Удо Ульфкотте - Продажные журналисты. Любая правда за ваши деньги Страница 19

В Иране было еще хуже. Германское посольство в Тегеране желало во что бы то ни стало внести свой вклад в развитие германо-иранской торговли. И, поскольку крупнейшие фирмы Ирана принадлежали муллам, посольство при каждом моем визите в страну настаивало на том, чтобы я брал благожелательные интервью у иранского министра иностранных дел, какого-нибудь аятоллы или иного иранского вельможи, или хотя бы упоминал о них в моих статьях. Если заинтересованность иранцев в таких интервью была велика, они оплачивали и мои командировки (так, как я уже описывал в случае Омана). Выражаясь ясным языком: ФАЦ позволяла приглашать своего корреспондента «на халяву», после чего печатала благожелательные интервью. Архивы ФАЦ переполнены такими благожелательными интервью, которые мне приходилось брать. Причем повсюду – от Афганистана до Алжира, от Южной Африки до стран Африканского Рога. Брал их всегда я, репортер солидной немецкой ежедневной газеты, но за моей спиной невидимо стояло, в первую очередь, посольство Германии.

Разумеется, оттуда на меня тоже оказывалось влияние. Прежде всего, при написании статей, в которых должна была искажаться истина. Спонтанно вспоминаю обед с немецкими дипломатами в Багдаде. Уже не помню точно, где мы тогда с ними обедали, то ли в резиденции посла, то ли в доме другого высокопоставленного дипломата. С соседнего участка доносились ужасающие вопли, душераздирающий, жалобный вой. Я поинтересовался тем, кто это так кричит, и услышал в ответ, что за стеной, на соседнем участке, живет дипломат из одной азиатской страны, большой любитель полакомиться собачьим мясом. За стеной, разделявшей два участка, для него частенько медленно забивали собак. Вначале еще живым собакам отрезали лапы, затем – хвосты и, наконец, головы. Считалось, что мясо таких замученных до смерти собак вкуснее – во всяком случае, на взгляд этого азиата. Немецкие дипломаты настоятельно просили меня ни в коем случае не упоминать этот эпизод в моем репортаже из Багдада. Ведь это могло повредить нашим отношениям с той страной. Закрывать глаза на истязания животных? Это было просто ужасно.

Так же ужасно я чувствовал себя, сопровождая немецких политиков в зарубежные командировки. В таких случаях мне выдавались папки с правилами по высказываниям на все случаи жизни. Ленивому было достаточно просто списывать оттуда заранее сформулированные словесные обороты – оболочки, сдабривая затем их собственными местными впечатлениями. И тогда все были довольны и счастливы. С честной журналистикой это ничего общего не имело. Скорее всего, мы просто вешали народу лапшу на уши. И за все это нам в перспективе открывалась возможность удостоиться журналистской премии.

Неважно, работал ли я в моей прошлой жизни 17 лет в ФАЦ или, впоследствии, корреспондентом для «Грюнер + Яр», для агентства новостей ddp, для издательства «Аксель Шпрингер», для телевизионных компаний или для многих других солидных медийных предприятий – со стороны представителей руководящего уровня я постоянно сталкивался с одним и тем же образом мышления: коррумпированными и непорядочными всегда являются только «те, другие», но ни в коем случае не «мы». Еще раз повторяю: признание моих прошлых ошибок их не исправляет. Но, может быть, более молодое поколение сможет извлечь из этих ошибок уроки.

Как нечто само собой разумеющееся, я, к примеру, сопровождал в небольшом роскошном самолете правительства ФРГ вместе с одним коллегой из Германского пресс-агентства (ДПА) бывшего главу БНД Клауса Кинкеля, в его тогдашнем качестве министра иностранных дел, внутренне гордясь этой близостью, что и выразилось, в конце концов, в очень позитивном репортаже. Такие же репортажи в стиле «придворной хроники» я писал после поездок в свите Гельмута Коля и многих других политиков. Оглядываясь в прошлое, я этого стыжусь и прошу за это прощения. Я не могу сделать то, что было, тем, чего не было. Но я могу честно, с открытым лицом, признаться в том, что было мной совершено.

Когда я, например, посещал в Африке киноактера Карлхайнца Бёма (игравшего императора Франца-Иосифа в фильме «Сисси»), сопровождая руководящего германского политика, то мне, в интересах истины, следовало написать, что Бём и его проекты оказания помощи эфиопским детям для нанесшего ему визит высокопоставленного немца были не более чем ловким пиар-ходом. Высокие визитеры посетили его только ради создания эффектного группового фотопортрета с заслуженным и популярным киноактером в окружении чернокожих детей, что сможет расположить к ним избирателей. Как только снимки были сделаны, Карлхайнц Бём и африканские дети утратили в глазах высоких гостей всякое значение. Для визитеров он был всего лишь статистом – как, впрочем, и многие другие. Я описал этот визит не правдиво, как и многое другое. Как и во многих других случаях, я был коррумпирован моей близостью к власти. Но самое главное: насколько это честно, совершив перелет из расположенной в эфиопской столице Аддис-Абебе пятизвездочной гостиницы в комфортабельном кондиционированном вертолете на жаркое высокогорье, взять там у Бёма короткое интервью о бедности в Эфиопии, а потом, после роскошного приема в пятизвездочной гостинице, накропать о бедности статейку, в то время как вокруг люди умирали от голода?

Сопровождая в командировках федеральных президентов, канцлеров или министров, я не подвергался пограничному контролю. Когда мы возвращались и прибывали в военный сектор аэропорта Кёльн-Бонн, таможенники нас не досматривали. Мы все знали, что так и будет, а многие иного отношения к себе и не ожидали. И многие этим пользовались. Включая политиков и министров. Возможно, простые смертные узнали о мышлении таких «избранных» на примере «ковровой аферы» одного из министров88. Но многие, слишком многие считали совершенно нормальным либо не платить таможенную пошлину с ввозимых ими в страну предметов роскоши, либо же распорядиться незаметно доставить им их на борту другого правительственного самолета. Мне припомнился коллега из газеты, выходящей огромными тиражами, который в обход таможни привез на самолете германских федеральных ВВС из служебной командировки в США даже целый, хотя и бывший в употреблении, мотоцикл «Харлей-Дэвидсон», На родине он распродал его по частям и получил несколько тысяч евро прибыли. Это называется укрывательством от налогообложения. А его транспортные расходы были оплачены, через ВВС, немецкими налогоплательщиками. Многие из нас были преступниками. Но хуже всего было то, что знание этих фактов создавало невидимую связь между политиками и журналистами.

Один журналист описывает в своем блоге все, что они делали, сопровождая одного высокопоставленного немецкого политика, зная, что лиц, сопровождающих, к примеру, канцлера Германии, досматривать не будут:

Перуанец посоветовал нам, где можно купить ритуальные предметы из инкских захоронений. Этот археолог намекнул нам, что эти предметы – из разграбленных захоронений и представляют большую ценность. Я поехал с коллегой в один дом на окраине города, где мы приобрели (незаконно) головное украшение (250 долларов) и кусок погребальной пелены. Вывезти их за пределы страны оказалось проще простого, поскольку багаж лиц, сопровождавших канцлера, не контролировался89.

Все это происходило не десять лет назад, а гораздо раньше. Но я могу назвать имена и фамилии многих коллег, которые и по сей день ведут себя точно так же. Я не хочу их ни в чем упрекать. В конце концов, раньше я сам принимал участие в деятельности этой порочной системы. Но, может быть, я смогу побудить их поразмыслить и изменить свое поведение. Может быть, они никогда откровенно в этом не признаются, поэтому я говорю совершенно ясно, здесь и сейчас: тесные контакты с представителями элиты, вроде описанных выше, вне всякого сомнения, повлияли на направленность их комментариев или репортажей. Все это не имеет ничего общего с независимой, нейтральной, беспристрастной журналистикой.

Вот вам другой пример. Когда бывший федеральный канцлер Гельмут Коль посещал во франкфуртской редакции ФАЦ тогдашних ответственных редакторов политического раздела ФАЦ Иоганна Георга Райсмюллера и Фрица Ульриха Фака для доверительной беседы, мы, редакторы, гордились тем, что нас посетил такой «высокий гость». Нам, журналистам, и в голову не приходило, что подобная близость может и коррумпировать. Напротив, мы прямо-таки горели желанием, чтобы представители элиты уделяли нам внимание и таким образом. Многим, например Франкенбергеру из ФАЦ, и вправду удалось этого добиться. Но какой ценой? Мы еще подробнее коснемся этой темы.

Бывший главный редактор и консультант СМИ Михаэль Шпренг пишет о Коле и его отношениях с журналистами следующее:

Известно, что для Гельмута Коля существовало только два типа людей. Те, кто был за него, и те, кто был против него. Аналогичным образом он классифицировал и журналистов. Его отношение к свободе прессы было чисто инструментальным: хорошим журналистом был для него тот, кто позволял ему использовать себя в качестве инструмента. Тех, кто – как я – относился к нему с определенной принципиальной симпатией, он быстро зачислял в «свои», в «сторонники Коля», и требовал от них безоговорочного повиновения90.