Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6517 ( № 29 2015) Страница 19

Отличительной чертой "Улицы Весёлой" является пошлость во всех смыслах этого слова. Пошлость как избитость, отсутствие оригинальности, пошлость как безвкусица, сдобренная сальностями. В который уже раз хочется поблагодарить закадровый смех, только по нему и определяешь: вот это, кажется, была шутка.

Оригинального в "Улице Весёлой" мало. И оснований для обвинений в нехватке собственных идей предостаточно. Глядя на сорокаминутное шоу "новых русских бабок", не можешь отделаться от невольных параллелей. То "Уральскими пельменями", идущими по СТС, пахнуло, то "Нашей Рашей" повеяло. Но не будем вдаваться в подробности, спишем это, как в известном мультфильме "Пиф-паф ой-ой-ой", на "традицию". Одно несомненно - реет над всеми этими бабушкиными посиделками на "Улице Весёлой" тень отца-основателя спе­цифического для канала "Россия 1" юмора Е. Петросяна. Впрочем, что толку говорить о вторичности, когда сам образ "новых русских бабок", мягко говоря, не отличается оригинальностью[?] При этом следует отметить, что традиций Маврикиевны и Никитичны они не продолжили. Взяли форму и вытряхнули из неё весь смысл и содержание.

Но пошлость - ещё не всё. Проблема заключается в другом - в отношении к своему делу, которое сквозит в каждом выпуске "Улицы Весёлой". Смотришь на пёстрое действо и не можешь отделаться от мысли: работают спустя рукава, не уважают зрителя - "а, так сойдёт, и это схавают". Сценки в каждом выпуске настолько незатейливы с точки зрения формы и содержания, что глазам не веришь: неужели юмор с бородой ещё востребован? Самоповторы, идущие уже со второго выпуска, навевают воспоминания о легендарных турах Жени Белоусова, разъезжавшего в начале своей карьеры с 3-4 песнями. Принципиально нового в каждом последующем выпуске нет, идёт одна перестановка слов и декораций. Не слишком ли буквально авторы шоу восприняли слово "реприза"? Приключения тёщи на отдыхе, дебют престарелого спортс­мена - эти репризы за пять выпусков успели прогнать уже по два раза, сценки же из жизни простого люда "тупой и ещё тупее" и вовсе переигрываются в каждом шоу. Юмор довольно технологичен, остроты поставлены на поточное производство и изготавливаются по готовым шаблонам. Дух живой импровизации отсутствует. Не хватает естественной, хорошо знакомой многим расслабленной атмосферы непринуждённого юмора, шутки, смеха. Вместо неё - нарочитость, искусственность, надуманность ситуаций и положений.

О надуманности вообще хочется сказать отдельно. В былое время юмор всё-таки не терял связи с реальностью, воспроизводил её с большой долей достоверности, преображая отдельные её стороны в зависимости от художественного замысла. Ныне всё обстоит ровно наоборот - из жизни выхватывают отдельные детали и ими расцвечивают воображаемую действительность. Такое пренебрежение жизнью негативно сказывается на самом качестве юмора. Жизнь смешнее всякой выдумки. И новостийная лента, рассказывающая о бабушках, покупающих вечный пылесос или потребляющих за завтраком бутерброды с мёдом и героином, намного забавнее сценарных потуг.

Когда Юрий Антонов в своё время пел о том, как хорошо пройтись по Абрикосовой, свернуть на Виноградную, он ничего не говорил об улице Весёлой. Может быть, это оттого, что на самом деле такой улицы нет. А есть тупик - тупик веселья. Нужно ли сворачивать в тупик или идти дальше - это, конечно, по нынешним плюралистичным временам телезритель выбирает сам. Но вот в том, что у нас, куда ни кинься, кругом одни тупики, вне всякого сомнения, нет ничего весёлого.

Так что я бы внял совету Юрия Антонова и свернул бы лучше на Каштановую, Луговую или того пуще - Сиреневую. А вот Весёлую обошёл бы стороной. Потому что кто его знает, что за заразу можно подхватить на этих весёлых улицах.

Борис НИКИТИН

Теги: телевидение , юмор

Благо или зло?

Виталий Третьяков. Теория телевидения. ТВ как нео­язычество и как карнавал. Курс лекций. - М.: Ладомир, 2015. – 664 с. – 1000 экз.

Книга декана Высшей школы телевидения МГУ, журналиста, создателя "Независимой газеты", ведущего телепрограммы «Что делать?» широка и глубока, аналитична и остра. Отдавая дань мужеству исследователя, создавшего уникальную теорию телевидения, горячо рекомендуем её не только студентам в качестве учебника, но и всем-всем телезрителям как очень интересную и злободневную публицистику. Представляем вашему вниманию характерные отрывки из книги Виталия Третьякова.

Если человек говорит, что в телевидении для него всё понятно, – значит, он не профессионал, а любитель.

Анатолий Лысенко

Телевизионщики не любят, когда другие пишут о телевидении. Кроме того, нет более нетерпимых к критике людей, чем профессиональные телевизионные работники. И что же теперь делать? Сами профессионалы телевидения объяснить его феномен не могут, в чём и признался один из корифеев российского телевидения Анатолий Лысенко. В способности сделать это другим категорически отказывают – их Анатолий Лысенко априори и всех скопом записал в любители, то есть неспециалисты. Какая-то эзотерика, если не сказать прямолинейней – сектантство.

[?]И сами телевизионщики всё о телевидении знают, и стороннему, но внимательному наблюдателю и аналитику вполне по силам и описать, и объяснить феномен телевидения . Просто мало кто из профессионалов ТВ этого хочет. Ведь как удобно и приятно жить с тайной телевидения и купаться в его магии . Отойдите, непосвящённые! Уберите от нас и плодов труда нашего свои грубые руки и недалёкие умы! Здесь творится великое чудо, которое не разъять вам и не изъять из нашей чудесной телевизионной лаборатории! Ваше дело (и вашего ума дело!) – с восторгом смотреть на телеэкран, на котором мы покажем вам всё, что вы хотите, и всё, что вам нужно! А не нравится, так выключите телевизор!..

В своей «Теории телевидения» я утверждаю и, смею надеяться, доказываю, что тайны нет .

Мой курс основан на правде, а не на сказках – что розовых, что ужасных – о телевидении. Так сказать, Эрнст мне друг, но истина дороже .

Массовая культура и постмодернизм

Массовая культура всё упрощает, всё снижает и всё опошляет. Именно это мы и наблюдаем сегодня на телевизионных экранах. Пандемия массовой культуры (достигнутая, бесспорно, при посредстве телевидения и многократно расширившаяся с появлением интернета и сетевых СМИ , в том числе персональных квазиСМИ ) совпала с кризисом самой высокой культуры и профессионального искусства. Так называемый постмодернизм , сам не создав ничего приближающегося к образцам классического искусства, принялся «перерабатывать» эти образцы, расчленяя, уничтожая и опошляя их. Каждодневно мы воочию наблюдаем за этим процессом на экранах наших телевизоров. А масштабы процесса просто не поддаются осмыслению. Фактически они глобальны и тоже тотальны. Причём центр этой тотальности и этого глобализма лежит не только вне нашей культуры, но и вне нашей территории – вне нашей, российской (русской) , цивилизации.

Поясню, что под постмодернизмом в данном и в большинстве других случаев я подразумеваю безответственную эклектику, в которой творческое (авторское) начало представлено лишь вольным использованием готовых форм, заимствований из всего и вся, включая прежде всего классику, сочетающихся с вульгаризацией и опошлением последней и иронией, переходящей в глумление.

Три диссонанса: когнитивный, эстетический и этический

Тут мы наблюдаем не только когнитивный диссонанс , который сегодня столь часто – к месту и не к месту – поминают, но и этический (моральный) и эстетический диссонансы .

Где наблюдаем? Конечно, в жизни. Но наиболее ярко и агрессивно – на телевидении. На телевидении, которое является если и не творцом, то оранжереей и рассадником всех этих трёх диссонансов.

Когнитивный диссонанс , вызываемый телевидением, есть расхождение (до противоположности и конфликта) между реальными знаниями о жизни, а также тем, что подтверждается здравым смыслом , и того виртуального , что демонстрирует телеэкран наряду с отражённой им реальностью или даже вместо неё.

Эстетический диссонанс – конфликт в индивидуальном и общественном сознании, возникающий в результате того, что безобразное либо уравнивается с прекрасным , либо даже ставится выше него. Хорошо известно, что различать безобразное и прекрасное теперь не принято, не модно и даже опасно. Многочисленные теоретики и эксперты так называемого актуального искусства такого защитника заклеймят, а скорее всего – просто замолчат. И лучший способ такого замалчивания – лишить традиционалистов телевизионной трибуны.