Газета Завтра - Газета Завтра 267 (2 1999) Страница 18

А зачем нам плакать о России,

причитать,

если мы у Бога не спросили —

кто же тать?

Если Крест лишь на словах нам дорог,

как и честь,

то, быть может, самый страшный ворог —

я и есть?

Новые и подержанные автомобили opel astra 7 от официального дилера General Motors в Петербурге.

Виктор Пронин ПРОЩАЙ, СТАРИК ( фрагмент романа )

НА ЭТОМ СЧАСТЛИВАЯ ЖИЗНЬ преуспевающего красавца-банкира Владимира Николаевича Апыхтина, можно сказать, и закончилась. Началась другая — пьяная, полная лишений, смертельного риска и крови. Да, всего этого оказалось в его жизни более чем достаточно. Так бывает, происходит какое-то событие, неожиданная встреча, да что там встреча, слово, взгляд, жест могут переменить жизнь настолько, что невольно начинаешь делить свою жизнь на ту, которая бывала до, и которая пошла после. У Апыхтина это был телефонный звонок, когда он, выпроводив захмелевшего от недоедания поэта и пообещав ему деньги на книгу, вернулся к своему столу, на котором настойчиво дребезжал-ворковал телефон самого настоящего японского производства.

— Да! — сказал Апыхтин, поднимая трубку, весело сказал, напористо, готовый ответить на любой вопрос, решить любую задачу, ввязаться в любое дело, которое было по плечу ему самому, его банку, его друзьям.

— Владимир Николаевич? — спросил незнакомый мужской голос, и с первыми его звуками все веселие Апыхтина как рукой смело, не осталось в нем ни игры, ни шалости. Голос был служебный, по цвету серый и какой-то неживой — все эти оттенки Апыхтин узнавал сразу.

— Да, — ответил он и ничего больше не добавил, хотя обычно сыпал прибаутками вроде: я вас внимательно слушаю, говорите, пожалуйста, банк Феникс на проводе и так далее.

— Говорит капитан Юферев.

— Очень приятно, — настороженно произнес Апыхтин. — Слушаю вас.

— Звоню из вашей квартиры.

— Так, — произнес Апыхтин, с трудом осознавая происходящее. — Вы хотите сказать... Что-то случилось?

— Да, — голос капитана был все так же сер и мертв.

Апыхтин почувствовал, что не может стоять и, обойдя вокруг стола, не отнимая трубки от уха, сел в свое мягкое глубокое кресло, сел, как упал, как опрокинулся навзничь.

— Что-то печальное? — спросил он.

— Да.

— Совсем печальное?

— Да, — сказал капитан.

— Вы сказали, что звоните из моей квартиры? — если бы Апыхтин услышал сейчас самого себя, то ни за что не узнал бы. — Как вы туда попали? Вас Катя вызвала? — Апыхтин невольно задал единственный вопрос, который еще таил в себе надежду на то, что не все так плохо, как показалось ему с самого начала.

— Дверь была раскрыта и я вошел... С сотрудниками.

— А почему вы решили...

— Дверь была раскрыта... Нас соседка вызвала. Вы можете сейчас подъехать?

— Буду через десять минут.

— Жду вас, — сказал капитан и положил трубку.

...Едва “мерседес” остановился у подъезда, Апыхтин выскочил и, не закрывая за собой дверцу, вбежал в подъезд. Лифт стоял внизу, в это время дня он всегда стоял внизу, и Апыхтину сразу удалось подняться на свой этаж. Дверь была закрыта, он позвонил и по погасшему дверному глазку понял, что его рассматривают. Когда стальная дверь отошла в сторону, на пороге он увидел человека в милицейской форме. Тот молча посторонился, пропуская Апыхтина, и тут же снова закрыл за ним бронированную дверь.

Апыхтин остановился, обернувшись к капитану. Он не решался вот так, сразу пройти в комнату и смотрел почти беспомощно.

— Юферев, — капитан пожал Апыхтину руку.

— Они живы? — спросил Апыхтин чуть слышно.

— Нет.

Апыхтин постоял несколько секунд, глядя в пол, и лишь после этого, решившись, шагнул в комнату. Катя лежала на полу, неловко подвернув ногу, и вокруг ее головы растеклось большое кровавое пятно. Апыхтин подошел ближе, опустился на колени, осторожно коснулся пальцами Катиного лба и поднял голову. Вокруг были люди с фотоаппаратами, с какими-то предметами в руках — они стояли в разных концах комнаты и, повернувшись к нему, молча смотрели на него.

— Так, — сказал Апыхтин негромко. — Так...

Он поднялся, поискал глазами капитана, шагнул к нему, хотел что-то спросить, но голос изменил ему, только невнятное сипение раздалось.

— Там, — сказал Юферев, показав рукой на дверь в другую комнату.

— И его тоже?

— Да.

Апыхтин шагнул к двери, постоял перед ней, не в силах сразу войти, оглянулся на капитана и, словно наполнившись от его твердого взгляда какой-то силой, толкнул дверь.

Вовка тоже лежал на полу, и его окровавленная голова оказалась как раз на большой карте Кипра. Губы у мальчишки были полуоткрыты, но уже серые, мертвые. Апыхтин почувствовал вдруг сильную непреодолимую тошноту, слабость, голова его закружилась и он медленно осел на пол.

— Потерял сознание, — сказал Юферев.

— Тут потеряешь, — отозвался эксперт с фотоаппаратом. Но о своих обязанностях не забыл — подойдя к Апыхтину, несколько раз с различных точек сфотографировал его.

— Не притворяется? — спросил Юферев.

— Посмотри, он совсем зеленый.

— Принеси воды.

Взяв из рук эксперта литровую банку с водой, капитан тонкой струей начал поливать виски Апыхтина, голову, шею — так что вода стекала за шиворот. Через некоторое время Апыхтин чуть шевельнулся, открыл глаза, не в силах сразу стать на ноги, чуть приподнялся, сел, прислонившись спиной к стене.

— Я не хочу жить, — сказал он негромко и через некоторое время повторил, — я не хочу жить.

— А придется, — ответил Юферев, помолчав.

— Мы на Кипр собирались, — несколько некстати сказал Апыхтин. — Вовка карту изучал...

— Поезжайте один, — посоветовал Юферев. — Это самое лучшее для вас сейчас.

— Что с ними сделали?

— Жене перерезали горло, — голос Юферева оставался таким же мертвенно-серым, без всякого выражения. И это было самое лучшее, — не выдержал бы сейчас Апыхтин ни казенного сочувствия, ни соболезнования.

— А Вовка?

— Мальчику ткнули чем-то в висок. Судя по тому, что смерть наступила быстро, рана глубокая.

— А почему вы решили, что смерть наступила быстро?

— Есть некоторые признаки, — ответил эксперт, полноватый, румяный, лысый.

— Они сопротивлялись?

— Да.

— Это тоже можно установить?

— Предположительно, — уклонился эксперт от твердых, уверенных слов.

АПЫХТИН ВСЕ ТАК ЖЕ СИДЕЛ У ДВЕРИ, упершись ладонями в пол и откинув голову назад. Он старался дышать глубже, каждый раз полностью выталкивая из себя воздух. Видя, что хозяин пришел в себя, снова задвигались в комнате люди, принялись что-то замерять, высматривать, выискивать. Апыхтин с трудом поднялся, постоял некоторое время у стены, видимо, неуверенный, что может идти, но потом все-таки шагнул и направился в кухню. На ходу обернулся на Катю, лежащую посредине комнаты, но не остановился.

На кухне стоял легкий чад, запах чего-то горелого. Подойдя к плите, Апыхтин увидел на сковороде несколько черных обуглившихся комков.

— Все правильно, — проговорил он, — она жарила котлеты...

Тут же, на столике, стояла тарелка с уже готовыми котлетами. Обернувшись на шорох, Апыхтин увидел входящего на кухню Юферева. Тот оставался таким же сдержанным и никак не проявлял своих чувств, если они у него и были.

— Садитесь, капитан, — Апыхтин слабо махнул рукой в сторону кухонной табуретки.

— Когда мы вошли, здесь было полно дыму... Газ я выключил. И открыл окно, чтобы немного проветрить. Вся квартира была в дыму.

Апыхтин открыл холодильник, вынул початую бутылку водки, налил себе в чайную чашку, вопросительно посмотрел на Юферева.

— Нет-нет, спасибо, — ответил тот на непроизнесенное предложение.

Апыхтин выпил водку, потянулся было к котлетам, сложенным в тарелке, но на полпути рука его остановилась, он так и не решился закусить.

— Закусите, Владимир Николаевич, — Юферев поставил тарелку перед Апыхтиным. — Вам надо держаться.