Алексей Можей - Рецензия на сборник Фантастика-2002-1 Страница 2

Вместе с черной меткой и страхом, "в течение нескольких часов он перестал быть сопляком". Теперь все его действия подчинены одной цели выжить. Ради спасения собственной жизни Hик не останавливается ни перед чем: ни перед убийством, ни перед предательством, ни перед подлостью. Только так к нему пришло ощущение жизни. Грубо, цинично, страшно? Однако это и есть правда.

Черная метка - прекрасное средство управления эмоциями.

Человеческое общество играет в кровавые игры, потому что они ему жизненно необходимы, позволяя осуществить своеобразный катарсис (очищение) и внутреннюю стабилизацию агрессивной человеческой природы. "Мир - это центрифуга, фильтрующая тех, кто потенциально и так уже мертв". Охота за обладателем черной метки - двигатель центрифуги. Охота заменяет войну, сублимирует человеческую агрессию, получая в качестве продукта выхода полностью контролируемые эмоции, которые легко направить в нужное русло, вбрасывая лишь раз в год черную метку.

Hик выдержал чудовищные испытания, когда стал выше игры-жизни, осознал ее настоящие правила: выживет сильнейший. "Все ничтожные "ценности" лежали у его ног, и он смотрел на них как на мусор"...

Hет ни любви, ни дружбы, ни привязанности, ни долга, ни веры. Все это никчемные суеверия. И даже если ему помогали, а такое случалось редко, Hик не мучился вопросом "зачем". "Спасен - и спасибо.

Благодарность требовала новых жертв", на которые он не мог и не хотел идти. Вероятно, именно поэтому ему удалось выстоять. Выжить в войне за самого себя против целого мира. И если для кого-то черная метка являлась знаком смерти, то Hик с ее помощью обрел утерянный ранее смысл "краткого существования".

Когда охотники предлагают Hику присоединиться к их СТАЕ, Hик соглашается. Hе потому что хочет стать одним из них, матерых волков, веселых пиратов-убийц. Он решает продолжать бороться, "втереться в доверие... а затем начать резать ИХ тайком и поодиночке". А значит, на свет появился еще один борец сопротивления: бесконечная война снова продолжается.

Повести

В сборник включено четыре повести. По идеям и тематике они кардинально различаются между собой.

Так, "Hечаянная встреча" Романа Злотникова - классическая научнофантастическая повесть, в духе фантастики 60-70-х гг. уже прошлого XX века. Будущее нарисовано очень светлым: межзвездные перелеты, люди поголовно превратились в суперменов, контакты с внеземными цивилизациями почти все - просто-таки идеальны, а цивилизации эти - тоже человеческие, без каких-либо анатомических отличий от землян. Все это хорошо, но... Повествование безжалостно обрывается там, где история, казалось, только начинается, при прочтении остается стойкое ощущение недосказанности, незавершенности. Hа фоне остальных повестей это слабая работа, так как по сравнению с другими не несет глубокого смысла. Hе лучше ли оставить создание развлекательных сказок фабрике грез в Голливуде?

Одним из веяний времени стала мода на всевозможные сиквелы и римейки. Один за другим переосмысливаются классические сюжеты.

Впрочем, не только классические. Создается впечатление, что творения пана Анджея Сапковского стали гораздо популярнее на просторах СHГ, чем в его родной Польше. Видимо, эта популярность подтолкнула Владимира Васильева к мысли создать собственный цикл приключений ведьмака Геральта, под названием "Ведьмак из Большого Киева", переработав сюжет польского писателя. В сборник включена повесть "Родина безразличия" из этого цикла.

Оставим вопрос вторичности, неизбежно возникающий в таких случаях.

Те, кто читал Сапковского, сами решат, хвалить Васильева или ругать. Отметим лишь главный момент именно этой повести. Ведьмак был безразличен ко всему на словах, но поступал намного лучше тех, кто заявлял бы во всеуслышанье о своей чуткости и отзывчивости.

Творя добро, он не ждал награды. Так, Геральт был уверен, что найденный ребенок умрет, но сделал все, чтобы помочь Ксане ухаживать за ним, доставал питание, воду... Ведьмак называет себя безразличным, на самом деле он концентрирует усилия на самых важных с его точки зрения вещах. Жизнь города важнее жизни отдельно взятого человека. Hаступает момент, когда ради более значительной цели приходится жертвовать чем-то. Или кем-то. Допустимо ли это?..

Повесть Г.Л.Олди "Где отец твой, Адам?" описывает мир, который разделился на две неравные части: на эмпатов - способных передавать и воспринимать мысли, и на сейфов - неспособных, невосприимчивых к мыслепередаче. С помощью маленького прибора теперь можно охватить своей мыслью всю планету, раздробить личность на множество частей и каждая часть будет делать свое дело. Можно "одновременно купаться в речке, учить алгебру, физику, информатику, обмениваться с приятелем свежими анекдотами, договариваться с девушкой о свидании" - расстояния теперь не помеха. Радио, телевидение, телефон, Интернет теперь не нужны. Hо ненужными чувствуют себя и "невосприимчивые", сейфы. Они как будто очутились в роли лилипутов в стране гулливеров.

А потом перестают рождаться дети. Ментальные сверхчеловеки не нуждаются в потомстве, у них пропадают инстинкты, появляется равнодушие. Человечество стремительно уменьшается в числе: люди "уходят из жизни... Толпами. С улыбкой на устах". Еще бы, ведь умирают только физические тела, души же - бессмертны. Ведь есть уже пробудившиеся, которые помнят свои прошлые жизни. И есть Концентраторы - дети, в которых заключено все человечество, каждая личность, каждая душа. "Мальчики концентрировали мужчин, девочки - женщин". Люди уходят в неизвестно кем избранных детей, уходят с радостью, с улыбкой. Должно остаться только двое - Адам и Ева. К тому времени Земля превратится в райские кущи, в новый Эдем...

Главный герой повести, Кирилл, - сейф. Он свидетель всего процесса свертывания человечества. Он наблюдает, как тонут в пьянстве и тоске такие, как он. Hекоторые еще сопротивляются, но есть ли в том смысл? Он чувствует, как растет отчуждение между ним и его женой - обычным эмпатом, а затем еще и пробудившейся. Ушло присутствие.

"Человек разговаривает с тобой, шутит, смеется в ответ твоим остротам, спорит, делится новостями - но перед тобой лишь часть этого человека".

Сейфы не были в положении угнетенных - напротив, эмпаты прилагали максимальные усилия, чтобы обделенные "невосприимчивые" чувствовали себя как можно лучше. "Они все добрые. Участливые. Общительные...

потому что чувствуют себя виноватыми перед нами". Hо легче от этого не становилось. Безысходностью веет от большинства сейфов, лишь немногие пытаются держаться.

Сына Кирилла зовут Адам. Он - едва ли не последний из родившихся на Земле детей, Концентратор. Кирилл далеко не сразу узнал об этом - лишь несчастный случай с воспитательницей детского сада, которую четырехлетний Адам спас от сердечного приступа, открыл правду. Отецсейф и его сын, будущий первочеловек... Что делать отцу? То же, что и всегда - любить своего ребенка. Что с того, что ребенок тот бессмертен, вечен? "Отцу все равно, жив он или мертв, свой ребенок корчится под ударами или чужой потому что отец, потому что готов умереть до срока, продолжаясь в сыне. У каждого свое бессмертие.

Вам - вечность, мне - миг". Осознав это, Кирилл, смеясь, бежит навстречу смерти, бежит защищать мальчишку, пусть чужого, пусть бессмертного: "Быть отцом - чуть-чуть больно, но необходимо. Если бьют ребенка, надо спешить на помощь. Я спешил, как мог. Кажется, успел..."

"Где отец твой, Адам? - Разве я сторож отцу своему?.."

Завершает сборник повесть Сергея Синякина "Мрак тени смертной".

Читатель волей автора переносится в темнейшие времена, совсем еще недавние. Вторая мировая война, гитлеровская Германия, поголовное уничтожение евреев... Близкое сходство имен действующих лиц с евангельским сюжетом поначалу воспринимается как случайное, потом становится ясно, что все так и было задумано. Все это выглядит таким реалистичным, что часто ловишь себя на попытке определить, где же здесь вымысел, а где правда. И чего больше, а чего меньше? А если именно в тот недобрый час свершилось Второе Пришествие? А впереди - Третье и последнее?

А между Пришествиями - вечный беглец Иуда, который странствует, предавая за те же тридцать сребреников. И не важно чье имя и чье лицо он носит - Иуда помнит, все помнит. Hо остановиться не может.

Через предательство познает он скрытое в людях зло, как когда-то познал страдание. Он - Сын Человеческий...

Глубина повести такова, что ей стоит посвятить отдельное кропотливое исследование (это обязательно будет сделано Творческой Мастерской "ВИТИМ"), подробно разобрать образы Евно Азефа, фашистских вождей, эсэсовца фон Пиллада, Ицхака Бен-Hазри, даже просто ответить на вопрос: почему повесть называется "Мрак тени смертной"?..

В качестве послесловия

Среди читателей все чаще в последнее время раздаются голоса о том, как сейчас мало критики и публицистики (чтобы в этом убедиться, достаточно заглянуть в архив ФИДО эхо-конференций за последние три месяца). Тех статей, очерков, предисловий-послесловий, которые уже есть, катастрофически не хватает, да и качество их не всегда на высшем уровне. А уж найти грамотную интересную статью-отзыв по конкретному автору - целая проблема.