Журнал Наш Современник - Журнал Наш Современник №5 (2003) Страница 2

“Могуча Русь, и не то еще выносила. Да и не таково назначение и цель ее, чтоб зря повернулась она с вековой своей дороги, да и размеры ее не те. Кто верит в Русь, тот знает, что вынесет она все решительно... и останется в сути своей такою же прежнею, святою нашей Русью, как и была до сих пор, и, сколь ни изменился бы, пожалуй, облик ее, но изменения облика бояться нечего... Ее назначение столь высоко, и ее внутреннее предчувствие этого назначения столь ясно... что тот, кто верует в это назначение, должен стоять выше всех сомнений и опасений...” (там же, “Разговор мой с одним московским знакомым...”, стр. 213).

*   *   *

В 2002 году в Калуге, в “Издательстве Н. Бочкаревой” крохотным тиражом (всего 15 экземпляров!) вышла тоненькая книжечка под названием “Записки о жизни, или Житейская повесть”. Автор ее — Николай Архипович Тютерев, инвалид Великой Отечественной войны 1-й группы, специалист по нефтяной и газовой разведке, работавший в различных областях Советского Союза и — позже — России, а также представлявший нашу страну в Монгольской Народной Республике, в Афганистане...

Хотя “горячо любящий отец, дедушка и, может быть, и прадедушка” писал “свои впечатления от прожитой довольно большой жизни” в основном для “дорогих детей, внуков и, если будут, то и правнуков” (как явствует из авторского предисловия к повести), нам, однако, думается, что литературный труд Николая Архиповича представит интерес и для многих других читателей, в том числе и “Нашего современника”.

БОЕВОЙ ПУТЬ УЧАСТНИКА

ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ

1941—1945 гг.

Под таким названием Калужский обком ВЛКСМ пытался, по-видимому, создать монографию об участниках войны. Но раздав эти тетради, забыли их собрать.

И лишь спустя много лет, на исходе жизни, у меня появилась мысль закончить эти записи.

Я был призван 6 октября 1941 года по партийно-комсомольской мобилизации как доброволец в городе Куйбышеве и направлен в Казань на формирование. Вначале из нас, молодежи, предполагалось подготовить зам. политруков, но в связи с тяжелым положением под Москвой нас распределили по частям. Я попал в 908-й артполк 334-й стрелковой дивизии 4-й ударной армии, которая принимала участие в параде 7 ноября 1941 года. Боевые действия начали под Москвой. С боями продвинулись от Москвы до озера Волго Калининской области и здесь в январе 1942 года начали наступательные бои.

Был я разведчиком-наблюдателем во взводе управления штабной батареи. Потом — ординарцем у ответственного секретаря партбюро полка старшего политрука товарища Никонова. В мае 1942 года меня послали в училище в Белорецк Башкирской АССР, которое я окончил в 1943 году в звании лейтенанта. Училище было 2-е Ленинградское Краснознаменное артилле­рийское.

По окончании училища меня направили в 1430-й легкоартиллерийский полк 17-й артдивизии 7-го корпуса прорыва Резерва Главнокомандования. В этом соединении пришлось участвовать в боях на Волховском фронте, Орловско-Курской дуге, форсировать Днепр и брать Киев. 2 ноября 1943 года при подготовке к взятию Киева я был тяжело ранен и эвакуирован в госпиталь, где пробыл до апреля 1944 года, после чего демобилизован как инвалид по ранению...

Комиссовали меня из госпиталя города Гурьева. Одновременно дали отпуск на 10 суток лейтенанту Никифорову, которому и поручили наблюдать за мной, поскольку я был очень слаб. У этого лейтенанта был чемодан из корпуса патефона. Этот чемодан помог нам сесть на поезд на пересадке на какой-то станции. Поезда проходили мимо, но никого в вагоны не сажали, ссылаясь на перегруженность, и проводникам помогали ехавшие в этих вагонах военные, сажавшие гражданских за водку и закуску. И вот из одного вагона вылезла на перрон группа подвыпивших военных. Увидев в руках у лейтенанта Никифорова чемодан, спрашивают: “У тебя патефон?” Он ответил: “Да”. Тогда они закричали: “Давай в наш вагон”. Он говорит: “Я не один, сопровождаю раненого друга”. Они нас загребли обоих и посадили в свой вагон. И там лишь обнаружилось, что вместо патефона был всего лишь чемодан. “Ну ты, лейтенант, нас надул”, — вскричали солдаты, ждавшие музыки, но поезд уже был далеко от той станции, откуда мы почти сутки не могли уехать. Так чемодан сослужил нам добрую службу. Приехав в Куйбышев, я явился к своему родному дяде по отцу Федору Николаевичу, который в это время служил в отделе “Смерш” ПРИВО. Увидев, в каком  обличье явился с фронта офицер, он был шокирован. За время скитаний по госпиталям мой вещмешок с обмундированием пропал, и меня из Гурьева отправили в солдатской форме х/б, кирзовых залатанных сапогах, с некрашеным вещевым мешком, в солдатской зимней шапке из искусственного меха, без погон, в солдатской шинели с пробитыми полами, брезентовым ремнем. В общем, карикатура на офицера. Светлая память Федору Николаевичу, который с помощью своих связей добился, что мне выдали якобы по несоответствию ростовки со складов ПРИВО из фонда Героев Советского Союза.

Костюм был бостоновый, цвета хаки (подарок мадам Рузвельт нашим офицерам), погоны, планшет, крой на сапоги, поскольку готовых не оказалось, фуражка, английская шинель большого размера. Все это я потом дома перешил и стал этаким франтом...

С будущей женой Ниной я впервые встретился на работе в “Райгосстрахе” в марте 1945 года. Она пришла к моему главному бухгалтеру за кон­сультацией.

Меня поразила ее красота, и она мне сразу запала в сердце. Но разумом я понимал, что для такой красавицы я как мужчина не представляю интереса — худой, одна рука не работает, одет в невзрачную одежду, не беру стройностью фигуры и своим суровым, строгим взглядом. Однако через несколько дней одна из молодых сотрудниц райфо мне передала, что эта самая красивая девушка не прочь сходить со мной в кино, и назвала и время встречи, и кинотеатр, так как в городе их было два.

Я очень сильно взволновался и был, что называется, на небесах. Но в то же время червячок сомнения меня мучил, что такая красавица не будет со мной дружить. По сравнению со мной Ниночка была одета шикарно. На ней было пальто с серым волчьим воротником, белые фетровые боты на каблуках. Кино я не помню, так как смотрел и любовался только Ниночкой, ибо в сердце сразу зажглась любовь, которая не погасла за все 56 лет и 3 месяца совместной жизни. Встречи наши продолжались до 24 апреля 1945 года, когда мы зарегистрировались в загсе. Я в это время работал заведующим горсберкассой. Началась наша совместная семейная жизнь. Свадьбы никакой не было. Просто собрались отец Нины с другом, моя мать, сослуживица Нины и мы, молодожены.

Как приданое невесты я принес на квартиру своих родителей (в наш собственный дом) Нинин матрац и сундучок с ее одеждой, а она — два своих пальто. Вот с такого “богатства” мы начали свою жизнь. У меня была только односпальная железная складная кровать, даже без матраца, на которую и уложили матрац моей молодой жены. Нам в то время хватало этой кровати на двоих, так как мне был всего 21 год, а моей красавице Ниночке 24 с половиной года. Семья увеличилась: мать, брат Валентин и мы вдвоем. Не хватало посуды. Я поехал в Куйбышев и купил там на рынке два алюминиевых ведра, вилки, ложки (все б/у), а у солдата из эшелона на станции — белую трикотажную мужскую нижнюю рубашку для Ниночки, из которой она, переделав немного, сделала себе красивую (по тем временам) теплую кофту... Так началась наша совместная семейная жизнь.

ПОБЕДИТЕЛИ

К 40-летию битвы за Днепр и освобождения Киева

Осенью сорок третьего армии 1-го Украинского фронта подошли к Киеву и стремительным ударом освободили столицу советской Украины от гитлеровских захватчиков. Пехотинцы и артиллеристы, танкисты и авиаторы в тесном взаимодействии нанесли фашистам сокрушительное поражение. В историю Великой Отечественной войны была вписана новая славная страница.

И вот недавно в наш город приехали его освободители, воины 17-й артил­лерийской Киевско-Житомирской орденов Ленина, Красного Знамени и Суворова дивизии прорыва Резерва Главнокомандования. От Ленинграда до Берлина прошла она. Ее полки участвовали в обороне Москвы и Сталинграда. Освобождали Орел, Белгород, Харьков, Полтаву, Брянск, Киев... И теперь, спустя четыре десятилетия, съехались на встречу солдаты-победители. Мало их осталось. Небольшой зал окружного Дома офицеров был заполнен наполовину, хотя приехали почти все оставшиеся в живых. Поседевшие, они узнавали и не узнавали друг друга. Ведь многие из них не виделись почти полвека... Возле памятника В. И. Ленину, могилы Неизвестного солдата в парке Вечной славы, возле памятника командующему 1-м Украин­ским фронтом Н. Ф. Ватутину, где ветераны возложили цветы, их приветливо встречали киевляне.

Неумолим бег времени. Но и оно бессильно перед человеческой памятью. Что вспоминают сейчас ветераны?