Журнал Знамя - Знамя Журнал 7 (2008) Страница 2

Все, что было написано на этом компьютере и распечатано на этом принтере, рано или поздно оказывалось подстилкой для лягушонка, потому что лягушонок всего лишь старинное пресс-папье. Он не умеет ни стоять, ни сидеть - только лежит на плоской спине с серьезной мордочкой, правая лапа под головой, левая на груди, задумчиво смотрит куда-то вверх и при этом испытующе косится на меня большим лягушачьим глазом навыкате. Наверное, хочет спросить, что еще ему подложат завтра, послезавтра, через неделю. Он привык ждать окончания одной работы и начала следующей.

Кто-то постигает мир умом, кто-то - сердцем, а лягушонок, должно быть, хребтом. По своему положению он всегда оказывается сверху. Его хозяин дни и ночи чахнет у компьютера, продирается сквозь чащу иероглифов, листает толковые словари, пишет страницу за страницей, которые складываются в книги, снова и снова правит рукопись. К лягушонку же попадает готовый текст, на который можно прилечь и наконец-то спокойно подумать о жизни. Пусть думает за меня, пока я стучу по клавишам. К сожалению, нам с ним никогда не поменяться ролями. Но, возможно, без бронзового лягушонка тексты так никогда и не дошли бы до финального варианта, а книги - до издателя…

Соломенная кровля

Дорога к берегу Японского моря проходит через маленькую деревушку без названия. Палисадники с гранитными валунами, кустами роз и деревцами литокарпуса, все разные и все удивительной манящей красоты, от которой смутно веет дзенской мистикой. Двухэтажные домики с гаражами, скроенные по современному дизайну, все похожи друг на друга. От них веет унификацией, механизацией и унылым техническим прогрессом.

Храма в деревне нет - он притаился в рощице криптомерий на холме далеко за околицей. Зато прямо на главную улицу выходит огромный, не меньше тридцати метров в длину, одноэтажный деревянный крестьянский дом позапрошлого века под могучей соломенной кровлей. Он остался один посреди аккуратных оштукатуренных коттеджей - как напоминание о не столь далеких временах, когда других домов в японских деревнях не водилось. Возможно, дом и тогда был самым большим в деревне, но тогда он был первым среди равных, а теперь стал последним…

Мастеров плести такую кровлю полуметровой толщины в Аките, говорят, уже не осталось. Редкие храмы, что не сменили крышу на черепицу или оцинкованное железо, приглашают за большие деньги плетельщиков из северной префектуры Иватэ. Хозяевам дома обновить кровлю обойдется едва ли не дороже, чем построить на этом месте новый дом. Но расставаться со своим наследством хозяева не торопятся.

Кто живет в этом громадном доме? Кто отодвигает по утрам деревянные внешние щиты амадо? Кто сушит на солнце футоны? Кто сидит в полумраке на коленях за низеньким столиком, поглядывая сквозь распахнутые сёдзи на белые и алые стриженые холмики азалий в саду? Издали не разглядеть. Но хозяева не хотят отказаться от своей соломенной кровли, от скрипучих ставен и врытого в землю дымного очага. Их предки когда-то в урожайный год строили этот добротный исполинский дом своими руками - надеялись, что дети и внуки будут жить в достатке. И не ошиблись. Вот только нравится ли соломенная кровля мальчишке, который въезжает во двор на мотороллере?

Александр Корнилов.Материалы к истории русской политической эмиграции. - М.: ИПВА.

Правдивый голос науки Материалы к истории русской политической эмиграции. - М.: ИПВА. - Вып. 11, 12. - 2005 - 2007. А.В. Попов . Российское православное зарубежье: История и источники.

С приложением систематической библиографии;

Н.А. Троицкий.

Ты, мое столетие…;

Российское православие за рубежом: Библиографический указатель литературы и источников:

1918-2006. Автор-составитель А.В. Попов.

Книжная серия, с 1994 года издаваемая Центром по изучению русского зарубежья Института политического и военного анализа, вызвана к жизни вспышкой интереса к русской эмиграции. Серия необычна тем, что объединяет разные по жанру научные труды: сборники документов, справочники, архивные обзоры, архивоведческие исследования - и книги воспоминаний, или “человеческие документы”, где реальные события порой деформируются под воздействием личных переживаний. Тем не менее мемуары принадлежат к разряду исторических источников, так как через призму личной жизни воспроизводят, реконструируют историческую действительность… В 1999 году главный редактор и составитель серии А.В. Попов предпринял очередной жанровый сдвиг: в пятом выпуске серии были опубликованы воспоминания обыкновенной (в смысле не именитой и не известной во многих странах) русской эмигрантки Е.И. Софроновой “Где ты, моя Родина?”. Однако именно эта обыкновенность делает книгу необыкновенной, потому что на примере судьбы одного человека выстраивается полная, местами очень унылая картина скитаний и обустройства в чужой среде сотен таких же русских эмигрантов.

Монография А.В. Попова “Российское православное зарубежье: история и источники” стала десятым по счету выпуском серии и определенным итогом, результатом многолетних усилий в анализе российской православной эмиграции. Она ценна по нескольким причинам. Во-первых, это очень крупная источниковедческая и архивоведческая работа. Особый интерес в ней представляет вторая глава “Архивное наследие российского православного зарубежья” - автор является одним из крупнейших в России специалистов по этому вопросу. Открывая книгу А.В. Попова, мы входим в удивительный мир открытий: нетронутых источников, полуисследованных писем, мемуаров, документов церковных и вообще православных учреждений. Конечно же, российские исследователи новейшей истории Зарубежной церкви хорошо знакомы с фондом Архиерейского Синода РПЦЗ в ГАРФ. Однако подробное описание фонда принадлежит А.В. Попову. Еще более ценной, на наш взгляд, выступает характеристика фондов митрополита Евлогия, А.В. Карташева, протоиерея Петра Булгакова, священника Иннокентия Серышева. Объем монографии впечатляет, включает 619 страниц, и в рамках одной рецензии непросто дать всеобъемлющий комментарий ее содержания. Тем не менее следует указать на еще один позитивный элемент книги - А.В. Попов впервые в отечественной историографии предлагает читателю систематическую библиографию книг, брошюр и статей, вышедших на русском и иностранных языках в России и за рубежом в 1918-2004 годах. Эта библиография не полная, она именно систематическая, так как распределяет публикации по темам, подтемам и даже по персоналиям. Последнее обстоятельство очень важно, поскольку историю эмиграции творили конкретные люди, большинство которых просто не известно нашей научной общественности. Систематическая библиография имеет необыкновенную ценность, ибо собрала достижения эмигрантоведов, занимавшихся историей Церкви в зарубежье. Перед нами - хорошо составленный, полезный справочник, где сочетаются точность археографических фактов и показ важнейших церковно-исторических исследований.

Одиннадцатый выпуск серии - это воспоминания, старейшего представителя русского зарубежья (в 2005-м году ему исполнилось сто четыре года) Николая Александровича Троицкого “Ты мое столетие”. Эта книга составлена из перенесенных на бумагу магнитофонных записей рассказов старейшего теперь на чужбине русского человека, первым в полной мере поведавшего миру о системе ГУЛАга. Читатель может быть уверен, что косметическая обработка наговоренного автором никоим образом не коснулась ни существа, ни манеры его изложения. При желании можно ознакомиться с оригиналами и другими не использованными в книге материалами его биографии и в ГАРФ и в Государственном фоноархиве РФ. Судьба Н.А. Троицкого во многом типична для представителей второй волны эмиграции. Немецкий плен, отказ от репатриации и новая судьба на Западе. Десять послевоенных лет в Германии Н.А. Троицкий жил по документам на имя Бориса Яковлева, эмигранта из Югославии. Пока не начала спадать волна насильственной репатриации советских граждан, он работал в строительной фирме. В 1949 году Н.А. Троицкий основывает Русскую библиотеку в Мюнхене. Свободную, не подчиненную кому-либо, ставшую очагом русской культуры и прибежищем бывших подсоветских, скрывавшихся теперь под именами перемещенных лиц в оккупированной Германии. Избранный в том же году председателем совета Союза борьбы за освобождение народов России (СБОНР), он стал руководителем ведущей политической силы за рубежом, вступившей на путь открытого противостояния сталинской системе и агентам СМЕРШа.

Действенность этой силы существенно подкреплялась плодотворной широкомасштабной деятельностью организованного при участии Н.А. Троицкого и возглавлявшегося им Института по изучению истории и культуры СССР. В период 1950-1955 годов институт сделался крупнейшим из когда-либо существовавших в эмиграции научным и издательским учреждением. При нем сосредоточились всесторонние исследования советской системы, он стал центром идейного противостояния советизму. Активная деятельность СБОНРа и института не могла не вызвать ответной реакции советской разведки. Череда провокаций против Н.А. Троицкого и его соратников и покушений на их жизнь, к сожалению, часто достигала цели. В этих условиях он продолжал вести напряженную организационную и научную работу, совмещая ее с интенсивным трудом по консолидации и реализации интеллектуального потенциала российской эмиграции.