Газета Завтра - Газета Завтра 800 (64 2009) Страница 2

А.П. Писатель, в отличие от конструктора, — одиночка. Он один пишет роман. Но поднять в небо свой самолет он не может без издателя, критиков, отношения к тексту читателей, властей, которые могут препятствовать печатанию романа. Писателя от писателя отличают стиль, почерк. Стиль добывается художником в неудачах, в отчаянных попытках вырвать у неведомого еще один малый фрагмент знания. Стиль — инструмент, который ломается, соприкасаясь с черным веществом неведомого. Иногда этот стиль уродлив — так изгибается, гнется этот инструмент.

М.К. Очень сложный стиль у Платонова. Чрезвычайно сложный, отличный от классического, стиль Маяковского.

А.П. Есть ли свой стиль у конструктора?

М.К. Безошибочного творчества не бывает. Приходится сводить воедино слишком много переменных. Иногда конечная задача рисуется неконкретно, неопределенно, и ты не знаешь, с какой стороны, с каким ресурсом знаний и умений к ней подойдешь. Интуиция значит много, но далеко не все. Каждая лопаточка турбины, каждый профиль тщательно просчитываются, и в результате расчетов появляется такая замысловатая поверхность, которую можно счесть уродливой, но она оптимальна. Стиль конструктора трудно определим, хотя он и есть. Но он складывается в результате колоссального труда коллективов, обладания научными знаниями, преодоленными ошибками, всем темпом создания нового изделия. Замысел, мечта, сновидения, образ совершенного и прекрасного, неотступность мыслей, а потом это все ввергается в колоссальный поток усилий, расчетов, испытаний, тонет в конкретных трудах, и в конечном изделии едва проглядывает и угадывается. Вот это едва уловимое, должно быть, и есть стиль.

А.П. Меня волнует один вопрос. В цехах я любовался лопатками турбины, выточенными на сверхсовременных станках. Они мне казались верхом совершенства. Их поверхность была рассчитана на воздействие стихий, раскаленных газов, плазмы, небывалых скоростей, перегрузок, они должны были действовать в условиях современного скоротечного боя, выдержать нагрузки всей цивилизации во всем ее объеме. И это делало лопатку совершенной и прекрасной. Как скульптуру Фидия. Как морскую раковину. Можно ли создать современный двигатель и современный самолет, не зная классической литературы? Не читая древних и современных классиков? Вы читали "Илиаду"?

М.К. Читал, но очень давно. И, признаться, мало что помню.

А.П. Вы заглядывали в Священное Писание?

М.К. Моя мама была филологом, она приобщила меня к литературе, философии. Я читал Священное писание. Сейчас я от всего этого отошел. Не хожу в театр, не слушаю концерты, редко открываю книги. Я погружен в другой мир, который переполняет меня.

А.П. Повторяю мучающий меня вопрос. Можно ли построить совершенный двигатель или спустить на воду небывалую подводную лодку, или отправить в другие галактики звездолёт, не зная ничего о фресках Дионисия?

М.К. Я думаю, что великие творения техники и науки, прорыв в будущее возможен только всей совокупностью культуры. Всем арсеналом добытых человечеством средств. Не обязательно тот или иной испытатель, или конструктор, или металлург должны читать Гомера или созерцать иконы Рублева. Но в интегральном интеллекте ученых, техников, военных, физиков, стратегов современной войны, антропологов, изучающих природу современного человека, присутствуют уникальные знания о природе творчества, литературного, художественного, религиозного. Иногда ты встречаешь человека, который тебе неприятен или кажется ущербным, или не внушает доверия. Но вдруг он достигает уникального результата. И ты заставляешь себя пересмотреть к нему отношение, видишь в нем нечто чудесное, необъяснимое, помогающее ему совершить открытие. Например, был такой человек Вернер фон Браун, нацист, приближенный Гитлера. Его политическое мировоззрение отвратительно. Но благодаря его открытиям люди побывали на Луне. Или первый реактивный самолет в мире, который делал фашист Хенкель. Он для меня не самый святой человек в мире, его оружие убивало моих соотечественников. Но я не могу не уважать инженера Хенкеля, который воплотил в металле робкие намеки, неуверенные эскизы молодых изобретателей и построил реактивный самолет. Почему я об этом вспомнил? Уверен, что это были люди глубокой культуры, которую им привила школа германского классического образования. Мой опыт такой: только там достигались крупные результаты, где к этим результатам были причастны люди высокой культуры. Я работал на Урале, где меня окружали очень культурные люди, цвет технической интеллигенции, и у каждого была гуманитарная составляющая.

А.П. Однако далеко не все гуманитарии несут в себе технократическую составляющую. Например, замечательные русские писатели-деревенщики. Едва ли они опишут современный двигатель или бой перехватчиков, или могучую работу атомной электростанции.

М.К. Им и не надо это описывать. Такой замечательный писатель, как Валентин Распутин, с его удивительной, страдающей совестью, огромной душой описал русскую жизнь в ее фундаментальных основах, а, значит, и перехватчики, атомные станции и машины не прямо, а косвенно, через русское мироощущение. То же — и Чингиз Айтматов в "Буранном полустанке". Кусочек пустыни, а видна вся Вселенная.

А.П. Есть история города, а есть история двигателя. Какова история 117-го?

М.К. Существовала объективная потребность улучшить двигатель. Существовал базовый двигатель, и его долгие годы не развивали. Не давали средств, дремала военная наука, в разрухе пребывала армия. Никто не хотел думать о войнах следующего поколения. И вот десять лет назад в группе конструкторов, сплотившихся вокруг Чепкина, появилась мысль создать новый двигатель. Уже не было Советской власти, все заводы были разворованы, ни о каком правительственном заказе никто не мечтал, но творческая потребность у людей оставалась. Был проведен глубокий технический, военный, стратегический анализ, и мы пришли к выводу, что рано или поздно такой двигатель будет востребован, если, конечно, страна намерена выжить. Импульс создания двигателя исходил не от государства, а из среды мотористов. Вообще, должен сказать, что мотористы в условиях хаоса и разрухи оказались весьма продвинутыми людьми, опередив многих авиаторов. Новые самолеты были никому не нужны, а значит, и двигатели к ним, но заводы должны были выживать. Вот мы и обратились к Газпрому, к энергетикам, нефтяникам со своими предложениями, и мы сделали новый для себя бизнес. Газоперекачивающие станции, энергетические установки, использование отработавших ресурс двигателей для производства тепла и электричества. Мы дали заказы нашим заводам, загрузили людей и мощности, позволили выжить отрасли. Спасли отрасль, и снова стали думать о двигателе нового поколения. Кто-то должен был отпустить на это деньги. Государству было наплевать. Нужно было в нашу затею "затащить" самолетчиков, военных, постепенно "затащить" и государство. Мы стали действовать поэтапно. Выбрали наиболее совершенный двигатель из имеющихся базовых, и решили кардинально улучшить его характеристики. Попутно мы собирали коллектив, налаживали кооперацию, подключали металлургов, автоматчиков, создавали производственные цепочки, закупали новое оборудование, брали в зарубежных банках кредиты, строили новые заводы. Базовая корпорация называлась "Сатурн", а это были кольца Сатурна.

А.П. Если я вас правильно понял, сначала возник замысел двигателя, а потом вокруг него создавалась ваша империя?

М.К. Именно так. Выяснилось, что на заводе, который построили 70 лет назад, современный агрегат не построишь. Сломали древние корпуса, возвели абсолютно новые, в которых могут работать станки на абсолютно иных физических принципах, обеспечивающие небывалую точность обработки. Нужны документация для двигателя, чертежи, расчеты. Пришлось создавать при заводе КБ, собирать коллектив конструкторов, оснащать современными компьютерами, суперкомпьютерами с небывалым быстродействием. Выясняется, что одного завода мало, нужна группа заводов. Нужны испытательные стенды. Нужен университет для специалистов нашего профиля. Нужны профильные ПТУ. Связи с иностранцами, хотя наша тематика военная, и я должен бежать от них, как черт от ладана. Ничего подобного. Я должен изучать иностранный опыт, потому что они ушли далеко вперед, пока мы разрушали собственную индустрию. И вот потянулись бесконечные цепочки, увеличивая сферу нашего замысла до того предела, когда кончаются возможности отдельных, пусть самых талантливых энтузиастов, и наступает черед государства.

А.П. Насколько я понимаю, в советское время было все иначе. Существовала могучая, развитая отрасль, и в нее государство спускало заказ. Этот заказ диктовался политическим решением, пониманием театров военных действий. Его формулировала военно-промышленная комиссия, Министерство обороны, и эта формулировка приходила в КБ и на завод. У вас же — прямая противоположность. Родился замысел двигателя, была создана производственная среда, и в этом виде вы вышли на государство. Какой же путь эффективнее? Вы же советский человек?