Сергей Бережной - Айзек Азимов Страница 2

В том же году, но чуть позже, на Первой Всемирной Конвенции, самые политизированные члены группы были из нее исключены. Чуть позже от нее откололся и Азимов — писание рассказов, учеба и работа в лавке занимали все его время. Впрочем, дружба осталась — Фред Пол долго был его агентом для всех изданий, кроме «Astounding». Расставшись с Полом, Азимов больше никогда не связывался ни с агентами, ни с машинистками, ни с секретаршами. Он все делал сам — от распечатывания писем до ответов на телефонные звонки.

Встречи Азимова с Кэмпбеллом, на которых они обсуждали очередные рассказы, продолжались регулярно. Постепенно он стал с неприятным изумлениям осознавать, что по политическим взглядам Кэмпбелл был «слегка правее Чингисхана». Кэмпбелл не верил в равенство людей — уроженцы Северной Европы, по его мнению, были определенно гораздо «равнее других». Перенося свои взгляды на литературу, он утверждал, что человек непременно должен обставить всяких там инопланетяшек — именно поэтому, кстати, он отклонил рассказ Азимова «Half-breed» («Полукровка»), позже напечатанный Фредериком Полом в первом же номере его журнала «Astonishing Stories» в феврале 1940 года. В том же «Astonishing» — но уже в апреле — Пол издал еще один рассказ Азимова, «Callistan Menace» («Угроза с Каллисто»). Это был второй рассказ, написанный Азимовым и отклоненный Кэмпбеллом. В 1938–1940 годах Азимов написал лишь семь рассказов, которые не удалось напечатать и которые позже были уничтожены. После 1940 года Азимов публиковал практически каждую написанную им строчку.

Из-за взглядов Кэмпбелла — или из-за того, что его рассказы, будучи куплены, зачастую переписывались редакторами — Азимов решил вообще обходиться без инопланетян. Это привело, в частности, к появлению «дискриминационной» — полностью и только человеческой — населенной Вселенной в «Основании». Другим следствием было то, что Азимов принялся писать рассказы о роботах: здесь вопросы превосходства человека над кем-то или чем-то были просто неуместны. Первым из этих рассказов был «Robbie» («Робби»), история о роботе-няньке, ставшем другом маленькой девочки. Кэмпбелл рассказ отверг — в то же самое время у него на столе лежал «Helen O'Loy» («Хелен О'Лой») Лестера дель Рея. «Amazing» отказался его печатать из-за схожести с рассказом «I, Robot» («Я, робот») Эандо Биндера. Самому Азимову рассказ очень нравился, и, в конце концов, он был напечатан в сентябрьском номере «Super Science Stories» (этот журнал тоже редактировал Фред Пол) за 1940 год под названием «Strange Play-fellow» («Странная нянька»). Кэмпбелл с энтузиазмом принял и напечатал следующий рассказ о роботах — «Reason» («Логика»).

При следующей встрече, во время обсуждения очередного рассказа о роботах, Кэмпбелл сформулировал то, что стало позже известно как Три Закона Роботехники. Позже Кэмпбелл говорил, что он просто вычленил Законы из того, что Азимов уже написал. Сам же Азимов всегда уступал честь авторства Трех Законов Кэмпбеллу, которому он позже посвятил сборник «I, Robot».

17 марта 1941 года Азимов так и не сумел заставить Кэмпбелла выслушать замысел нового рассказа — у того была своя идея, подсказанная цитатой из Ральфа Улдо Эмерсона:

«Если бы звезды появлялись на небе лишь в одну ночь за тысячу лет, как бы истово веровали люди! На многие поколения сохранили бы они память о Граде Божьем…»

— А как ты думаешь, — спросил Кэмпбелл Азимова, — если бы люди действительно видели звезды раз в тысячу лет, что бы в этом случае происходило?

Азимов пожал плечами.

— Да они бы с ума сходили! — заявил Кэмпбелл. — Иди домой и пиши рассказ.

Рассказ получил название «Nightfall» («Приход ночи»). В 1968 году Ассоциация американских фантастов (Sciencе Fiction Writers of America) определила лучшие произведения, опубликованные до учреждения премии «Небьюла», и в этом списке «Nightfall» занял первое место. Сам же Азимов не считал этот рассказ своим главным достижением — куда выше он ставил рассказы «The Last Question» («Последний вопрос»), «The Bicentennial Man» («Двухсотлетний») и «The Ugly Little Boy» («Уродливый мальчуган»).

Встреча Азимова с Кэмпбеллом, состоявшаяся 1 августа 1941 года, была еще более значительной. Добираясь до Манхеттена подземкой, Азимов листал сборник комических опер Гилберта и Салливена и наткнулся на изображение Рядового Уиллиса, стражника из «Иоланты». Стражники… Солдаты… Империи… Римская Империя… Галактическая Империя! Он проштудировал «Закат и падение Римской Империи» Эдварда Гиббона и принялся делать из этого материала сюжет для рассказа.

Кэмпбелл отнесся к идее с еще большим энтузиазмом, чем даже сам Азимов и предложил написать серию рассказов с открытыми концовками о гибели Первой Галактической Империи, последующем периоде феодализма и рождении Второй Империи.

Первый рассказ серии назывался «Foundation» («Основание»). Рассказ был принят достаточно сдержанно: читательское голосование поставило его лишь четвертым в номере «Astounding», где он был напечатан (хотя и список тогдашних соперников Азимова выглядит как перекличка гигантов: Хайнлайн, Ван Вогт, Бестер). Но уже следующий рассказ «Поводья и седло» («Bridle and Saddle») взлетел на первое место, и все остальные рассказы и повести серии (за одним незначительным исключением) не опускались ниже второго места.

Слава писателю-фантасту Азимову была обеспечена — а ведь ему было лишь 22 года!

Азимов закончил Колумбийский Университет в 1939 году со степенью бакалавра естественных наук (выпускники Colambia Colledge получали бакалавра гуманитарных наук — для «простого выпускника» Азимова это было недостижимо). Перевод из Сет Лоу сделал его учащимся второго сорта — это сказалось и в том, что и магистерскую диссертацию ему позволили делать лишь после нескольких отказов, да и то с испытательным сроком. Азимов стал магистром в 1941 году и взялся за докторскую диссертацию.

На дворе был 1942 год. Шла война. Однажды вечером Кэмпбелл пригласил его к себе и представил Роберту Хайнлайну, который служил тогда в Нэви Ярд, в Филадельфии. Через несколько дней Азимов получил официальное приглашение от коменданта Нэви Ярд (друга Хайнлайна) с предложением должности младшего химика. Фактически, на военную службу Азимова призвал Хайнлайн. Жалование в Нэви Ярд было вполне приличным и это позволило Азимову 25 июля 1945 года зарегистрировать свой брак с Гертрудой Блюгерман, с которой он познакомился за несколько месяцев до этого.

Немного погодя к Азимову и Хайнлайну в Нэви Ярд присоединился и Спрэг де Камп. В такой кампании работалось совсем неплохо и за время службы Азимов написал несколько рассказов, среди которых были «Большой и маленький» («The Big and the Little») и «Мертвая рука» («Dead Hand»), еще два рассказа из цикла «Основание». В 1945 году Кэмпбелл стал настаивать, чтобы Азимов расстроил План Селдона, хотя раньше об этом и речи не было. Азимов написал «Мула» («The Mule») и получил за него 875 долларов — самый крупный гонорар из всех, что он получал до того.

Работа в Нэви Ярд не могла долго спасать Азимова от регулярной службы и 1 ноября 1945 года, через несколько месяцев после окончания войны, он был призван рядовым. Он служил клерком в подразделении, которое готовило испытания атомной бомбы в Тихом Океане, но был отправлен в Штаты еще до первого взрыва. (Больше Азимов никогда не летал на самолетах — он патологически боялся высоты). Демобилизовался он в июле 1946 года.

Вернувшись в Колумбийский Университет, он продолжил работу над докторской диссертацией по химии. Как аспирант, он вел семинары по своей теме. Во время первого его семинара один из студентов, глядя на уравнения, которыми Азимов исписал всю доску, проворчал, что он не поймет этого никогда. «Чепуха, — сказал Азимов. — Следите за тем, что я говорю, и все будет ясно, как божий день».

Это был первый знак, указывавший, куда поведет его судьба.

Один из первых его вкладов в «публицистику» был напечатан в мартовском номере «Astounding» за 1948 год. Статья называлась «The Endochronic Properties of Resublimated Thiotimoline» («Эндохронические свойства ресублимированного фиотимолина») и была злой пародией на докторскую диссертацию по химии. Кэмпбелл обещал напечатать ее под псевдонимом, но замотался и забыл. Через несколько месяцев Азимову предстояла защита и он пришел в ужас при мысли, что это прочитают его профессора. Ему же не простят! К его изумлению, статья стала невероятно популярна именно среди ученых-химиков — это был первый его литературный опыт, имевший успех вне круга читателей НФ. Через несколько месяцев, уже на защите, один из профессоров спросил его: «Что вы, мистер Азимов, можете сказать нам об изменении термодинамических характеристик вещества, называемого фиотимолин?» Сраженный Азимов выдавил из себя жалкую улыбку. Через пять минут он стал доктором наук.