Виктория Завьялова - Британия. Mind the Gap, или Как стать своим Страница 2

Вообще, британская вежливость заразительна. Сдается мне, именно она оказала свое решающее воздействие на такое, в принципе, благополучное сосуществование людей самых разных наций, религиозных принадлежностей, цветов и окрасов на этом маленьком островке. Это только поначалу дикие эмигрантки из Индии или Пакистана врываются в вагон лондонской подземки в традиционных цветных сари, расталкивая всех вокруг, и жадно плюхаются на первое попавшееся сиденье. Через пару недель смотришь – и ту же эмигрантку уже как подменили. Сари все то же, но какая-то тихая она, расслабленная и милая, прямо урожденная леди.

«Вирус вежливости» атакует в Британии людей, казалось бы, к ней совершенно не склонных. Помню, как-то раз на одном из митингов у российского посольства в честь 31-го числа (подобные мероприятия в Лондоне проводятся регулярно, но привлекают обычно не больше 30–40 человек) я встретила известного богемного хама и матерщинника, бывшего совладельца «Евросети» Евгения Чичваркина. Боже, как же он страшно изменился… Чичваркин постоянно повторял «золотые слова», наверняка давно забытые им еще в детстве, – «спасибо» и «пожалуйста». А еще он все время извинялся. Тут уж поневоле задумаешься: к чему все эти жалобы москвичей на «понаехавших», «не умеющих вести себя», «спустившихся с гор» приезжих? С кого эти «хамы» берут пример? А не посмотреть ли нам всем в зеркало в прихожей, выходя из дома нести манеры в массы?

Еще один большой «плюс» и секрет островной толерантности: бритты не делают замечаний и не жалуются. Хотите гулять в пижаме по городу? Пожалуйста, никто на вас косо не взглянет. Ковырять в носу, петь, валяться на траве, сидеть с ногами на сиденье в метро? Да ради бога, леди и джентльмены так не делают, но вы – можете. Грязь, которую вы оставите на сиденье своими кроссовками, за вами будут вытирать профессионалы, ведь это, опять-таки, включено в налоги! Вот на ступеньках в театре или кино сидеть нельзя, потому что знаете, что может случиться? Правильно, пожар. И тогда вы преградите своим телом путь спасающимся людям. И никакие доводы о том, что, когда начнется пожар, вы не будете, как идиот, сидеть на ступенях, не являются достойным аргументом в споре со смотрителем зала. Потому что пожарная безопасность в Англии – это святое с 1666 г., когда весь Лондон выгорел дотла.

Несмотря на свой почти параноидальный ужас перед огнем и, можно сказать, нездоровую приверженность правилам пожарной безопасности, один раз в году бритты дают себе волю. Тогда они жгут все вокруг и отрываются по полной. Происходит это 5 ноября, в ночь Гая Фокса, известную также как «Ночь костров». Воздух наполняется запахом гари, а помимо официальных фейерверков в парках и на холмах, за которыми бдительно следят пожарные, в городах и селах во множестве взрываются самопальные. Бритты запускают их с крыш своих домов и часто устраивают барбекю на открытом воздухе, несмотря на ноябрьский холод. Таким образом островитяне отмечают годовщину так называемого неудавшегося «Порохового заговора» 1605 г. Это еще один праздник, который в полной мере демонстрирует приверженность англичан своим традициям. (Ну, скажите, много в России праздников, отмечаемых с 1605 г.?)

Напомню историю. Как-то раз парень из Йоркшира Гай Фокс (который за время службы солдатом в Италии стал католиком) решил с приятелями-заговорщиками взорвать парламент и короля Джеймса, который был протестантом и католиков особо не жаловал. В подвале под Вестминстерским дворцом заговорщики спрятали бочки с порохом. Но их слишком много: целых 60 человек. С такой толпой сложно держать все в секрете. Один из заговорщиков предупредил своего родственника – лорда, который мог быть в парламенте во время взрыва. Тот, решив спасти не только себя, но и всех остальных, заложил приятелей правительству. Гая Фокса поймали в подвале с коробкой спичек в кармане и виноватым выражением на лице. Большинству его друзей-заговорщиков удалось смыться, но некоторые из них были арестованы или убиты, а девять человек – повешены, утоплены и четвертованы. До сих пор бритты со свойственным им чувством юмора называют Гая Фокса «единственным человеком, который когда-либо входил в парламент с честными намерениями».

Впрочем, недавно ноябрьский fun[1] бриттам немного подпортили. В 2004 г. правительство страны (которое, видимо, когда не думает о своем народе, то занято исключительно мыслями о возможных пожарах) представило новые требования по использованию фейерверков. Так, теперь в Британии запрещено продавать фейерверки «детям до 18 лет». Кроме того, использовать их нельзя с 23.00 до 7.00 в обычные дни. Исключениями являются лишь уже упомянутая ночь Гая Фокса, Новый год, китайский Новый год (никто не посмел лишить китайцев их законного праздника) и Дивали (праздник урожая, или индийский фестиваль огней, который всегда с размахом отмечает индийское сообщество Великобритании). Но только до часу ночи. После этого нарушителям грозит штраф в 80 фунтов.

Уникальная особенность бриттов мириться с людьми и обстоятельствами плачевно сказалась на местном сервисе. Вам принесли подгоревший бифштекс в дорогом ресторане? Ну, не обижать же официантку. К тому же внутри он вполне еще ничего. «It’s not that bad» («Не так уж это и плохо), – периодически раздается в ресторанах, кафе, пунктах обслуживания. Что в переводе с британского «скрытого» языка (о нем немного позже) означает: «Да, это ужасно. Но я сильный человек, буду терпеть и давиться». Эту свою особенность британцы прекрасно знают и любят над ней подшучивать. Но вот избавиться не могут. Порой складывается впечатление, что, если бы в Англии не было капризных французов, требовательных немцев и вспыльчивых латиноамериканцев, бедные бритты вообще никогда бы не получали свои посылки по почте и еду более-менее приличного качества в ресторанах.

И я не преувеличиваю. Помню, путешествуя как-то по дальним провинциям Индии, я по ошибке купила билет то ли во второй, то ли в третий класс. Советский плацкарт моего тяжелого детства показался мне в этот момент первым классом «Сапсана». Из полуразбитых окон нещадно дуло. По грязным полкам, видимо, не мывшимся с момента выпуска поезда, периодически пробегали какие-то насекомые. Вокруг сидели чумазые, дурно пахнущие люди в лохмотьях.

В ужасе я схватила за руку проходящего мимо кондуктора с криком: «Умоляю, скажите, где здесь первый класс?!» Уже на пути к выходу из этого ада за спиной я услышала родной британский выговор. «Well, it’s not that bad», – говорила одна юная розовощекая леди другой, пытаясь не наступить на очередного безногого нищего, ползущего по вагону.

Хоть бритты и стоики, нет в них американской бодрости, приподнятости, энтузиазма, бессмысленной хаотичной улыбчивости. (Возможно, просто антидепрессанты не так распространены, как в США. Консервативные островитяне предпочитают решать свои психологические проблемы древними, как два раздельных крана, способами: воздух, солнце и вода. Ну а депрессию в тяжелой стадии всегда можно вылечить стаканчиком-другим в ближайшем баре.)

Конечно, так грузить окружающих своими проблемами и негативными оценками, как это делают в России, нигде не принято. Но в отличие от Америки на вопрос «Как дела?» британский друг иногда может вздохнуть и загадочно-печально протянуть «okeish» (в смысле ok, да не совсем). А затем ненадолго распустить нюни и мимоходом поворчать на погоду, времена и моды, цены, работу, здоровье и прочие недостатки обычного человеческого бытия.

Впрочем, потом он все равно махнет рукой, хлебнет пива и скажет: «Oh, well, soon will be Christmas» («Ну ничего, скоро будет Рождество»), даже если на дворе лето в разгаре. Этой фразой бритты обычно завершают практически любые свои жалобы и разговоры о чем-то, что их страшно напрягает. Значит, скоро все наладится, потому что все равно придет то самое чудесное время, когда можно будет есть рождественскую утку и пить глинтвейн. Просто вот именно сегодня на улице дождь и настроение немного минорное. А так – жизнь прекрасна и удивительна.

Впрочем, у британцев есть легкая и не всегда очевидная для чужаков склонность к ностальгии и посыпанию голов пеплом. В последнее время благодаря финансовому кризису повсеместной стала точка зрения, характеризующаяся кратким «Things ain’t what they used to be» («Все уже не так, как раньше», когда, видимо, деревья были больше, зарплаты выше, а Британия – зеленее). Как упаднические настроения соседствуют с верой в то, что все не так уж и плохо, – это еще вопрос. Но не стоит забывать о том, что Британия – страна контрастов, а британский темперамент удивителен и непредсказуем, совсем как двойной кран.

«Безответственность, эгоизм, растущие без отцов дети, вознаграждения без усилий – вот признаки нашего поколения. Это то, к чему пришла наша страна, – сокрушаются британцы. – Молодежь полагается на Интернет, который думает за них. Общество жестоко, доброта и щедрость становятся редким товаром». В газетах, на телевидении, в книгах – всюду decline (упадок) одного и crash (крушение) другого – соблазнительная тема. Направление даже получило название declinism (упадничество). Появились и книги вроде «Что не так с Британией?» (What’s wrong with Britain?) Патрика Хатбера.