Ирина Горюнова - Современная русская литература: знаковые имена Страница 2

Прежде всего проза Александра Файна привлекает тем, что он не стремится подражать известным мастерам прозы, а имеет свой писательский стиль, полный искренности и простоты. Глоток первозданной свежести среди литераторских произведений, полных амбиций, — это замечательно, ведь именно в этой свежести и чувствуется настоящий масштаб личности, неважно, говорим ли мы о «Мальчиках с Колымы» или о «Прости, мое красно солнышко». Кстати, вторая повесть по силе восприятия ничуть не уступает первой. Отношения между мужчиной и женщиной, судьба того, кто долго выбирал, и той, которая осмелилась любить, не взирая ни на что… Почему? Почему мужчина зачастую боится сделать шаг, рискуя потерять единственную и самую главную любовь своей жизни?

Я проживаю эту книгу вместе с автором и понимаю, что в нем, Александре Файне, есть несгибаемый стальной стержень и чуткая ранимая душа, а еще… некий рыцарский кодекс, усвоенный в детстве, кодекс настоящего мужчины.

Современная литература, да и драматургия пожалуй тоже, облюбовали стиль антропофобной брезгливости к человечеству. Вывернуть, выпотрошить маленького человечка и с легкостью выкинуть его на помойку как несоответствующего естественному отбору — вот фирменный стиль многих. Как говорится: ура! Они именуют себя элитой, посещают модные тусовки или декадентские салоны и рассуждают о гламуре и количестве заработанных у. е. В теории новой классовой (а скорее, кассовой) борьбы книга Александра Файна обречена на неуспех. Там нет философских размышлений и абстракционистских путешествий души в поисках гармонии во время полового акта (например), нет загадочных драм меж пошлейшего стриптиза души и тела… Скромность и деликатность нынче не в чести, господа, не вкусно…

Куда уж автору угнаться за героями мыльных опер или иронических детективов, или даже за столпами современной интеллектуальной литературы! Слишком прост. Да-с. Ничего не поделаешь. Впрочем, каждой книге свое место и свой читатель.

На самом деле нужно понять одно: социалистическая Россия все же не была исключительно империей доносов и предательств, неотступного страха, лжи и доносов, там были люди чистые, сильные, самоотверженные, болеющие за свою Россию и ее судьбу. Не пытайтесь обвинить меня в выспренности, ее нет и в помине, а впрочем, у нас, господа, демократия, и соответственно, имею полное право на выражение своих мыслей вслух или письменно. Когда я слышу, как кричат про социалистическую гниль и вырождение, мне хочется поморщиться — окидывая взглядом нынешнюю действительность и втягивая носом воздух… В общем, вы понимаете…

Отыскивая необходимую точку опоры в современном мире, воспитывая ребенка, я подбираю себе и дочери книги, которые, как кирпичики, ложатся в систему познания и формирования личности. Книгу Александра Файна, в отличие от многих, я оставлю на полке.

Валерий Казаков. Страшные сказки для президента

Валерий Казаков «Холопы». Роман-дурь. М.: Астрель; Владимир: ВКТ, 2009

Валерий Казаков — автор весьма примечательный для нашей современной литературы прежде всего тем, что с 1996 года находится на госслужбе: Совет Безопасности РФ, Администрация Президента РФ — это лишь малая толика, далеко не очерчивающая всего круга занятий загадочной фигуры этого писателя. Секретарь правления Союза писателей России, член Союза журналистов — чем больше узнаешь информации, тем меньше ты понимаешь, как эти вещи сочетаются в одном человеке, достаточно сильно и гармонично сплетаясь и создавая образ мужественного и одновременно интеллектуально образованного человека. Думаю, стоит упомянуть, что кроме писательства и чиновничьей работы Казаков взвалил на себя еще часть дел по работе международного Пен-Центра после безвременной смерти его директора Александра Ткаченко в декабре 2007 года.

Читателям Казаков уже известен по роману «Тень гоблина», вышедшему в 2008 году в издательстве «Вагриус», а также по книгам «Прогнутые небеса», «Асфальт и тени», «Записки колониального чиновника», «Сон в бессонницу», книге публицистики «Разбитое сердце Карабаха» и поэтическому сборнику «Философия звука».

Неудивительно, что человек, находящийся на госслужбе, задумывается о путях развития нашей страны, о том, что ждет ее лет через пятьдесят, к примеру. «Холопы» — своего рода роман-предупреждение, сатира на современную политическую действительность, и сатира едкая. В Сибруссии, одном из трех оставшихся в мире государств, правит Президент-Император, Преемник Шестой. В этом государстве весьма узнаваемые нравы и крепостнические порядки сливаются в одну страшную картину лихого чиновничьего произвола, действующего заодно с бандитами-лиходеями, «прячущимися» в лесах.

Образы, списанные с современной действительности, до боли похожи на тексты Салтыкова-Щедрина с его сказками, страшными сказками, рассказанными на ночь. Только вот жаль, что, скорее всего, не читают нашим президентам подобных сказок их жены, пресс-секретари, нянюшки… А стоило бы… Гротеск Казакова только на первый взгляд кажется преувеличенным. Постепенно, шаг за шагом проникая в ткань романа, мы с ужасом узнаем современную действительность и начинаем соображать, что именно мы и преображаемся потихоньку в так называемых холопов.

Несмотря на то что сам автор определил этот роман как роман-дурь, многое в нем наводит на серьезные размышления. Сосуществование личности и социума порождает порой чудовищные симбиозы, страшные в своем простодушном насилии и ощущении незыблемой правоты. Привычные тезисы о несправедливом устройстве общества коренятся прежде всего в том, что некоторые души тянутся к холопству, лизоблюдству и лицедейству. Оно становится практически органичным и оттого еще более страшным. Загляните в себя, прежде чем сетовать на гнет властей и мироустройство, перестаньте разводить руками, печально констатируя: «Мы маленькие люди, что же мы можем?», потому что именно тогда и только тогда возможно изменить направление хода государственного аппарата, ползущего прямиком в Сибруссию 2057 года.

Валерий Мишин. АКТуальные тексты Валерия Мишина

Валерий Мишин «Улитка ползет по склону». Стихи. — СПб.: АКТ, 2007. - 64 с.

Попалась мне на глаза любопытная книжечка «Улитка ползет по склону» Валерия Мишина, «Собрание АКТуальных текстов», 2007 год, Санкт-Петербург. И эта книжечка натолкнула меня на некие размышления, коими я, собственно, и хочу с вами поделиться.

Что такое поэзия? Ни для кого не секрет, что кроме силлаботонической системы стихосложения существуют также верлибр и много различных вариаций авангардной, футуристической поэзии, на сегодняшний день весьма и весьма распространенной. Не могу сказать, что являюсь ярым поклонником подобных жанров, но стремлюсь не отвергать огульно такие тексты, а понять, что же за ними скрывается. Философские размышления о жизни? Стремление к эпатажности? Поиск новых путей и форм в поэзии для наилучшего выражения смысла, ощущений, познания мира?

Книга Мишина вызвала у меня стремление разобраться в этом, поскольку наряду с текстами, которые я не приемлю в силу их излишней эпатажности, бесстыдной обнаженности и, на мой взгляд, порой и пошлости, есть там какое-то цельное и чистое зерно, которое хочется очистить от плевел.

Валерий Мишин явно человек думающий, созерцательный, наделенный талантом и некоей прозорливостью, отличающей истинного поэта от графомана, хотя его «улиточный сюрреализм» может воспринять не каждый. Но, словно песок в стеклянной колбе часов, пересыпаются, перекатываются слова, добавляя их песчинка за песчинкой, и вырастает песчаный замок стихотворения. Я не зря привела именно это сравнение, потому что, кажется, подует ветер, унесет одну строчку — и весь смысл разрушится, исчезнет и останется нечто невразумительное. Сложно в такой ситуации приводить отдельные четверостишия в качестве примера, хотя кое-где и возможно. Человек начитанный, интеллектуальный, живущий в мире искусства, что видно по его строкам, Мишин, тем не менее, использует грубоватые приемы привлечения внимания публики:

беру твой указательный палецИ ногтем удаляю грязьИз-под ногтя моего указательного пальца

поди знайЧто лучшеПонос или авитаминоз

Сосед сверху протек в третий разУ него это вроде месячных

Я понимаю иронию автора на современную действительность, но все же такой способ изображения реальности в поэзии мне глубоко чужд, и это не ханжество, отнюдь — это мое стремление к прекрасному мешает мне, я не хочу писать мир подобными красками. Раньше поэтам служила муза — я боюсь и подумать, какой внешний облик сегодня у этой богини… Представьте его сами.