Исай Лукодьянов - Пришедшие из сказки Страница 2

- Папп-п-а!

- Такую, чтоб ограбить? дотла чтобы?

- Паппа! паппа! паппа!

Троекратно произнося этот возглас, коллежский асессор выказывал чрезвычайное волнение: вращал глазами, кивал головой, колыхал животом и хлопал руками по бедрам...

-...Ну, коллежский асессор, сказывай! Что большую мзду ты любишь - это мы знаем, а как насчет малой мзды - приемлешь?

- Папп... вззз...

"Человечек" как будто спохватился и зашипел. Признаться, я подумал, не испортился ли в нем механизм, но Изуверов поспешил разуверить меня.

- Это значит: приемлю и малую мзду, но лишь в тех случаях, когда сорвать больше нечего. Ну а как ты скажешь насчет того, чтобы, например, совсем без мзды дело решить?

- Взззз...

Коллежский асессор не только зашипел, но даже закружился. Лицо у него совсем налилось красной жидкостью; глаза блудливо бегали в орбитах. Вообще было видно, что самая идея решить дело без мзды может довести его до исступления.

Даже Изуверов возмутился такой наглостью и строго покачал головой.

- Как посмотрю на тебя, "Мздоимец", - сказал он, - так ты жаден,., что, кажется, отца родного за взятку продать готов?

- Папп-па! папп-па! папп-па!

- А под суд за это попасть хочешь?

- Вззззз..."

Далее разыгрывается сцена: на прием к "Мздоимцу" приходит кукламужик, и "коллежский асессор" обирает его до нитки - отнимает даже медный гребень, висевший на поясе.

Затем мастер предлагает автору самому поговорить с "Мздоимцем".

Автор спрашивает: "- ...понимаешь ли ты, коллежский асессор, какое значение слово "правда" имеет?

Молчание.

- А бога... боишься?

Молчание.

- Ну, что бы еще?.. На пользу ближнему послужить не прочь?

Опять и опять молчание. Я в недоумении взглянул на Изуверова.

- Не понимает-с, - объяснил он кратко.

- То есть как же это не понимает? кажется, вопросы не очень мудреные?

- И не мудреные, а он ответить не может. Нет у него "добродетельного" разговора - и шабаш! все воровство да подлости, да грабеж только на уме! Вообще, позвольте вам доложить, сколько я ни старался добродетельную куклу сделать - никак не могу! Мерзавцев - сколько угодно, а что касается добродетели, так, кажется, этого слова и в заводе-то в этом царстве нет!

- Да ведь это, впрочем, и естественно. Возьмите даже живую куклу разве она понимает, что такое добродетель?

- Не понимает - это верно-с.

Да, по крайности, она хоть лицемерить может. Спросите-ка, например, нашего магистратского секретаря: боишься ли ты бога? так он, пожалуй, даже в умиление впадет! Ну а мой коллежский асессор - этого не может!" Казалось бы, все ясно: робот примитивный, однопрограммный. Сложный характер у него не получился.

Роботу-мздоимцу далеко до живых мерзавцев, которые и воруют, и добродетельные разговоры в соответствующем месте могут вести. Усовершенствовать его?

И Щедрин предлагает мастеру Изуверову: "сделать доступную для негодяя добродетель, обратив ее, посредством лицемерия, в подлость".

Мастер задумывается. Теперь ему кажется, что он сможет переделать робота.

Однако Щедрин объясняет ему, что никакой технической переделки не надо, дело только, выражаясь посовременному, в алгоритме задания.

А так как задание дается в устной форме, Щедрин, обращаясь к кукле, сформулировал вопрос так: "-Слушай, "Мздоимец"! Что ты не понимаешь, что значит правда, - это мы знаем. Но если бы, например, на пироге у головы кто-нибудь разговор о правде завел, ведь и ты, поди, сумел бы притвориться: одною, мол, правдою и свет божий мил?

"Коллежский асессор" взглянул на нас с недоразумением и несколько мгновений как бы соображал, стараясь понять. И вдруг пронзительно и радостно крикнул: - Папп-па! папп-па! папп-па!" Человекообразные автоматы известны очень давно. В гидравлическом театре Герона Александрийского . миниатюрные фигурки разыгрывали эпизоды троянской войны.

Двести пятьдесят лет назад инженер петровской эпохи Виллим де Геннин в книге "Описание сибирских и уральских заводов" рассказывал о древнем монгольском строении, найденном в районе Семипалатинска, "от Иртыша расстоянием на один день езды на лошади": "В тех полатах имелись вещи истуканные фигуральные, устроенные на проволоках идолы, и когда, входя в полаты, двери приходящий отворит, оные идолы станут на ноги, яко живые, вооруженные, и тем приходящих устрашают. А когда полатные двери затворятца, тогда те идолы садятца во учрежденные им места..." В екатерининские времена петербургская знать восхищалась заграничным автоматом - стариком в древнегреческой одежде, сидящим в кресле, за столом. Он перебирал карты и монеты, переставлял шашки, а когда испортился, восстановить его удалось только знаменитому механику Ивану Кулибину.

Но все эти автоматы были чисто механическими, на рычажных передачах, действующих в строгой последовательности.

Куклы Щедрина, реагирующие на устные команды-вопросы, - роботы в современном понимании слова.

А заключительная сцена приведенного эпизода, несомненно, относится к той еще не существующей отрасли знания, которую А. Азимов назвал "робопсихологией".

Если добавить в щедринскую "сказку" несколько слов о резисторах, позитронных связях, вакуумных ячейках и гипермнимых величинах, получится современный научно-фантастический рассказ.

"Игрушечного дела людишки" были опубликованы в журнале "Отечественные записки" в 1880 году.

А в 1883 году петербургский "Ежемесячный журнал романов и повестей" опубликовал фантастическую повесть графа Шузи "Подземный огонь".

Сюжет повести таков. Некое акционерное общество роет шахту, чтобы достичь "подземного огня". Одновременно работают вручную тридцать человек. Им очень трудно и жарко. Их бесплатно снабжают гренландским льдом буксируют по морю айсберги. В погребках компании рабочие покупают "уплотненный кислород", приготовленный машинами Пикте.

Эти машины упоминаются в повести очень часто - возможно, потому, что незадолго до выхода "Подземного огня" швейцарский ученый Рауль Пикте получил бледно-синюю жидкость - жидкий кислород.

Администраторы у Шузи носят в карманах "кислородные пастилки" и глотают их для охлаждения (добавим: совершенно не задумываясь о последствиях: эти "пастилки" имели бы температуру порядка минус 220° С и должны были давать после испарения примерно тысячекратный объем газа).

Шахтеры-европейцы не выдерживают жары, их заменяют африканскими неграми "из очень дикого, привычного к жаре племени". Те довольствуются горстью фиников в день; по воскресеньям им сверх того выдают арбузы.

Африканские дикари оказываются немецкими диверсантами, имевшими задание взорвать шахту. Взрывчатку им прислали в чучеле белого медведя, вмороженном в гренландскую льдину. После разоблачения их "вождь", немецкий майор, отвечает на вопросы президента акционерного общества: "- Как вы переносили работу в такой жаре?

- Дисциплина, милорд.

- А как вы довольствовались такой скудной пищей?

- Повиновение, милорд". - Диверсантов оставляют на шахтерской работе, гарантировав им снабжение пивом, сосисками и кислой капустой.

Проходка продолжается. После многих приключений "подземный огонь", в конце концов, сдан в эксплуатацию. При устье шахты возникает город Индустриа-Сити. Суровый климат провинции Ольстер в Северной Ирландии становится тропическим. В городе - восточные дворцы, где среди фантастических удобств живут акционеры.

Под землей в Индустриа-Сити - второй город, населенный автоматами.

Энергией для автоматов служат сжатый воздух и пар, поэтому автор называет их "атмофитами". Повсюду в Индустриа-Сити разбросаны зарядные станции, где атмофиты получают порцию электричества, пара и сжатого воздуха за счет энергии "подземного огня".

Роботы-атмофиты по-собачьи преданы людям. Город обслуживают разнообразные "люди-орудия" - железные почтальоны, носильщики и даже кучера фиакров. Большая армия роботов занята в сельском хозяйстве, причем "железные пахари", заменяющие одновременно лошадь и землепашца, обрабатывают землю обыкновенной сохой.

Благополучие общества базируется на труде атмофитов.

И вдруг "в результате чрезмерного развития и неблагоразумных усовершенствований" атмофиты взбунтовались. Они "мечтают истребить людей или заставить работать на себя". Они "стали умнее людей".

В парламенте идет бурное заседание: что делать? Некоторые предлагают "пробудить в атмофитах чувство человеческого достоинства, из рабов превратить в друзей...".

Поздно. Атмофиты возбуждены восстанием, пьяны от неумеренного потребления энергии. Они мечут друг в друга страшные заряды электричества, выносят из погребов лейденские банки, "отбивают у них горлышки и пьют электричество". Зажигают все, к чему прикасаются. Ужаснее всего "женщины" швейные и стиральные машины. Последние "изрыгают лай, столь же грязный, как белье, которое они стирали". Город окутывает отвратительный зловонный пар, "пропитанный запахом железа, пота и деревянного масла..." [То есть оливковое масло, которым смазывались тогда паровые мaшины].