Елена Коротаева - Израиль. Земля обетованная Страница 2

Фейс-контроль

Интересно, что, когда двадцать лет назад, в марте 1991 года, я со старшей дочкой-первоклашкой впервые прилетела в Израиль из Москвы и вышла в этот же самый аэропорт, он показался мне огромным и пустынным, тогда людей не было совсем. Девушка в форме поинтересовалась, нет ли у меня какого-нибудь оружия или хотя бы, может, бомбы, и пропустила дальше, к красивому парню, представлявшему собой следующий кордон. Он задал вопрос, нет ли у меня чего-нибудь особо ценного в нескольких экземплярах. Я спросила, что он имеет в виду под ценным. «Видео, например», – сказал парень. Нет, видео у меня не было. Все мои ценности были: дочка и большая сумка, из которой высовывалась голова игрушечной рыжей плюшевой собаки с висячими ушами. Я тогда была «разведенкой с прицепом», поскольку первый муж мой отъезд в Израиль не одобрил. Аэропорт и тогда был совершенно пуст… ни души. Парень улыбнулся мне и пожелал удачи. Я ему явно понравилась, а значит, и фейс-контроль прошла.

Мы медленно выходили из аэропорта. В воздухе витали покой и ощущение, что все будет хорошо – рано или поздно, и вообще можно расслабиться, прилетели. Отныне жить и работать можно по-израильски: с перерывами с часу до четырех, бесконечными чашками «кафе афух» (кофе на молоке) и тихой радостью от того, что все спокойно, день прожит мирно и хорошо, и неизвестно, что может быть завтра.

Аэропорт Бен-Гурион удивил своими размерами: по-моему, он стал раз в пять больше, чем раньше. Народу почти нет, возможно, время такое, но места много, всюду архитектурные изыски, гнутые формы, какой-то льющийся сверху из-под купола фонтан, очень красиво и впечатляюще. Для таможенников сейчас большой ценности не представляет не только видео, канувшее в Лету, но и ай-фоны, ай-поды и ай-пады. Никто про них даже не спрашивает.

Красивый аэропорт

Автор проекта аэропорта Бен-Гурион – известный израильско-канадский архитектор Моше Сафди. Родился он в Хайфе, но в юношеском возрасте был увезен родителями в Канаду. Потрясающий зодчий, его работы есть и в Америке, и в Канаде, да где только нет. Конечно, много всего он строит и для Израиля. Даже музей Холокоста – его работа. Многие его творения вошли в список самых выдающихся зданий XX века. Аэропорт поражает необыкновенным пространственным и образным решением. Можно вспомнить «Хабитат» – универсальный жилой комплекс, составленный, подобно детской игре «Лего», из жилых блоков, или Центр искусств в Ванкувере, напоминающий формой римский Колизей. Но вернемся к аэропорту Бен-Гурион; центр его представляет собой цилиндрической формы гигантский зал, в середине которого – фонтан, выполненный в форме символического дождя, льющегося в водоем с потолка, вроде как символ жизни, особенно если вспомнить веселенький климат Израиля. Это что-то типа образа оазиса в пустыне. Мощный символ, красиво и интересно сделанный. Поражают масштаб сооружения и атмосфера, в которой пассажиры могут отдохнуть перед полетом в одном из наиболее оживленных и выдающихся по пропускной способности и пассажирскому потоку аэропортов мира. Здесь вы не чувствуете себя в толпе пассажиров, можете расслабиться перед тем, как окажетесь в самолете-капсуле (как ни крути), где придется провести часов 10–13 при перелете в Канаду, например, или Америку. При посадке и контроле вас любезно и ненавязчиво сопровождают взгляды бравых ребят в военной форме с автоматами через плечо, и вы понимаете, что все под контролем и вы – о’кей. Вернее, все – беседер… гамур («полный порядок» – иврит).

Мы вышли из здания аэропорта, землю поцеловать я забыла, поскольку спешила в компанию «Авис», что в переводе с латыни значит «птица», куда я накануне звонила, чтобы взять в аренду хорошенькую голубую «Тойоту». Кстати, для тех, кто едет отдыхать в Израиль, – малюсенький кусочек информации, как говорят англичане: если бы у нас была с собой карточка «Виза-голд», забытая дома, то за аренду машины на месяц мы заплатили бы всего 500 долларов, но поскольку у нас была только карточка «Мастер-кард», пришлось заплатить 750 долларов, потому что в последнюю не забита страховка машины.

Купив фисташки и загрузив их в «бардачок» машины, мы почувствовали себя совершенно свободными и счастливыми. Первым городом на нашем пути был славный белый, новый и чистый Модиин, удачно расположенный между Тель-Авивом и Иерусалимом. Там нас уже ждали друзья. Через месяц, исколесив Израиль вдоль и поперек на арендованной машине, накупавшись в Средиземном, Мёртвом и Красном морях, мы здесь же, в Бен-Гурионе, за пять минут сдали машину.

Багаж нам вернули только утром следующего дня, в 11, ну да ладно, подумаешь: задержали запланированную поездку в Эйлат с друзьями на полдня, это всего лишь эпизод, мелочь, которая совершенно не омрачила начало нашего отпуска, а вот купленные за день до отъезда дорожные сумки нам вернули с перебитым дном и оторванными ручками. Это, кстати, скорее всего, работа Ави – сотрудника аэропорта Бен-Гурион, который швырял наши чемоданы как волейболист, он и роста был соответствующего.

В Израиле обстановка сразу стала домашне-родственной. Все со всеми на «ты» и по имени. Нам позвонили и сказали: подойдите на вашу ближайшую бензозаправку и заберите свои чемоданы, через пятнадцать минут туда привезет их на белом микроавтобусе Ави. Мы стали взволнованно причитать, что хорошо, будем, скажите, какие документы привезти, мы заполняли кучу каких-то анкет в аэропорту для компании «Трансаэро»… но на том конце уже повесили трубку. Прибывший вовремя Ави на нас глянул, никаких документов не спросил и бросил нам сумки. Наверное, это был такой мгновенный фейс-контроль. Что-то не очень повезло нам с работниками аэропортов, что в России, что в Израиле. Один в Москве негодовал, почему мы так долго летели, второй в Тель-Авиве швырялся нашими сумками, отрывая от них ручки и ломая дно.

Автобусы

Тогда, двадцать лет назад, мои родители жили в городке Кирьят-Шмона на крайнем севере Израиля, и мы договорились, что встречать нас не нужно, сами с дочкой приедем на автобусе, поскольку полгода назад мы уже были у них в гостях и знали дорогу. Автобусы в Израиле комфортабельные и быстрые. Комфортабельные потому, что сиденья высокие и мягкие, каждое с отдельным кондиционером, а быстрые потому, что у водителей – темперамент. Израильские водители – это такие эмоциональные психологи со знанием английского, которые, как и работники службы безопасности аэропорта, тоже владеют навыками мгновенного фейс-контроля. Увы, без этого не обойтись – надо за секунды оценить того, кто входит в автобус.

Недавно узнала новость: министр транспорта, национальных инфраструктур и безопасности на дорогах Израиля издал новый указ об обязательной установке систем тушения пожара во всех автобусах. Дело в том, что в автобусах часто ездят солдаты, но иногда в транспорт входят переодетые или непереодетые террористы. Бывает, что горят автобусы, правда редко, но достаточно тех случаев, что были за последние десятилетия. Системы тушения и обнаружения пожара установлены там, где находится аккумулятор и мотор, чтобы в случае чего обезопасить и защитить пассажиров. В Израиле есть скоростные поезда и метро, внутренние авиалинии, но автобус остается самым любимым видом транспорта. Они ходят и по городам, даже самым маленьким, и перевозят людей из одного города в другой.

Помню, как в конце девяностых я, уже прекрасно стоящий на ногах представитель привилегированной части населения под названием «учитель», летала 25 минут из Кирьят-Шмоны по делам в Тель-Авив, вместо того чтобы три часа ехать на автобусе.

Почему учитель привилегированная профессия, почему учителям дают один раз в семь лет оплачиваемый отпуск длиною в год и они, чтобы не свихнуться, едут в кругосветное путешествие, почему им ежемесячно выплачивают хорошую сумму на учебу и еще тьму всего, что другим людям и не снилось… Это все я объясню позже в главе о работе, хотя вы уже догадываетесь, что это потому, что детишки, как и водители автобусов, – темпераментные, ну и, как я уже писала, гениев очень много. Вернемся в автобус: там прохладно, около каждого сидения – кнопка, которую нажимаешь, чтобы напомнить водителю, чтобы он остановился на твоей остановке.

Человек с ружьём

Я дала себе слово, начиная эту книгу: ничего не писать о политике. Почему? Потому что я эмоциональна и могу быть необъективна. Если заведусь, то могу начать таращить глаза, раздувать ноздри и страстно доказывать свою точку зрения, которая может в деталях слегка измениться завтра. Хотя в целом… все, конечно, неизменно, и десять лет жизни в замечательном городе Кирьят-Шмона, где «из нашего окна Иордания видна, а из вашего окошка – только Сирия немножко» и каждый ребенок знает, что «Катюша» – это не только женское имя, накладывает, конечно, свой отпечаток на кору головного мозга творчески ориентированного индивидуума. Извините, слегка приврала: из моего окна видна не Иордания, а Ливан.