Игорь Рабинер - «СЭкс» в большом спорте. Правда о «Спорт-Экспрессе» от топ-журналистов двух поколений Страница 19

Мы сели на хвост паре голландских коллег, арендовавших машину, – всю сотню с лишним километров Леня рассказывал тому, кто не за рулем, про спартаковское прошлое Игоря Шалимова, я, как мог, переводил – так дорогу и скоротали. А потом наша сборная, чуть не всю игру просидев в защите, едва не выиграет у немцев – на всякий случай, чемпионов мира: на пенальти Добровольского Хесслер ответит со штрафного только на последней минуте, и пойдем мы с Леней общаться с народом. При утреннем отъезде из Стокгольма глава делегации еще раз уточнит, не владею ли я, случайно, немецким, получит отрицательный ответ и предложит бросить жребий: на ком послематчевое послесловие от наших, а на ком – от немцев. Мы подкинем монетку достоинством в одну шведскую крону – и Лене не повезет.

На обратном пути пойдет дождь, очень скоро превратившийся в ливень, голландец за рулем все чаще начнет протирать от усталости глаза, второй уснет, а Леня будет упорно сверять надпись на каждом указателе с текстом, выведенным у него на бумажке. Наконец, буквы совпадут, голландцы на этом повороте заправятся, а нам вызовут такси – кто скажет, что мы не можем себе позволить такую роскошь впервые за пять дней! И вот въезжаем мы в искомый район, и остается только отыскать квартал семиэтажных, как в Лениной шпаргалке помечено, домов, а там нас уже встретит Гена, муж сестры Циммермана. Но сколько ни кружим – натыкаемся сплошь на девятиэтажки. И тут замечаем человека в дождевике и тормозим рядом с ним, чтобы сориентироваться с его помощью на местности. Смотрим – ну явно не швед прогуляться в такой ливень вышел. «Леня, то ж ты?!» – «Я, Ген, я!!! Но где тут семиэтажные дома?!» – «Дак первый и седьмой у них технические – они не считаются. Ты шо, не знал, шо ли?..»

Гена в совсем недавней жизни был судовым механиком в Керчи, а когда это ему надоело, заделался политэмигрантом. И принимал нас теперь, разливая «Абсолют», в квартире, предоставленной его семье коммуной, которая возилась со всеми, кто сумел каким-то образом доказать, что его на родине преследовали за шедшие вразрез с местным режимом убеждения. Какие недопонимания были между Геной и крымскими властями – для меня так и осталось загадкой, хотя «Абсолюта» мы с Геной и выпили вроде немало. Начали в ту самую ночь, но быстро осеклись – уж больно Леня выглядел озабоченным.

Оказалось, что Федорыч нашел какого-то знакомого по хоккейным турнирам «Известий» немца, знающего с десяток русских слов, который подвел Леню после матча вплотную к Клинсманну, спросил про впечатления о нашей сборной, и звездный форвард что-то долго и эмоционально говорил. В диктофоне все есть – осталось только найти расшифровщика. «Ген, а ты немецкого совсем не знаешь?» – «Та откуда ж, Лень?! Я вот щас шведский изучаю – дюже трудный, скажу тебе, язык! Но когда «Абсолюту» в магазине спрашиваю – дают!» Короче, когда нас поутру вызвали, пришлось Боре Тосуняну выслушивать из-под Норчепинга откровения Клинсманна, чтобы после перевести их на русский. А потом мы отправимся с сыном Гены, которому только предстояло пойти осенью в первый школьный класс, кататься на велосипедах, и он предложит искупаться в бассейне, расположенном прямо посреди поля. «Там турникет стоит, но можно просто сбоку пройти – у них все на доверии. А в Керчи у нас бесплатно можно было только в море искупаться…»

Потом мы съездим в Гетеборг на нулевую ничью с голландцами, хоть ван Бастен и забьет нам шикарный гол головой в падении, причем по всем правилам. Но его отменят – это я к тому, что не всегда нас засуживали. А Леня еще до начала матча успеет разыскать очередного друга, бывшего киевского динамовца Вадима Евтушенко, заканчивавшего играть в Швеции, и с таким экспертом работаться ему будет просто в радость – Вадик спокойно изъяснялся на нескольких языках. К тому же в чужие уста всегда проще вложить правильные слова: да, сборная СНГ показала, что умеет не проигрывать грандам, но атакующей игры в этих матчах почти совсем не просматривалось – поэтому рано предвосхищать успех во встрече с шотландцами и выход в полуфинал. (Бышовец, впрочем, все равно безошибочно вычислит настоящего автора.)

Город Норчепинг – какое-то вечерне-дождливое место: не успела кончиться игра с шотландцами, как опять полило. Я спущусь с трибуны минут за семь до конца – сразу после того, как Маккалистер забьет пенальти, счет станет 0:3 и полуфинал превратится в последнее место в группе – как карета в тыкву. Попробую подойти поближе к нашей раздевалке – и вдруг два секьюрити, прежде никого в нее не пускавшие, сами делают приглашающий жест: и для нас, и для вас чемпионат закончился – заходи, чего под дождем мокнуть.

И тут на меня вышел Бышовец – он был как в прострации (хотя почему – как?), по нескольку раз повторяя одни и те же слова, слабо связанные друг с другом. Мы долго говорили совершенно ни о чем, пока тренера не отловили и не увели на пресс-конференцию. Еще каких-то полтора часа назад он был триумфатором Сеула – теперь стал неудачником Норчепинга. А запоминается-то последнее… Потом Серега Юран примется мне говорить, что если не сохранят такую команду, это станет преступлением: «Нам по двадцать три года, за нами – будущее. Я не знаю, как будет эта сборная называться дальше, но мы должны продолжить играть вместе». Доктор Орджоникидзе проведет мимо нас Каху Цхададзе – злосчастный рикошет при втором голе еще и палец ему сломает, надо ехать на рентген. А этот гол ведь и всю команду сломал…

Ночью Гена, боровшийся за шведское гражданство, но в душе все равно остававшийся крымчанином, начнет пытать меня за «Абсолютом»: «А что, теперь у нас с тобой разные сборные могут быть?» – «Похоже, что так». – «И что, они друг против друга могут сыграть?» – «Могут». – «И даже – на чемпионате Европы?» – «Ну, сначала туда еще и тем, и другим попасть нужно будет…» – «Нам тоже теперь домой попасть как-то нужно будет», – напомнил писавший в другой комнате свой текст Трахтенберг. Что ж, Леня привез меня сюда – теперь мой долг вернуть его на родину.

А заодно и самому вернуться.

В стокгольмском офисе «Аэрофлота» я обнаружу всего один календарь на немаленькое помещение: друзья, да как же вы в таких условиях билеты на нужные рейсы ухитряетесь выписывать?! Вот вам каждому по личному календарю – с автографами игроков сборной (чистая правда, мне на нескольких экземплярах Каха расписался, когда у него все пальцы еще целы были). С чего я так любезен? Да пару билетов нужно перебить с чартера на регулярный. Нет-нет, еще не улетел – команда после таких поражений по утрам обычно тяжело собирается. Да, если бы вчера выиграли, летели бы потом с ними. А дешевле не получится? Да, дату вылета изменять больше точно не будем – обещаю. Тогда такая цена? Да, конечно, мы ведь все болельщики…

Посетив Гетеборг на игре с Голландией, мы заодно выяснили, что все места в городских и окрестных отелях были забронированы задолго до образования «Спорт-Экспресса». А в этом чудном городе, где нам предстояло провести последнюю неделю чемпионата, знакомых эмигрантов не оказалось даже у Трахтенберга. Но организаторы преподнесли нам подарок: по аккредитации мы имели возможность бесплатно сплавать паромом в Данию и даже вернуться. А если пользоваться ночными паромами – то и номер в гостинице, получается, не нужен – его заменяла мини-каюта. Чем мы и воспользовались с одним мастером фотографического цеха, с которым в Стокгольме виделись только мельком.

Федоров работал тогда уже и на иностранные какие-то конторы, спал урывками. «В Стокгольме сел сейчас в поезд, смотрю – напротив два шведа. Рожи – как из дерева высечены. Лесорубы – они и есть лесорубы. Положил железки свои под голову, только задремывать начал, как один другому говорит: глянь, Вась, а у этого придурка шведского часы-то – наши, командирские…» В Дании нам понравилось – цены на любимые нами напитки были не чета шведским, а датской сборной, спешно заменившей югославов и состоявшей из отпусников, мы симпатизировали с самого начала. Поэтому мы очень быстро обросли в той стране приятелями из болельщицкой среды – некоторым из них я как лицо, не подлежащее досмотру, каюсь, помог пронести на финал с немцами пиротехнику – это были вполне безобидные ракеты, летевшие исключительно в воздух. Зато какой фейерверк после победы люди устроили! Едва-едва мы тогда с ними, по привычке уже, в Данию не уплыли…

А в Москве я передам гендиректору посылку от сестры и скажу, что это было, конечно, веселое приключение, но какие-то моменты от работы все-таки отвлекали – например, некоторая неопределенность с жильем. И узнаю, что это все потому, что календари не продались – кстати, в Швеции на них хоть обратили внимание? Да я, можно сказать, обратный билет по бартеру брал! Ну вот видишь, а ты говорил – примитив…

Чемпионаты по понятиям

После футбола в Швеции российский чемпионат показался не просто еще ужасней, чем он выглядел весной, – это были как два разных вида спорта, по какому-то недоразумению получившие общие правила. Особую карикатурность этому зрелищу добавляли тренеры поднявшихся в ранге команд – люди, десятилетиями бороздившие просторы второй лиги, которых объединял любимый тост: «Ну, чтоб не перепахали футбольные поля и не остались мы без работы!» Эти фельетонные типажи невозможно было воспринимать всерьез: «Да что вы все за «Спартак» да за «Динамо»?! Да дайте мне такой состав, как у Романцева с Газзаевым – я за первый круг чемпионом стану, а во время второго буду набирать очки на будущий год!» Мысль о том, что для начала надо стать Романцевым или Газзаевым, чтобы возглавить соответствующие команды, эти головы никогда не посещала.