22 июня. Итак, Гесс за 10 дней до полета знал точную дату нападения фашистской Германии на СССР. Правда, сам Гесс указывал, что он не помнит, когда узнал о плане «Барбаросса», но что он знал, о нем[162]. Поэтому заявление Киркпатрика, беседовавшего с Гессом, сделанное позднее в его мемуарах, о том, что Гесс якобы не знал о подготовке нападения Германии на СССР, звучит наивно[163]. Подобная точка зрения не разделяется Джоном Саймоном, отмечавшим, что из высказываний Гесса можно было сделать вывод о готовившемся вторжении Германии на советскую территорию[164].

Основная цель полета Гесса состояла в следующем. Программа-максимум — не только добиться заключения мира с Англией, но и вовлечь ее в единый «крестовый поход» против первого в мире социалистического государства. Программа-минимум — обеспечить для Германии нейтралитет Англии в войне против СССР, «облегчить осуществление агрессии против Советского Союза путем временного замирения с Англией»[165].