Владимир Положенцев - Хвост огненной кометы Страница 2

– Правда, что в Кремле опять говорят о перемирии?

– Да? – вскинул брови генерал.-Мне об этом ничего не известно. Вчера же по вашему каналу, – Дейнекин кивнул на меня, – Борис Николаевич заявил, что с Дудаевым мы говорить не будем.

– А позавчера, – ухмыльнулся мой друг Шура, – Черномор встречался с Абубакаровым и Имаевым и якобы договорился о поэтапном прекращении огня. У них там семь пятниц на неделе. Завтра опять чего-нибудь придумают. Как вы в таких условиях воюете, не понимаю.

Петр Степанович только развел руками.

На этом короткая встреча с главкомом закончилась. Можно было бы, конечно, задать ему пару колючих вопросов. Почему, например, бомбардировка Дворца началась в тот момент, когда Виктор Степанович сидел за столом переговоров с дудаевскими эмиссарами? Не согласованность с центром или обычная армейская неразбериха? Или почему ВВС использует (были видеоподтверждения) запрещенные кассетные бомбы? Но не хотелось мучить главкома. С нашими кремлевскими стратегами-то наступать бежать, то отступать, действительно, много не навоюешь, а Дейнекин в этой дурацкой ситуации оказался крайним. Впрочем, как выяснилось позже, не только он, вся российская армия.

ЧУЖИЕ СРЕДИ СВОИХ

Хороший информационный оператор никогда не спорит с корреспондентом, снимает то, что ему говорят от «а» до «я», а, главное, сам ищет интересную картинку и нажимает на гашетку видеокамеры, даже тогда, когда журналиста нет рядом. Еще с прежнего режима большинство операторов программы «Время» привыкли слушаться корреспондента (не новичка, конечно) беспрекословно, но, как и в советские времена лишнего не делали и инициативу проявляли редко. Многие, но не все. Мы с Оносовским не знали, какие опера нам попались, до этого мы с ними не работали, а потому, деля их между собой, просто бросили монету. Мне достался Саня Анненков, потомок известного декабриста, Оносовскому Володя Кипин. Оба лет тридцати пяти.

Наш самолет, несмотря на сильный туман, плавно приземлился на аэродроме моздокской военной базы и застыл не далеко от стайки черно-коричневых штурмовиков СУ-25, выстроившихся в линию на краю бетонки. Возле каждого «грача» горками возвышались бомбы, ракеты, контейнеры от «НАРов» и «Вихрей». Солдаты ломами вскрывали какой-то длинный ящик, видимо тоже с ракетами.

– Прибытие главкома снимаем? – сразу же навис надо мной Анненков, успевший уже подхватить штатив, кофр с батарейками и кассетами, микрофон и свои личные вещи.

Шустрый малый, подумал я, повезло.

– Гаси» все подряд, с рук. Железо я сам возьму.

Дробышевский выпустил журналистов из самолета первыми. Наши опера» тут же включили камеры. Главком не выходил из самолета минут пять, и за это время они успели «облизать» все штурмовики с бомбами, чумазых солдатиков с ломами, застывшие неподалеку боевые вертушки. Поставили штативы, чтобы зафиксировать на длинном фокусе необъятный палаточный лагерь объединенной группировки войск, почти вплотную прилегавший к аэродрому. Однако со стороны городка прибежали два офицера в полевой форме, представились особистами, и грозно заявили, что съемки здесь категорически запрещены.

– Ну, в чем дело, Саня? – вскинулся на Дробышевского мой друг.-Сами привезли сюда и сами работать не даете. Потом удивляетесь, почему на экране одни дудаевские боевики.

Лисенков и Дробышевский стали объяснять особистам что-то про Первый канал и кивать на главкомовский самолет. Офицеры были непреклонны. Мало того, они потребовали кассеты с уже отснятым материалом. Но тут на трапе показался Петр Степанович, и мы с операторами дружно попросили у него защиты. Главком кинул особистам всего пару слов и те, гневно оборачиваясь на нас, ушли.

У Дейнекина было виноватое лицо.

– Пока не снимайте. Разберемся.

Он сел вместе со своими замами в «Волгу» и уехал.

– И чего теперь? – поинтересовался у начальника пресс-службы ВВС Володя Кипин.

– Ждем автобус, – как-то растеряно ответил Гена Лисенков.

Прождали минут сорок, а потом потопали на базу пешком.

Грунтовую дорогу до нее напрочь размесили танки, БТРы и БМП. Передвигались по обочине, то и дело, сползая в жирную грязь, и уворачиваясь от бронетехники. Шли мимо палаточного лагеря, который производил гнетущее впечатление. Здесь начиналась война, и мозг отказывался в это верить.

Когда дотащились до бетонной дороги со шлагбаумом, Дробышевский узнал у солдат, где находится штаб.

Мы с Анненковым приотстали.

– Возьми Бетакам на плечо, – шепнул я ему, – и жми на клавишу, когда что-нибудь интересное заметишь. Нужно же из чего-то репортаж делать.

Чтобы не видно было, что камера работает, Саня залепил красную лампочку жвачкой.

Наконец повернули к штабу. Оносовский шагал вместе со своим оператором впереди, и что-то эмоционально доказывал Лисенкову. Я же поставил штатив и велел Анненкову, наплевав на все запреты, снять адресный план штаба. Вдруг у его дверей послышался крик. Скорее даже, не крик, а душераздирающий вопль.

– А-а! – голосила женщина за мощной спиной Оносовского.-Будьте вы прокляты! Мерзавцы! Наши мужья за Родину жизни свои отдают, а вы только гадости про них рассказываете!

Оносовский отступил назад, и я увидел истерично рыдающую женщину, прикрывающую ладонями лицо. Она несколько раз громко всхлипнула и повалилась навзничь. К ней тут же бросились курившие у дверей офицеры и унесли в штаб. Журналисты, вместе с пресс-службой ВВС, как вкопанные застыли на месте.

– Посторонись, – раздалось сзади, и кто-то грубо подтолкнул меня в плечо. Мимо прошагал прапорщик. Он обернулся и сплюнул.

– Ты видел? – приблизился ко мне Оносовский с широко раскрытыми глазами.-Вот эта встреча! Чего доброго, еще перестреляют, как собак. Слышь, Будберг, пока мы здесь, ты пасквилей про федералов в свою газетенку не отправляй.

Гена Лисенков скрылся в штабе и вернулся минут через десять.

– Приказано вас в столовую вести.

– Что мы жрать сюда приехали? – возмутился мой друг. – Москва сюжеты ждет.

В столовой к нам подсел один из офицеров, что помогал женщине.

– У нее муж две недели назад на Минутке пропал. Колмыкова «чехи» раненого взяли. Мы ничего не могли сделать, снайперы плотно били.

– Надо же его спасать, – оторвалась от тарелки с борщом девушка из «Комсомолки».

– Спасать, – вздохнул капитан.-Дай бог, только яйца отрежут и отпустят. Бывали случаи.

Девица поперхнулась капустой.

– Лучше без яиц, чем без головы, – заботливо похлопал ее по спине капитан.-Хотя.…Ну, удачи.

Офицер натужно улыбнулся и скрылся в посудомойке.

Через минуту к столу подбежал запыхавшийся прапорщик с красной повязкой на рукаве.

– Вот вы где! – он растер струившийся по лбу пот.-Вас давно уже на аэродроме ждут.

Теперь уже подавился Гена Лисенков:

– Приказано же пищу принимать.

– Скорее, автобус у штаба ждет.

Опять та же дорога, но на транспорте веселее. Ехать-то всего ничего, да на повороте каким-то чудом перепутались тросами две бээмпэшки, перегородив проезжую часть. И объехать нельзя. Нервный прапорщик, бросился к рулю и стал яростно давить на клаксон. Толку, разумеется, никакого.

– Придется пешком, здесь недалеко, – прапорщик двинул сапогом в дверь.-Да открывай же мертвая курица.

Солдатик-шофер захохотал и надавил на рычаг.

– Куда летим? – поинтересовались мы у прапора.

– Откуда я знаю.

Полет под проводами

Два вертолета Ми-8 уже во всю вращали своими лопастями, когда мы, наконец, с трудом до них добрались. Они стояли на противоположном конце поля, а разыгравшийся ветер бил нам прямо в лицо. К тому же у Гены сорвало шапку, и мы все вместе принялись ее ловить. Ушанку, словно коршун, подхватил нервный прапорщик.

– Туда, туда, быстрее!

Как только мы влезли в ближайшую «восьмерку», машина затряслась и поднялась в воздух. В иллюминатор я увидел, что следом за нами взлетают два ударных вертолета Ми-24.

– Прикрытие, – пояснил мне незнакомый военный с высоко поднятым воротником бушлата.

Только теперь я заметил, что среди нас нет «комсомолки».

Видимо Лисенков обладал телепатическим даром.

– Пусть в штабе заметки сочиняет, от греха, – сказал он мне.

– Куда курс держим? – повернулся я к военному.

– На Грозный – Северный. Минут сорок лету.

Вскоре наша вертушка, набрав уже приличную высоту, начала резко снижаться. Открыли входную дверь, и возле нее пристроился пулеметчик в спецназовской каске и бронежилете.

– Чечня, – пояснил военный.

Вертолет резко начал ходить то вправо, то влево. Операторы мертвой хваткой вцепились в камеры – не дай бог стукнуть, за всю жизнь не расплатишься.

Я глянул в окошко и обмер. Мы летели всего в нескольких метрах от земли и с такой скоростью, что на ее поверхности трудно было, что – либо разобрать.