Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6333 ( № 29 2011) Страница 2

ПОТЕШНЫЕ ИГРЫ

Но вернёмся к «Народному фронту». Можно критиковать оппозицию, что она упустила свой шанс. И коммунисты, поняв, что упустили его, тоже вышли со своей вымученной инициативой – заговорили о создании «Народного ополчения». Выборы 2011–2012 гг. – «Народный фронт» против «Народного ополчения». Впору звать Минина и Пожарского, что и сделали коммунисты. А по сути – «потешные игры».

Путин сыграл безошибочно. Он прекрасно понимал, что движение «Народный фронт» обретёт формат всеохватности. И бросил в толпу призыв: в «Народный фронт» каждый может вступить добровольно – индивидуально и коллективно. Ну прямо Медведев наоборот, тот призывал освободиться от фабрик, заводов, пароходов. А Владимир Владимирович зовёт их в «Народный фронт». Одно бесспорно: приватизированных «фронтовые игры» вряд ли увлекут. Стоп, я не прав, РСПП во главе с господином Шохиным уже отрапортовал – мы «фронтовики».

Почему эта идея при всей её значимости мертва для оппозиции, даже если случится невозможное – оппозиция объединится? Рынок уничтожил идею как объединяющий ресурс. Правят бал деньги. Объединяются с теми, кто может что-то предложить. С Путиным объединяются – он премьер, он глава «Единой России». Единороссы обещают депутатство. Премьер может и в национальный проект зачислить. И преференции среднему бизнесу пообещать. И парламент, где единороссы правят бал, может пообещать закон, который внесёт то же самое правительство.

Есть такой ресурс у оппозиции? Разумеется, нет. В лучшем случае она может сказать; «Вот когда мы станем властью, вот тогда…» «Шалишь, – ответят «фронтовики», – такой «Народный фронт» нам не нужен. Сначала деньги, а потом стулья».

«Народный фронт» мало объявить, его надо создать. И Путин в центре этой круговерти. Ничего не поделаешь. Инициатива наказуема. А схема взаимодействия идеальная. Путин на съезде врачей. И как результат – в составе «Фронта» люди в белых халатах. Путин на съезде аграриев.

– Нам нужна продовольственная безопасность, – провозглашает премьер.

И зал ответствует:

– Ох как нужна!

И слова Путина – словно эхо из 1917 года:

– Мы за то, чтобы вернуть землю крестьянам.

Редакция иная, а суть та же самая.

– Запретить сельскохозяйственные земли использовать не по назначению.

Зал взрывается овациями. Ещё минута – и непременно кто-нибудь взорвётся: «Да здравствует «Народный фронт»!» Вот так. Всё, как говорится, грамотно, продуманно, эффективно. Выступая перед каждой аудиторией – максимальное погружение в суть проблем, которыми живут участники встречи.

Смотришь всё это, и хочется обратиться к либералам и неолибералам всех мастей, или, как их окрестил Прохоров, маргиналам. И сказать: «Вот, господа, как надо вербовать массы, учитесь!»

Однако есть одно «но»… В этих поездках по «фронтовым дорогам» Путина отличает избыточная дарственность. «Единая Россия» как бы присутствует, отсутствуя. Встречают премьера, а не председателя партии «Единая Россия». Ситуация, по сути, алогичная. «Народному фронту» нужен Путин, а «Единой России» – «Народный фронт».

ВЫХОЖУ ОДИН Я НА ДОРОГУ

А на другом политическом полюсе – своя погода. Президент буквально на третий день после избрания «российского Рокфеллера» Михаила Прохорова на пост лидера партии «Правое дело» принимает его и высказывает одобрение по поводу его решения. Прохоров свою фрагментарную речь на съезде изложил в стиле полунамёков – и относительно курса партии, и относительно её менталитета, а точнее, на какого избирателя она рассчитывает.

И тут сразу стало ясно, что перед вами не традиционный политик, а абсолютный индивидуалист, желающий сочинить свою политику. Назвав в качестве главного избирателя семью, родителей, которые желают счастья своим детям, исключив сословность как таковую – мы не партия рабочих, не партия интеллигенции, – Прохоров, мягко говоря, погорячился. Уверен, что сидящий в этот момент в зале прекрасный кинорежиссёр Павел Лунгин поёжился. Эту фразу Прохорову не следовало произносить. Он как бы дал понять, что все стоны об отсутствии гражданского общества – это не для партии «Правое дело». Вряд ли выигрышными можно считать и рассуждения о запрете на термин «оппозиционная партия», ибо в понимании Прохорова оппозиция, по сути, всё те же маргиналы, чуждые убеждениям прозревшего «Рокфеллера».

Как я уже написал, президент решение Прохорова возглавить партию «Правое дело» принял благосклонно. Атмосферу этой благосклонности создал господин Юргенс, рассматривающий партию «Правое дело» как партийный формат неолиберализма и опору господина Медведева.

Как ни парадоксально, но сидящие в зале на так называемом съезде члены партии «Правое дело» пришли туда под другими знамёнами. И Прохоров прямо на съезде эти знамёна поменял. Он не стал погружаться в дискуссию, а вышел на трибуну и сказал: «Будете делать так, как я скажу!»

Не в силу каприза, а на правах, дарованных ему партией, правах беспрекословного лидера. Были дискуссии до того? Не были. Но многофигурная структура руководства партии перестала существовать. Прохоров, по существу, выдвинул ультиматум: либо я бог и царь (в этом случае я беру партию), либо… Второе «либо» было, как мы понимаем, достаточно безутешным, и либералы, а они таковыми себя числят, приняли ультиматум. «Приди к нам и правь нами!» – согласным хором произнесли вчерашние либералы – кто-то восторженно, кто-то раздумчиво, кто-то сквозь зубы. Программы оглашено не было, но отрывочные посылы нового лидера партии для либералов были озвучены и произвели отрезвляющий эффект: партия не будет отныне числить себя либеральной. Так как нынешние либералы воспринимаются обществом наподобие маргиналов, вечно талдычащих о своей оппозиционности.

Партия «Правое дело» не будет оппозиционной, её задача – стать партией власти, а там посмотрим. То, что удел Прохорова с этого момента – содержать партию, не подлежит обсуждению. Как это делал некогда Анатолий Чубайс, будучи главой РАО ЕЭС. Но тогда он был подвергнут руководством страны резкой критике за это. Тогда «Союз правых сил», а партия называлась именно так, был обозначен как непрофильные активы РАО ЕЭС.

О Прохорове этого не скажешь. Миллиардер – сам себе хозяин. Нет сомнения, что партия в ближайшее время обзаведётся и достойным офисом, и транспортом, и рекламными активами. Перед нами стопроцентный бизнесмен. И его суждения обо всём: и об электорате, и о СМИ, и о Конституции – это рассуждения бизнесмена, что абсолютно правомерно, но не политика. Все проблемы на весах: выгодно – невыгодно.

Если концепция управления страной в 2000 году строилась по принципу: бизнес вне политики, и это считалось правомерным, – то случай с Прохоровым опрокидывает этот принцип. И когда олигарх говорит, что он ушёл из бизнеса, мы понимаем относительность этой риторики. Точно так же из бизнеса ушли наши депутаты-миллионеры, а равно и сенаторы. Из бизнеса, как и некогда из КГБ, не уходят.

Случилось нечто иное. Бизнес подчинил политику себе, а проще говоря, её купил. Произошло сращивание власти с бизнесом. И Прохоров должен осознавать, что вошёл в политику на этом фоне. И кому-то доказать, что он из иного мира бизнеса, нежели те, кто был зачат в лихие 90-е и стал разбухать в не менее лихие 2000-е, будет трудно.

Утверждения Медведева на международных форумах, которым несть числа, а равно и реакция Путина на вопрос о системе капитализма, который мы строим, отдают удручающей похожестью: дескать, государственный капитализм не наше будущее: «Чур нас!»

Уважаемые высоковластные господа, не надо так спешить. Ибо недавний опрос Социологического института РАН дал интересные результаты. За либеральную модель капитализма вне государственного контроля выступает лишь 9 процентов населения. Этим сказано всё, а посему, идеологи-неолибералы, надо креститься, прежде чем бить в колокола! Иначе говоря, менее 9 процентов граждан России поддерживают модель, рекомендуемую ИНСОРом. Вот такая правда жизни, господин Юргенс. И я, как человек, рискну заметить, разбирающийся в политике, очень обеспокоен по поводу рекомендаций, которые вы постоянно готовите президенту страны, о чём вы сообщили в преддверии Международного форума в Ярославле.

Существует одна закономерность. Сильным объединяться проще, потому что они сильные. Слабым – сложнее. Не став самостоятельно сильными, но мечтая об этом, они страшатся объединения, ибо в их понимании это всегда претензия на их самостоятельность, которая и есть единственный капитал. Результатов дела нет, потому как отсутствует дело, остаётся единственный ресурс – крик: «Мы – оппозиция!»

Хитрый Гозман не вторил Немцову во время его «буйства» в «Правом деле», он избегал оппозиционных модуляций. Гозман сидел на носу лодки, именуемой «Правое дело», вёл её вдоль берега и искал причал. А вдруг Кудрин, а вдруг Дворкович, а вдруг Шувалов кинут причальный канат: сюда подплывай! Не кинули, хотя президент очень рассчитывал. Юргенс на правах лоцмана карту президента отработал и номера причалов обозначил. Не получилось, «противный» Путин помешал.