Михаил Горбачев - Декабрь-91; Моя позиция Страница 19

Вчера я направил послание парламентам России и Беларуси, проинформировав их, что они совершили ошибку, решив отозвать своих депутатов из Верховного Совета СССР. При этом было указано, что продолжать поступать подобным образом -- это значит составить мнение, что вы делаете дела втайне и действуете в обход конституционных органов страны. Если это произойдет, остальной мир призадумается, с какими людьми он имеет дело. Кто будет уважать вас, если вы не уважаете собственную конституцию?

Мы ведем переговоры уже много дней. Взаимодействуя со своими коллегами, попытаюсь довести до их сведения свою позицию и помочь им прийти к соглашениям. Но я не хочу быть почетным гостем на банкете. Я вижу свою роль не в этом. Отношения с Б. Н. Ельциным.

Во время беседы с Дж. Бейкером меня спросили, каковы мои отношения с Ельциным. В последнее время они складывались нормально. Мы разошлись в подходах к тому, каким быть Союзу. Я -- за реформирование, но сохранение Союза как государства. Против того, чтобы его разрезать, как пирог, и съесть в виде закуски. Кто имеет право резать страну на куски? Процесс может выйти из-под контроля, и это похоронит все планы обновления общества.

Посмотрите, как вел себя Ельцин. Мы вместе руководили подготовкой Союзного договора и совместно с другими республиками направили проект на обсуждение в Верховные Советы. А в Минске Ельцин предлагает совсем другое. Он даже мне не позвонил. И в то же время он беседовал с Джорджем Бушем, хотя не было никакой необходимости вовлекать президента США в это. Это не только вопрос морали. Я не могу оправдать такой стиль поведения.

В беседе с Ельциным накануне Алма-Атинской встречи меня интересовало, как продвигается дело, какие документы готовятся. Мы беседовали около двух часов. Я задавал немало острых вопросов. По-доброму предупреждал Ельцина, что в обществе может сложиться мнение, что страну ломают через колено, действуют, пренебрегая мнением законодательных органов, общественности, прессы. Хотите выглядеть решительными? Но сейчас не тот случай. Ведь речь идет... о мире огромном, о тысячелетней истории. Причем в момент, когда страна разворачивается лицом к другим государствам. Поэтому надо быть очень ответственными, помнить, что мы в ответе и перед будущими поколениями.

В обществе нет ощущения... люди еще не ощущают, что жили в одной стране, а теперь будут жить в десяти или в двенадцати государствах. Они были гражданами своих республик, но у них было и общее гражданство, союзное, которое открывало многие возможности, и теперь все это поставлено под вопрос.

Обратив внимание Ельцина на то, как отнесся украинский Верховный Совет к Минскому соглашению, какие коррективы внес, я напомнил, что еще в 85-м году договаривался с Рейганом о том, чтобы налаживать человеческие контакты, обмены между молодежью. И все это приобрело небывалые масштабы. А тут в собственной стране мы не сможем запросто ездить Друг к другу. Самое страшное, если на человеческом Уровне разорвем общество, сделаем наших людей иностранными гражданами по отношению друг к другу.

В конце беседы, ответив на вопрос Ельцина, сказал: До тех пор пока он будет следовать курсом демократических преобразований и реформ, может рассчитывать на мою поддержку. Но если начнет меняться этот курс, тогда потребуется осмысление. Президент Ельцин заявил о своей приверженности курсу демократических преобразований. Хватит переминаться с ноги на ногу

Журналисты из "Тайм" просили дать оценку значения помощи Запада для проведения реформ и высказать мои пожелания на этот счет. Вы должны содействовать реформам в Содружестве, и прежде всего в России, ответил я. Она нуждается в срочной помощи в виде твердой валюты для снабжения рынка потребительскими товарами и ускорения перехода к конвертируемости рубля. Она хочет двигаться к этому быстрее, но не может это сделать без стабилизационного фонда в несколько миллиардов долларов. Если вы оказали помощь Польше и Венгрии, то ее, безусловно, заслуживает и Россия. Перестаньте колебаться, или всем придется в конце концов заплатить более высокую цену.

Сейчас в обращении огромная масса денег, дисбаланс между предложением и спросом. Те, кто имеет деньги, могут позволить себе покупать дорогую колбасу. Те, у кого их нет, должны стоять в очереди за товарами, продаваемыми по контролируемым государством ценам. И необходимо установить на определенные товары фиксированные цены, которые были бы доступны менее состоятельным людям.

На очередной вопрос об опасности еще одного переворота я сказал: после своего поражения в августе реакционеры собирают силы и надеются использовать трудности страны. Кто воспользуется ситуацией? Это будут пытаться сделать консервативные элементы. Но они не смогут поднять армию на путч.

Если ситуация на рынке ухудшится еще больше, если предприятия будут закрываться, то это приведет к дальнейшему спаду и может заставить людей выйти на улицы с политическими требованиями. И тогда всякого рода авантюристы попытаются воспользоваться этой ситуацией в собственных целях. Вот откуда может исходить самая большая угроза. Поэтому важнейшей задачей является предотвращение этого. Делать это надо через реформы. И вашу помощь надо направить в районы, где напряженность наиболее велика: в Москву, Ленинград, на Урал.

В нынешнее переломное время очень многое зависит от политиков.

Жизнь вывела на первый план новых людей. Они еще только вступают в мир большой политики. Тут есть определенная опасность. Многие из них остаются популистами. Очень легко смотрят на вещи, действуют поспешно, шарахаются из одной крайности в другую, меняют позиции, нарушают договоренности. Все это недопустимо в государственной политике. И это не раздражение закоренелого политика. Общеизвестна способность Горбачева быть гибким, идти на компромиссы. Но есть граница, которую я не перейду. Накануне Алма-Атинской встречи

Решив направить ее участникам свое обращение и готовя его, я каждый день по разным случаям стремился донести свои взгляды и аргументы до нашей, а также и международной общественности. Ибо то, что происходит у нас, затрагивает все мировое сообщество.

18 декабря я встретился с главным редактором "Комсомольской правды" Владиславом Фрониным и обозревателем газеты Дмитрием Муратовым. Разговор был, что называется, с размахом. Многое из него я приведу во второй части книги, а здесь -- о главном вопросе, который меня занимал в те дни.

Понимаете, через всех нас идет горячий поток событий, обжигает все больше... Мы еще не вполне осознаем, ни вместе, ни по отдельности, что мы были одна страна, а теперь разделены. Ну жил человек, плохо ему стало, потерял точку опоры, плюнул на все, решил жить по-новому, уехать... на другой конец страны. А это теперь будет зависеть не от твоего решения, а от чьего-то разрешения... Скоро начнется тяжкий процесс -- превращение границ административных в государственные. Это очень опасные переделы. Очень опасные повороты событий.

Я не скажу, что это государственный переворот... Союз трансформировался в Содружество... Союз имел свои структуры, а Содружество будет иметь свои механизмы функционирования. Тут ничего неестественного, сверхъестественного нет. Раз на смену одной системе приходит другая, то она имеет свои особенности, свои законы развития и существования. Тут все объяснимо. Но вот как переходить к этому? Откровенно скажу, я все время осаживаю моих коллег, чтобы они не выпрыгивали за пределы Конституции, за пределы правового подхода. Это очень важно. Ибо у людей появилось даже ощущение, что произошел своеобразный переворот, только без танков. И я Борису Николаевичу (17 декабря) порекомендовал: если вы настоящие демократы, если вы за реформы, если вы идете к правовому государству, то вы должны все делать, исходя из демократических ценностей и на основе демократических правил.

Сейчас вырисовывается облик Содружества, идет подготовительная работа к новым структурам. Я не хочу затруднить процесс, раз уж такой выбор республик, буду до конца последовательным. Это всех нас дело. Кстати, и тех поколений, которые были до нас.

Собеседники мне говорят: происходит масса событий, меняется жизнь, и меняется, как нам кажется, Ваша точка зрения. Ваша позиция уже стала лояльнее, мягче...

-- Нет, не совсем точно, -- ответил им. -- Но как политик, а всякий политик может считаться политиком, если он видит реальности и воспринимает их, я буду уважать этот процесс. При этом моя позиция не изменилась. Я -- за конфедеративное государство. Но буду использовать свои возможности, как-то помогать, чтобы из этого процесса что-то родилось живое, а не выкидыш какой-то очередной. Нужно, чтобы появилось жизнеспособное образование.

-- Вы сами ощущаете себя оппозиционным политиком или нет? -- спросили меня.

-- Нет. Хотя в концепцию Содружества не верю. Но, раз на это пошли республики, я не могу, не считаю возможным в нынешней сложнейшей ситуации противостоять до такой степени, чтобы расколоть общество.