Константин Аксаков - Еще несколько слов о русском воззрении Страница 2

Странно было бы, если б народ говорил: я хочу смотреть по-народному! Давай мне народное воззрение! Он сам – народ; народность – в нем; ему искать ее нечего; нужно только, чтоб он от нее не отказывался; тогда воззрение народное при нем, подобно как при человеке – его глаза, лишь бы он их не завешивал. Народ, в своем нормальном состоянии, не хлопочет о народности, он хлопочет об истине; он говорит: я хочу смотреть справедливо вообще, следовательно, общечеловечески, я хочу безусловно истинного воззрения; но народность, которая есть его самостоятельность, присутствует тут же непременно; без самостоятельности истина не дается уму и истинное воззрение народа есть в то же время воззрение народное. В тех же случаях, где народу истина не дается, раскрывает он самого себя с своей исключительной стороны и делает опять великую услугу общечеловеческому делу, ибо он и в своей исключительности является двигателем человеческого хода; тут объясняет он себя, как одного из всемирных деятелей истории. Для вящего уяснения того, что истина может быть народна в то же время, скажем: истина в проявлении своем многостороння; народ постигает или открывает известную сторону истины, приходящуюся на его долю доступную его народной личности, его народности. Сравнение с отдельным лицом здесь вполне у места. Возьмем какой-нибудь предмет постижения, например «Илиаду» Гомера. Одни, согласно с своей философской природой, определит ее теоретически; другой, филолог, определит ее с филологической стороны, третий с этнографической, четвертый с исторической. Каждый из этих вопросов допускает множество толкований, споров, ошибок, из которых результат – все же истина; кроме того, каждый из вопросов имеет множество сторон истинных, которые могут быть определены, каждая особым лицом, согласно с нравственною или умственною природою и личностью каждого. То же самое видим и в деятельности народов: каждый имеет свою долю самостоятельной народной деятельности, постигает истину с известной стороны или являет ее в себе, в силу и только в силу своей народности и самостоятельности, без которой он немощен и бесцветен; истина, постигнутая народом с известной ему свойственной стороны, делается общим достоянием человечества. – Итак, у народа может быть только: или воззрение народное (самостоятельное, свое), – или никакого (ибо чужое воззрение не ему принадлежит).

Мы сказали выше, что народ в своем нормальном состоянии не хлопочет о народности. Справедливо. Странно было бы и говорить ему о народном воззрении или о необходимости народности. Но мы, русские, не в таком положении. Уже полтораста лет мы состоим под безусловным авторитетом Западной Европы. Конечно, уже много времени прошло с той поры, когда это произошло; конечно, в настоящее время ослабели эти постыдные нравственные узы; но крепко еще они нас опутывают. Мода царствует у нас, ибо полное покорствованне без вопросов и критики явлениям, вне нас возникающим, есть мода. Мода в одежде, в языке, в литературе, в науке, в самых негодованиях, в наших восторгах. Многим весьма по сердцу такая деятельность. Глядя на нашу образованность, невольно припоминаешь то, что Гоголь говорит в своем «Разъезде»[5] об одном господине: «У него есть ум, но сейчас по выходе книжки журнала; а запоздала выходом книжка – и в голове ничего». Слова эти, разумеется, в широком смысле, идут как раз к нашей просвещенной деятельности в отношении к Западной Европе. Отношение то же самое, но здесь нет недостатка в образцах, с одной стороны, а с другой – нет, может быть, такой яркости и откровенности в снабжении себя чужими мыслями. Нам надобно напомнить о народности: нам надобно дохнуть ее крепким, здоровым воздухом, надобно исцелить в себе крайнюю расслабленность и избалованность духа, привыкшего ходить на помочах, надобно стать в самобытное положение всякого нормального народа, и именно даже тех, кому мы подражаем…

Многие спрашивают еще: но где же оно, наше народное воззрение? Покажите его! Какое же оно будет? Но для этого надобно сперва освободиться от чужого умственного авторитета, от чужих глаз. Ни к чему и никогда не надобно относиться рабски. Рабское чувство, как бы ни было гениально и высоко лицо или предмет, к которому оно направлено, даже если б это был народ, – непременно унижает человека и помрачает его умственное и нравственное понимание. Итак, нам надобно освободить сперва нашу мысль из плена, в который отдались мы Западной Европе. Надобно сперва решиться, вопреки Молчалину,

сметьСвое суждение иметь.

А в том-то и весь вопрос; в необходимости этого-то и нужно убедиться.

Одно убеждение в необходимости самостоятельного народного взгляда, одно возникшее сознание нравственной и умственной независимости, как скоро оно проникнет нас, – тем самым уже освободит и воздвигнет наше самостоятельное народное русское воззрение, и тогда только начнется самобытный, наш общечеловеческий подвиг, подвиг, невозможный без силы народности.

А в чем состоит наше народное воззрение, – это уже другой вопрос, и вопрос преждевременный. Надобно сперва, чтоб оно возникло, – и тогда будет ясно, в чем оно состоит.

Для большей очевидности изложим мнение наше в виде положений (тезисов) в ответ на поднятые вопросы.

I. Что такое народное воззрение?

Народное воззрение есть самостоятельное воззрение народа, при котором только и возможно постижение общей всечеловеческой истины. Как человек, не имеющий своего мнения или воззрения, не имеет никакого: так народ, не имеющий своего мнения или воззрения, не имеет никакого (следовательно, бесплоден и бесполезен).

II. В чем выразится и какое будет русское народное воззрение?

Это вопрос другой, о котором здесь нет еще речи. Ответом на то могут служить самые дела или факты: т<о> е<сть> труды, подвиги, мысли и издания умственные и жизненные народа. Но как скоро будет наконец самостоятельное русское воззрение, то оно и выразится. Впрочем, предварительно можно сказать, что во всех тех сферах и обнаружениях, где является сам русский народ, – это воззрени может, хотя отчасти, быть указано (напр<имер>, общественный быт народа, язык, обычаи, песни). Но и к нему вы должны относиться свободно; воззрение народное тогда только ваше самостоятельное воззрение, когда вы его свободно или разумно (что все одно) примете.

III. Каким образом может возникнуть народное воззрение?

Через освобождение себя от чужого умственного авторитета, через убеждение в необходимости и праве своей самостоятельности. Как скоро вы (обращаемся ко всем т<ак> н<азываемым> образованным людям, принадлежащим к русскому народу) откинете воззрение заемное, то возникает свое, если вы не лишены возможности иметь его, – чего допустить было бы невозможно. Как скоро вы поглядите сами, то и увидите сами, если вы не лишены зрения, чего опять нельзя допустить.

IV. Великим вспоможением к освобождению от умственного плена, от подражательности и к очищению нашего самостоятельного воззрения, – служит древняя русская история, до известной подражательной эпохи, и современный быт народа, так называемого простого народа.

Скажем в заключение: мы вовсе не думаем, чтоб народное воззрение дичилось и отворачивалось от чужого. Напротив, совершенно напротив! Народность или самостоятельность не в предмете содержания, а в самом содержании. Нет! Народность смотрит на весь мир. Все предлагайте разумению, ничего не отвергайте без критики, не бойтесь знания, вся испытуйте, как говорит Апостол[6].

Вот наше мнение. Просим судить о нем не по отдельной всякой фразе, а по целому изложению всего мнения.

Мне кажется, что далее вести этот спор было бы уже едва ли не бесплодно и не утомительно. Я здесь его прекращаю. Мы можем встретиться с противоположным нам образом мыслей в областях знания, более определенных; в истории, в этнологии, в эстетике и пр.

Примечания

1

Статья наша не есть антикритика; ибо не таково на сей раз наше намерение. Но с «Русским вестником» (мы говорим о заметках) можно вести серьезный и приличный спор и беседу. Позволим себе маленькую нескромность; по благородному тону «заметок», по желанию представить вопрос в настоящем свете, по достоинству изложения и серьезности взгляда мы узнали главного редактора «Русского вестника» и бывшего редактора «М<осковских> ведомостей», знакомого всей России их прекрасным изданием (Имеется в виду Катков М. Н. (1818–1887) – филолог, критик, публицист, переводчик, редактор «Московских ведомостей» и «Русского вестника». В 40-50-е годы стоял на либеральных позициях, после реформы 1861 г. скатывается в лагерь реакции. К. Аксаков имеет в виду Заметки «Русского вестника» (Несколько слов о критике. – «Русская беседа» в так называемое славянофильское направление. – Библиография), опубликованные в «Русской вестнике», 1856, т. 3, нюнь: книжка первая, Современная летопись, с. 212–225.). – К. А.