Валерий Демин - Заветными тропами славянских племен Страница 2

После падения и разрушения Трои часть уцелевших троянцев-дарданцев рассеялась по всей земле. Сказанное относится не только к уже упомянутым энетам (венедам), но к основателям будущей Франкской империи (о чем наперебой сообщают средневековые хронисты). Быть может, это дало основание знаменитому византийскому историку Прокопию Кесарийскому (около 500 — после 562) наименовать славян по-гречески «спорами», то есть «рассеянными». Вот почему начале нового тысячелетия венеды заселяли обширные территории от западных рубежей современной России до нынешнего датского побережья Балтики, занимая практически всю территорию теперешней Германии. Германские племена в то время обитали намного западнее и лишь впоследствии вытеснили и ассимилировали славянские племена на их исконно славянских землях.

В 2000 году словенские исследователи Йожко Шавли, Матей Бор и Иван Томажич выпустили на английском языке фундаментальный труд «Венеты: первые строители европейского сообщества» (русский перевод — 2001 год), где приводится множество новых (нередко — сенсационных) данных, подтверждающих уникальную роль предков славян в общеевропейских этнических процессах.

Корень «вен» сохранился во многих словах русского языка: вéно (выкуп за невесту, приданое), вена (кровеносный сосуд), венец, венок, веник и др. Данная корневая основа содержится и в персидском названии вступительной и наиболее архаичной части священной книги древних иранцев Авесты. В местах былого расселения венедов остались названия городов и рек, образованные от родового имени исчезнувшего народа. Среди них — достославные Вена и Венеция, а также города в Латвии в местах, где раньше жили древние славяне, — Вентспилс на реке Вента и Венден (первоначальное название Цесиса). Среди древних богов, коим поклонялись венеды, — знаменитая богиня любви Венера (по-латински Venus): ее культ восходит к самым глубинным корням индоевропейской и доиндоевропейской этнокультурной общности, но соответствующее имя было воспринято лишь той частью отпочковавшихся народов, которые, мигрируя с севера и минуя Альпы, оказались, в конечном счете, на Апеннинском полуострове на территории Древнего Рима и современной Италии.

Имя славянского племени венеды созвучно с названием другого древнего народа — вандалы (в ряде случаев «вандалы» так и писались — «венды»). Вандалы — канонизированное название одного из ответвлений древнеславянской этнолингвистической общности. По Иоакимовской летописи, наиболее важные и недошедшие до нас фрагменты которой приводятся в «Истории Российской» Татищева, среди легендарных правителей Словенска, первой столицы Древней Руси, значится князь Вандал, который «владея славянами, ходя всюду на север, восток и запад морем и землею, многи земли на вскрай моря повоева и народы себе покоря, возвратися во град Великий». Далее летописец рассказывает о сыновьях Вандала — Изборе, Владимире и Столпосвяте, носящих, как нетрудно убедиться, чисто русские имена.

Имя Вандал тоже славянское: об этом прямо говорят некоторые средневековые хронисты. В Польше до сих пор широко распространено одно из популярных женских имен — Ванда. Да и исконно русское имя Ваня, скорее всего, унаследовано от древнейшей эпохи, и лишь сравнительно недавно, после принятия христианства, было совмещено с еврейским Иоанном (сопряжение же последнего с русским Иваном, скорее всего, происходило по упомянутой схеме). Дело в том, что древнескандинавский эпос знает целый класс богов — ванов, соперников асов. Наиболее известной представительницей ванов является богиня любви и красоты Фрейя (коррелят античной Афродиты-Венеры) — наперсница верховного скандинавского бога Одина.

Уместно предположить, что на определенной стадии распада одной из ветвей былой арийской общности ваны представляли собой идеологическую или религиозную доминанту (об этом косвенно свидетельствуют и недолго просуществовавшее Ванское царство, и легендарная земля Вантит, которая, согласно средневековым арабским источникам располагалась где-то между Окой и верховьями Дона, и связующее слово «ван» в голландских фамилиях). Так вот, не лишено вероятности, что имя Вандал изначально означало «ван» + «дал», то есть «бог дал» (по аналогии с более поздним Богданом и образованным по той же схеме Валдаем и Дажьбогом).

Вполне допустимо, что германцы, завоевав балтийскую Вандалию, восприняли ее имя, подобно тому, как в дальнейшем это произошло с покоренной негерманской Пруссией. Впрочем, «исконность», так сказать, в данном случае не имеет никакого значения, ибо, чем дальше в прошлое, тем меньше различий и больше социокультурного и языкового сходства у некогда единых индоевропейских этносов. Лишним подтверждением тому может служить и тот факт, что одно из кельтских племен на берегу Атлантического океана (территория современной Франции) также носило название венетов. О них подробно рассказывается в «Записках о галльской войне» Гая Юлия Цезаря. С учетом чередования гласных в корневой основе «вен—ван» можно предположить, что к ней восходит и название знаменитой французской «мятежной» провинции Вандеи.

Еще в начале XVI века один из основоположников польской историографии Мацей Меховский следующим образом писал о вандалах в популярном «Трактате о двух Сарматиях»:

«В тех местностях Великой Польши и Силезии лехиты, они же поляки, размножились, волей божьей весьма возросли числом и наполнили Вандалию, то есть Польшу у реки Вандала, ныне именуемой Вислой, а также Померанию, Касубию и всю область по Германскому морю, где ныне Марка, Любек и Росток, вплоть до Вестфалии. Они получили разные наименования, соответственно разным местам жительства. Те, что жили у реки Свены (по-тевтонски Спре или Спрева), названы были Сиевы. Другие близ них — от хижин и куч, которые они на своем польском языке они зовут бруги, стали именоваться бургундами. Так и спрочими: древляне и травяне получили имя по обилию дерева и травы (позднее бургунды сели по Рейну, а Октавиан перевел их в Галлию». [Стоит ли после этого удивляться, что Ванда до сих пор остается в Польше одним из самых популярных женских имен? — В. Д.].

Также и далматинский историк XVII века Мавро Орбини, родоначальник южнославянской исторической мысли, опираясь на утраченные летописи, в своем фундаментальном труде «Славянское царство» (1601 г.), написанном по-итальянски, указывал, что вандалы имели то же наречие, обычаи и веру, что и русские. И именно вандалы, по Орбини, послали на княжение в Великий Новгород Рюрика с братьями. Автор даже составил словарь русско-вандальских параллелей, из коего наглядно видно поразительное языковое сходство, переходящее в ряде случаев в полную тождественность лексем.

Данные южнославянского историка подтверждают и другие источники. Так, посол «великого кесаря» ко двору Великого князя московского Василия III Сигизмунд Герберштейн (1486–1566), бывший, кстати, по рождению словенцем (территория, населенная словенцами, входила в те времена в состав Священной Римской империи, а позже — Австро-Венгрии), прямо пишет в своих знаменитых «Записках о Московии», что вандалы, к коим относились и варяги, «имели общие с русскими язык, обычаи и веру», что Гостомысл, «муж благоразумный и уважаемый новгородцами», посоветовал землякам пригласить на княжение «вандала» Рюрика, вместе с братьями. Сообщение венского посла ценно еще и тем, что оно подтверждает факты, приводимые в Иоакимовской летописи (в частности, о посреднической роли знаменитого Гостомысла, историчность которого оспаривали русские историки ХIX и ХХ веков, начиная с Карамзина).

Благодаря Прокопию Кесарийскому сохранились драгоценные свидетельства о славянском мире VI века нашей эры:

«…Эти племена, славяне и анты, не управляются одним человеком, но издревле живут в народоправстве (демократии), и поэтому у них счастье и несчастье в жизни считается общим делом. И во всем остальном у обоих этих варварских племен вся жизнь и законы одинаковы. Они считают, что один только бог, творец молний, является владыкой над всеми, и ему приносят в жертву быков и совершают другие священные обряды. Судьбы они не знают и вообще не признают, что она по отношению к людям имеет какую-либо силу, и когда им вот-вот грозит смерть, охваченным ли болезнью, или па войне попавшим в опасное положение, то они дают обещание, если спасутся, тотчас же принести богу жертву за свою душу; избегнув смерти, они приносят в жертву и то, что обещали, и думают, что спасение ими куплено ценой этой жертвы. Они почитают реки, нимф и всякие другие божества, приносят жертвы всем им и при помощи этих жертв производят и гадания. Живут они в жалких хижинах, на большом расстоянии друг от друга, и все они часто меняют места жительства. Вступая в битву, большинство из них идет на врагов со щитами и дротиками в руках, панцирей же они никогда не надевают. Иные не носят ни рубашек (хитонов), ни плащей, а одни только штаны, подтянутые широким поясом на бедрах, и в таком виде идут на сражение с врагами. У тех и у других один и тот же язык, достаточно варварский. И по внешнему виду они не отличаются друг от друга. Они очень высокого роста и огромной силы. Цвет кожи и волос у них очень белый или золотистый и не совсем черный, по все они темно-красные. Образ жизни у них как у массагетов, грубый, без всяких удобств, вечно они покрыты грязью, но, по существу, они неплохие и совсем не злобные, но во всей чистоте сохраняют гуннские нравы. В древности оба эти племени называли спорами („рассеянными“), думаю, потому, что они жили, занимая страну „спораден“, „рассеянно“, отдельными поселками. Поэтому-то им и земли надо занимать много. Они живут, занимая большую часть Истра [Дуная], по ту сторону реки».