Анджей Зауха - Москва Норд-Ост Страница 19

Третьим в отряде, несомненно, был Ясир, часто называемый Идрисом. Видимо, это его конспиративное имя, потому что паспорт у него был на имя Идриса Алхазурова, прописанного в Грозном на улице Каменщиков. По данным следствия, паспорт принадлежал реальному Идрису Алхазурову, который отдал его в 1994 году одному из сотрудников паспортного стола чеченской столицы. И обратно не получил.

Ясир был арабом, выходцем из одной из арабских стран или Палестины. Не исключено, что он приехал в Россию на учебу и окончил курсы русского языка. Во всяком случае, он прекрасно говорил по-русски с легким арабским акцентом и редкими грамматическими ошибками. Стоит отметить, что по-чеченски он, видимо, не говорил - во всяком случае, с другими чеченцами общался на русском языке. Не говорил он и по-английски. Учительница английского, Ирина Филиппова, утверждает, что он знал только несколько простейших фраз. Прокуратура считает, что он говорил по-арабски и по-турецки. Именно Ясир, через несколько часов после захвата театра, задавал со сцены вопрос, есть ли в зале люди, исповедующие ислам и иностранцы. И это именно Ясир первым вошел в зал и вскочил на сцену, выстрелом давая сигнал к началу операции.

Следователи считают, что Ясир был своего рода идеологом и политическим комиссаром отряда Бараева. По мнению заложников, это он первым стал молиться на сцене, прекрасно поставленным голосом нараспев читая молитвы и отбивая поклоны в сторону Мекки.

В Чечне воюет много арабских добровольцев, некоторые имеют собственные отряды и благодаря отличным контактам в странах Ближнего Востока и среди радикальных исламских организаций, которые их финансируют, обладают большим влиянием. Возможно, таким образом, что в организации акции принимал участие кто-то из арабских командиров, и Ясир был его представителем или представлял «арабское крыло» чеченского движения сопротивления.

По рассказу Марка Подлесного, Ясир ни сам никому не отдавал приказов, ни исполнял приказов других, в определенном смысле он был вне структуры отряда.

Об остальных мужчинах из отряда мы практически ничего не знаем.

Самому молодому, как следует из неполного списка террористов, опубликованного в российской прессе, Ахмету Ахмедову было девятнадцать лет, самому старшему - Лечу Тагирову - сорок восемь. Средний возраст остальных - около тридцати. Следователи не нашли в их карманах почти ничего, кроме паспортов. Только у Усмана Татаева (тридцать два года), вероятно отвечавшего за транспорт, были при себе доверенности, на основании которых террористы купили или арендовали микроавтобусы. Была у него и доверенность на управление «Ладой-21099». У Турпала Хамзатова (двадцать четыре года) нашли в кармане удостоверение спортивного клуба «Вайнах» в Грозном, из которого следовало, что он был боксером. У Магомеда Шидаева (27 лет) была справка с места работы - базы снабжения Минтопэнерго, - на которой ручкой было записано «Ваги Ахмедов, Американско-Азербайджанский аналитический центр (может, он был как-то связан с Ахметом Ахмедовым, девятнадцатилетним бойцом отряда?).

Немного больше известно о женщинах, участвовавших в операции (большинство информации взято из статьи Санобар Шерматовой в «Московских новостях»). В соответствии с опубликованным списком самой старшей из террористок было сорок три года, младшей - шестнадцать. Считается, что в команде находилась и Зура Бараева, вдова Арби и тетка Мовсара. По неподтвержденным данным, именно она сидела рядом с бомбой в партере. Она ни разу не открыла лица, даже пила, приподнимая только краешек чадры. Кроме нее, как утверждала российская пресса, в отряде были также вдовы других печально знаменитых торговцев живым товаром, уничтоженных спецслужбами, братьев Ахмадовых, Зелимхана и Ризвана. Трудно сказать, правда ли это, скорее похоже на пропагандистскую уловку.

Зато почти точно в зале театра на Дубровке находилась двадцатилетняя Айшат Бакуева (которую также называли Элиной), сестра еще одного похитителя людей, чеченского генерала Бауди Бакуева. Айшат была родом из станицы Ильинка. Как утверждают «Московские новости», погибли все четверо ее братьев. Однако Бауди Бакуев враждовал с Арби Бараевым (о чем я уже упоминал), и поэтому не до конца ясно, как Айшат попала в отряд, которым руководил его племянник Мовсар Бараев.

На Бакуева возлагается вина за похищение двух представителей России в Чечне - Валентина Власова и генерала МВД Геннадия Шпигуна. По неподтвержденной информации, российские власти отказались платить выкуп за Шпигуна, и генерал был убит. Не исключено также, что именно Бакуев приложил руку к похищению французского фоторепортера Бриса Флетье, о котором я уже тоже упоминал. Бакуев был последним полевым командиром, с которым встречался француз, именно ему Брис обещал, что посетит Грозный.

Как утверждает Шерматова, Бакуев сильно отличался от своих «коллег по профессии». Не проявлял жестокости по отношению к похищенным, получив выкуп, раздавал часть денег в трех селах, находящихся под его контролем: Петровское, Ильинка и Долинск. Например, после освобождения Власова, представителя российского президента в Чечне (ходили слухи о сумме от трех до семи миллионов долларов), люди Бакуева раздавали по сто долларов каждой семье.

Бакуев был убит 9 октября 2002 года в ходе операции десантников ГРУ, за два года до нападения террористов на Дубровку. Вскоре после его смерти погибли два его брата, Аслан и Идрис, и муж сестры Зареты, которая вскоре после трагедии и сама умерла от сердечного приступа. Последний брат Бауди, пятнадцатилетний Дауд, был арестован федеральными войсками и чеченским ОМОНом в тот момент, когда он устанавливал мощный фугас на северной окраине Грозного. Семье не удалось даже забрать его тело, что в Чечне считается большим горем. Таким образом, от большой семьи остались только две женщины - Айшат и ее мать Дату. Соседи отметили, что Айшат не плакала на похоронах и не ходила на могилы родственников. Они решили, что она стала ваххабиткой. Сторонники этого движения не уважают старших и родных, утверждают, что только они и являются правоверными мусульманами, отвергая чеченские традиции, как не совместимые с исламом - пишет Шерматова.

Айшат держала в Грозном небольшую аптеку, точнее говоря, киоск с лекарствами, сама часто привозила медикаменты из разных районов Кавказа, что, естественно, давало ей возможность выполнять разные поручения ваххабитов. Осенью 2002 года она неожиданно продала свой киоск подруге, сказав, что собирается ехать в Москву и там попытать счастья в бизнесе. Месяцем позже соседи опознали Айшат Бакуеву среди убитых в театре женщин в черных одеждах. Соседи же утверждали, что Айшат очень дружила с Амнат Исуевой, еще раньше вышедшей замуж и уехавшей в соседнее селение Петропавловское. Муж Амнат умер во время первой чеченской кампании от воспаления легких. У них было три дочери. Молодой вдове помогали друзья мужа, которые позже стали известными лидерами ваххабитов и вовлекли Амнат в радикальный исламский джамаат (исламская община). Однако когда свекровь, мать умершего мужа Амнат, узнала, что та стала последовательницей радикального ислама, она забрала у нее детей и запретила с ними общаться. В октябре 2002 года Амнат приехала в Петропавловское, чтобы попрощаться с дочерьми перед отъездом, но свекровь не захотела с ней даже разговаривать. Тогда Амнат пошла на хитрость - попросила школьную учительницу передать старшей дочери письмо. В письме она сообщала, что снова выходит замуж, что ждет ребенка и у девочек скоро появится братик. Обещала скоро вернуться, писала, что они будут жить нормально и счастливо. Не было ни намека на то, что она готовится к гибели. По неподтвержденным данным, будущий муж Амнат тоже участвовал в теракте на Дубровке.

Секилат Алиева и Мариам Хаджиева были ровесницами, подругами и к тому же стали родственницами - Мариам вышла замуж за Мовсара, брата Секилат. Семья Алиевых считалась ваххабитами. Мовсар и Мириам недолго наслаждались семейным счастьем. Двадцатидвухлетний Мовсар погиб в бою с русскими. Вместе с ним погибло сорок пять бойцов отряда, которым командовал арабский командир Абу Бакар. Смерть брата сильно подействовала на Секилат. Она стала жаловаться на боли в сердце и вскоре поехала на лечение в Баку, столицу Азербайджана, подальше от войны. До этого времени Секилат мало имела общего с радикальным исламом; девушка училась на актерском факультете Грозненского университета, записалась на курсы Международного университета бизнеса, ходила на занятия клуба танцев. Ее мать, Гузан, утверждает, что она была очень способная, всегда все экзамены сдавала на «отлично».

Но она занималась и в исламском университете. И похоже, ислам стал играть в ее жизни все большую роль. Прощаясь в последний раз с матерью перед очередной поездкой в Баку, пообещала, что обеспечит ей место в раю. Гузан не обратила внимания на ее слова и, услышав по телевидению о драме на Дубровке, порадовалась, что ее дочь далеко оттуда. Значительно больше беспокоила ее невестка, Мариам Хаджиева, которая оставила ей внука, сына Мовсара, и уехала в неизвестном направлении. Гузан даже подумала, что Мариам может быть там, в отряде, который захватил театр в Москве.