Николай Лесков - Еврей в России: несколько замечаний по еврейскому вопросу Страница 18

К такому альтруизму еврейство не стремится, как не стремилось ни к чему подобному христианство первых трех веков.

Но еврейство поставляет немало личностей, склонных к высокому альтруизму, для осуществления идей которого известные лица еврейского происхождения жертвовали собою так же, как и христиане. Люди эти стремились и стремятся к своим целям различными путями, иногда законными, а иногда незаконными, что в последнее время стало очень часто и повсеместно. В первом роде нам известны евреи философы и гуманисты, прославившиеся как благородством своих идей, так и благочестием своей жизни, полной труда и лишений. Во втором, составляющем путь трагических, иногда даже бешеных порывов, ряды альтруистов еще не перечислены. Путь их чаще всего — путь ошибок, но ошибок, вытекающих не из эгоистических, побуждений, а из стремлений горячего ума «доставить возможно большее счастье возможно большему числу людей». Мы говорим теперь о евреях-социалистах. Деятельность их не оправдима с точки зрения разума, умудренного опытом, и преступна перед законами, но она истекает все-таки из побуждений альтруистических, а не эгоистических и мы ее только в этом смысле и ставим на вид. Кто так поступает, — тот не большой эгоист.

При этом еще надо добавить, что евреи cero последнего закала обрекают себя на верную погибель не ради своего еврейского племени, к которому они принадлежат по крови, а, как им думается, ради всего человечества, то-есть в числе прочих и за людей тех стран, где не признавали и не хотят признать за евреями равных человеческих прав…

Больше этой жертвы трудно выдумать.

Что натура еврея совсем не лишена благородства, как о ней говорят, а, напротив, способна к самоотвержению, — мы видим тому и еще одно доказательство. Мы до сих пор всегда говорили о евреях, верующих в «библейского Бога» и хранящих связи с талмудическим учением. Их, конечно, и следует главным образом принимать в соображение, ибо таково все большинство евреев. Но не следует забывать, что между образованными евреями не мало и таких, для которых Сефир-Тора и Талмуд имеют только значение историческое. Между таковыми встречаются деисты, пантеисты (читатели философии Спинозы) и, наконец, даже просто атеисты. При совершенном равнодушии к вопросам веры таким людям, казалось бы, нет ничего рассудительнее и выгоднее, как отречься от религии своего племени, которой они и без того фактически не содержат, и присоединиться к господствующей церкви, в ведомстве которой, по словам Хомякова, можно «состоять» чрезвычайно удобно и спокойно, пребывая в глубине своей души в «круглом неверии». Чего удобней? И между тем тогда сразу же для таких евреев пали бы все ограничения, стесняющие свободу их деятельности, и открылись бы пути ко всем христианским почестям. Однако, к удивлению всех расчетливых людей из христиан, ни во что не верующие евреи этого все-таки не делают. Проститутка и какой-нибудь проходимец скорее крестятся, чем еврей врач, артист или негоциант. Вообще число выкрестов из евреев весьма незначительно, и надо признаться, что приобретения, делаемые на этот счет христианством, отторгают от еврейства далеко не лучших людей, о которых бы скорбело еврейство.

Чему же следует приписать такую приверженность еврейской вере со стороны евреев, для которых религиозный культ Еговы утратил свое божественное значение?

Конечно, не чему иному, как благородному альтруистическому стремлению не оставлять свое униженное и часто жестоко страдающее племя, доколе оно страдает.

Других объяснений нет и быть не может. Так же ведут себя русские раскольники, окончившие курс в высших училищах. Конечно, они не верят в преимущество двуперстия, но… своих не бросают.

Это чувство напрасно бы стали считать упрямством, — оно скорее — просто известная нравственная опрятность, или, как иначе говорят, — порядочность. Смешно и жалко слушать тех людей, которые утверждают, будто это делается из страха утратить благорасположение еврейской среды. Говорящие таким образом, очевидно, совсем лишены и начитанности, и живой наблюдательности, иначе они знали бы, как неблагосклонно относится еврейское общество к своим религиозным индифферентам и как часто оно само их жестоко преследует. Это мы можем видеть из участи «не омывающих рук», о которых есть упоминание в книгах Нового Завета, из печальной участи Спинозы и даже из IV тома свода русских законов, который выступал на защиту исключаемых из обществ и отдаваемых в рекруты за несоблюдение правил и обрядов.

Этим и закончим наши картины еврейской нравственности в настоящее время.

Стараясь быть, сколько могли, беспристрастными в этом изображении совершенной действительности, мы показали, что еврей на заповедной черте нравственности опускается не ниже не-еврея; что его исключительность, заключающаяся в неусвоении некоторых свойств характера людей иноплеменных, — есть только бережь от усвоения привычек, вредных экономически и нравственно, и что, наконец, стремления эгоистические и альтруистические per fas et nefas [2] присущи евреям по крайней мере в равной степени, как и другим народам, среди которых живут они, нередко отчуждаемые от равноправия с другими людьми этих народностей.

Говоря по совести, чистоту которой отрадно соблюсти для жизни и для смерти, мы не видим в нашей картине ничего, способного отклонять просвещенный и справедливый ум от того, чтобы не считать евреев хуже других людей.

Разумея и сами себя не наихудшими людьми в России, евреи, конечно, сильно чувствуют обиду в том, что они не пользуются равными со всеми правами, а терпят большие стеснения, но справедливое недовольство их не заключает в себе даже тени дерзостного ропота и не проявляет беспокойного протеста. Только само их униженное положение протестует за них пред миром всего человечества, и этот протест помимо всякого старания самих евреев находит отклик и сочувствие в сердцах добрых и просвещенных людей в Европе.

История о правах евреев идет у нас почти тем же путем, как шла история русских староверов, терпение которых удивляло иностранцев и стяжало почтение стойким характером наших людей «древнего благочестия». Они наконец дождались льгот, значительно облегчивших их положение, по манифесту 15 мая 1883 года, и снова ждут полного уравнения со всеми остальными русскими людьми, принадлежащими к господствующей русской церкви. Они получили значительное расширение свободы и прав, но еще ждут большего… ожидания эти не секрет, — о них не двусмысленно, а ясно говорят русские газеты, и, говоря это, они ничего не преувеличивают, а только передают дело, как оно есть. Русские староверы и сектанты не полагают целью своих желаний в гражданском отношении достижение каких-либо отдельных особых прав, а хотят быть во всем равны другим русским подданным, православным, лютеранам или магометанам. Того же хотят и евреи, и с уверенностию можно сказать, что еврейский вопрос перестанет докучать правительству только тогда, когда оно решит его раз и навсегда именно в этом смысле. Евреи твердо уверены, что такое счастливое время непременно настанет для всякого, хотя бы он был «триста раз потомком Моисея Мендельсона». Еврей по происхождению, поэт Гейне (в «Атта Тролле») пророчествует, что «будет время», когда свершится многое, на наш взгляд невозможное:

И жиды, как все граждане,Будут пользоваться правом,Предоставленным законом,Наравне со всякой тварью.Лишь одно: плясать на рынкахЗапрещается евреям.

Медведь Тролль находил это необходимым, потому что плясать на рынках составляло его привилегию.

В этой шутке много ума и меткости, и мы ее приводим отнюдь не ради веселья. Медведь Тролль олицетворяет невежество и зависть, которую постоянно встречаем в людях, видящих в еврее соперника. Все говорят то, что говорит плясун-медведь, и это понятно. А отсюда бездна тенденциозной лжи, сквозь которую иногда только, как бы обмол-вясь, сама скажется правда, и на сих днях она сказалась устами редактора «Руси» г. Аксакова (в июне 1883 года). Г.Аксаков огласил, что западный край наш переполнен теперь уже не евреями, а «прусскими немцами», и теперь каждый крестьянин на Волыни «скажет, что десять евреев он предпочтет одному колонисту» (немцу). Таким образом, значит, нашелся настоящий эксплоататор-землепашец, который один хуже десяти жидов.

Евреи, без сомнения, должны быть очень благодарны г. Аксакову за такое указание, тем более, что для немцев от этого никакого беспокойства не предвидится ни в нынешнее мирное время, ни в случае столкновений, когда все имеющие причины считать себя обиженными русскими порядками поневоле окажутся не на русской стороне.

Немалое препятствие к беспристрастному обсуждению еврейского вопроса составляет то, что тут дают много ненадлежащего значения конкурентам, которых тревожит всякий более живой и прилежный сосед. От них еврейство, конечно, никогда не добьется ничего, кроме старых нареканий. Широкие государственные или общественные точки зрения конкурентов торгового сословия нимало не занимают, раз их огорчает, зачем евреи не пашут, в другой им неприятно, зачем немцы хорошо пашут. То им досадно, что жид не крестится, то они ругаются крещеному еврею, ставя его ниже некрещеного. Так это все и идет, как самая докучная басня, которая для ленивых людей заменяет дело. Совершенно необходимо, чтобы вопрос еврейский обсуждался не с точки зрения тех или других промышленных кружков или торговых фракций, где евреи всегда неминуемо встретят опасение за их прилежание, воздержность и расторопность, а надо, чтобы еврейский вопрос решался непременно с точки зрения высших государственных интересов, с которыми, по счастью для евреев, совершенно солидарны самые высшие вопросы истинного человеколюбия. и справедливости. А потому евреи ждут времен отрады и покоя от правительства, которое столь вознесено над низменными сферами меркантильных соображений, что может видеть дело ясно и решать его, имея в виду высшую выгоду — выгоду государства.