А Исаева - О сиротке Марысе, Крабате, о героях без труб и фанфар Страница 2

И всякий раз Мария Конопницкая подкрепляет, поддерживает свой фантастический образ реальными бытовыми деталями: вот дети кормят гномика кусочками печеной картошки, вот он "раскурил свою трубочку"... Приключения гнома Хвоща связаны с деревенским бытом. Это забавные остросюжетные истории - то он на аисте летит, то на коте скачет. И все время мы видим его в натуральную величину, ведь он сопоставлен и с аистом, и с котом - маленький живой человечек. А гном Петрушка делает печку из раковины с трубой из глины. Эта "кукольная деятельность" гномов близка к детской игре и кукольному театру, только куклы здесь действуют сами да еще и людям помогают. Благодаря хорошо знакомым предметам в масштабе гномов достоверность их существования становится предельно убедительной.

Иногда в этом сказочном кукольном театре роль людей разыгрывают звери, земноводные, насекомые, пародируя - и далеко не безобидно - их смешные черты и неблаговидные поступки.

Широко известный в мировом фольклоре и в русской народной сказке образ хитрой лисы, обманщицы и ханжи, Конопницкая превращает в ярко современный. У нее это пройдоха и разбойник в маске "коллегии ученого", играющего в "скромность великого человека".

И вот перед нами в малом масштабе модель преступления. Действующие лица: коварный разбойник под личиной бескорыстия и порядочности - Лиса; его легковерный невольный пособник, пойманный на крючок тщеславия, - гном Чудило-Мудрило; равнодушный к чужой беде свидетель, не предотвративший преступления из нежелания нарушить свой покой и привычный ход благополучной жизни, - Хомяк. Беззащитные жертвы - семерка гусей и Марыся, трагически переживающая их гибель и свою вину. Разве эта схема хоть сколько-нибудь устарела сегодня?

Не устарел и "образ" Хомяка. Философия его - извечная философия обывателя: "Предупредить их, что ли? Мне это ничего не стоит. А может, это даже мой долг? Но тогда мне на горку придется лезть в такую жару... И выгоды никакой! Нет уж, пусть каждый сам о себе заботится. Иначе не проживешь!" И преступления Лисы, и Марысиной трагедии могло бы не быть, если б не эта философия Хомяка, не его безразличие к чужой беде.

Все эти образы строятся по законам народной сказки - от внешности и "повадки" животного к его "человеческой сути". Но, используя этот прием, Конопницкая всякий раз включает в характеристику злободневные (еще и сегодня) штрихи. Вот, например, два типа представителей искусства. Серенький кузнечик, гениальный музыкант, виртуоз, маэстро Сарабанда. "Такая знаменитость - и такой простак, робкий, неловкий, даже говорить стесняется! - рассуждает о нем "ценитель искусства" гном Василек. - Если такой серячок сумел прославиться, то наш Вродебарин с его ростом, фигурой, осанкой далеко пойдет!" Не так ли примерно рассуждают и сегодняшние "ценители искусства", привыкшие судить обо всем, и в том числе о таланте, по внешним приметам престижности.

А ведь Вродебарин - просто надутая зеленая лягушка. Но весь монолог его звучит до удивления знакомо: "Какой-то проходимец, бродячий музыкант будет срывать аплодисменты, отнимая у меня заслуженную славу?! С каких это пор первому встречному разрешается портить своей стрекотней вкус публики и отбивать у нее охоту к серьезной музыке?! Нет, это просто возмутительно!" Не монолог ли это и нынешних маститых, надутых, бездарных?

Противопоставленный ему в книге тип истинного художника маэстро Сарабанды и современен, и вечен. "То, чего здесь не хватает, - говорит он про ноты, - надо спеть самому. О, это совсем не трудно! Только взглянуть на угасающий закат... прислушаться к величественной музыке затихших полей. Это очень просто!" Вот почему музыка его "будила эхо не только в поле, но и в душе": "Слушал, слушал Петр и вдруг ощутил в себе силу небывалую..."

Это и есть переломный момент в главной сюжетной линии книги - в судьбе Петра Скарбека и его русоголовых голодных ребятишек. Психологическое состояние бедняка Петра Скарбека знакомо и современному человеку: "Оглядит Петр хату - и руки у него опускаются..." Но гномы помогли ему поверить в себя, преодолеть отчаяние, а маэстро Сарабанда силой своего искусства вдохновил на подвиг - корчевать пни, вспахать пустошь.

Актуально и отношение писательницы к богатству: гномы берегут сокровища земли, "чтобы они не попали в руки лиходеям и не причинили зла". Вот какое нравственное объяснение находит Конопницкая фольклорной функции гномов - стеречь богатства недр земных. Драгоценности для гномов не имеют продажной цены, не служат обогащению: в них - только красота, как в бликах солнца, цветах, осенних листьях. В шутовском монологе гнома Петрушки Конопницкая противопоставляет богатству иные ценности: "Заря светит сквозь крышу! Глядите, сколько алых и золотых роз она по хате рассыпала! А вон в разбитое окно заглядывает куст сирени... весь в алмазах, в каждом листочке - алмаз. И в каждом алмазе - радуга!.." И, несмотря на ироничную интонацию беспечного гнома, это гимн красоте природы, которая одаряет своими богатствами всех, кто способен видеть и чувствовать.

И совсем маленькие эпизоды, и комические портретные зарисовки, и все сюжетные линии книги, все многообразие ее тем и мотивов от лирической песни до острой социально-психологической сатиры сливаются в гармоничное единое целое. Обе главные линии повествования - горькая доля Марыси и судьба бедняка Скарбека, - объединившись в конце книги в одну, кончаются счастливо - надеждой на урожай, ладом в доме: мальчики обрели сестру, в хате появилась работящая маленькая хозяйка. Волшебные ли силы - гномы и царица Татр - сыграли здесь роль или доброта человека и окружающей его природы одержала победу - в этом загадка книги. Но есть и разгадка: победили силы добра.

О Доброте (с большой буквы) Мария Конопницкая говорит и образами своих героев, и всем пафосом повествования, и впрямую: "Что такое могущество без доброты? Ничто".

* * *

Но могущество без доброты нередко оказывается и чудовищно злой силой.

Может ли ей противостоять человек? Об этом размышляют в своих книгах два других писателя, произведения которых вошли в этот сборник: Отфрид Пройслер в фантастической повести "Крабат" и Джеймс Крюс в своем "учении о героизме", которое он назвал "Мой прадедушка, герои и я". Этот вопрос поставило перед ними время.

Джеймс Крюс и Отфрид Пройслер (ФРГ) - наши современники. Они посвятили свое творчество формированию новых представлений и чувств у подрастающего поколения немецких детей. Книги их, однако, заслужили признание и у взрослых и давно уже переведены больше чем на тридцать языков; оба они лауреаты международной премии имени Ханса Кристиана Андерсена.

Джеймс Крюс родился в 1926 году на Гельголанде, омываемом волнами Северного моря, - острове рыбаков и мореходов, переходившем в течение последних столетий то от Дании к Англии, то от Англии к Германии. Эта необычная историческая судьба да и вечный гул моря, его опасности во многом определили особый склад населения острова. Суровой поэзии моря и независимым характерам островитян, чуждых национальной ограниченности, посвящено в книгах Крюса немало страниц.

Крюс мечтал стать учителем. Но захватнические замыслы Гитлера помешали осуществиться его планам. Девятнадцатилетний курсант летного училища к моменту капитуляции Германии, он, так и не успев дойти до фронта (в пехотном подразделении, без винтовки), пешком возвращается в Гамбург, где на пристани узнает, что Гельголанд разрушен американскими бомбами.

Крюс - писатель послевоенного поколения. Он ненавидит войну, и девиз его творчества - надежда. Надежда на возрождение и торжество гуманистических ценностей, поставленных под угрозу фашизмом.

Его читательская аудитория очень обширна. Книги свои он пишет "для девчонок, мальчишек, их родителей, а также для членов городского магистрата", ибо "каждый ребенок когда-нибудь будет взрослым и каждый взрослый был когда-то ребенком".

Среди многих книг, написанных Джеймсом Крюсом, есть известная во всем мире фантастическая повесть "Тим Талер, или Проданный смех", не раз переиздававшаяся и у нас. Это история мальчика-сироты, который по неведению променял свой веселый, заразительный, искренний мальчишеский смех на право выигрывать любое пари, заключив контракт с неким господином в клетчатом, оказавшимся впоследствии "бароном Тречем" (а если прочесть эту фамилию в зеркале, получается "Черт"). Барон Треч, глава всесильного мирового концерна и король маргарина, обладает демонической силой, и сила эта направлена на порабощение человека, на подавление его доброй воли и человечности, на подмену его сердечного контакта с людьми материальными благами. Фантастические силы, персонифицированные в образе Треча, - это уже не добрые силы природы, как в сказке "О гномах и сиротке Марысе", а враждебные человеку социальные силы современного общества в демагогической маске человечности (вот тут-то и сослужил службу купленный у Тима смех!). Смысл повести в том, что человек, сохранивший лучшие человеческие чувства и качества, способен одержать, пусть трудную, победу над чудовищным социальным злом. Эта мысль, как мы еще увидим, найдет свое отражение и в книге Отфрида Пройслера "Крабат".