Найджел Кауторн - Замурованная. 24 года в аду Страница 20

«Она привела психолога, чтобы усадить их и поговорить об этом, – вспоминает друг семьи. – Потом она устроила праздник, чтобы поднять им настроение после таких новостей. С тех пор она и Фрицль стали для них „оми“ и „опи“ – бабушка и дедушка».

Но говорили также, что дети по-прежнему звали Фрицлей мамой и папой, и не подозревая, что Фрицль был их отцом и на самом деле.

Деликатный выход Розмари из ситуации и семейный праздник, тем не менее, обеспечили детям некоторый комфорт. Не зная истинных обстоятельств своего рождения, Александр холодел при мысли о том, что его мать может вернуться из своей безумной секты и похитить его. Ему мерещилось, что она тайком прокрадывается в дом посреди ночи и выхватывает его из постели. «Он был так напуган, что почти перестал разговаривать», – рассказал друг семьи.

Несмотря на характеристику соцработников, согласно которой Йозеф и Розмари «по-настоящему окружили детей любовью и теплом», Фрицль продолжал практиковать свои жестокие методы. «Александр и Лиза постоянно были как на иголках из-за агрессивности Фрицля. В их глазах читался неподдельный ужас даже тогда, когда его не было рядом. Розмари говорила, он подавлял всех со страшной силой».

Лиза так отчаянно хотела сбежать от жизни под крышей Фрицля, что умоляла его отпустить ее учиться в закрытую школу поблизости – и он уступил. Пять счастливых лет она провела в частной школе Клостер для девочек в Амштеттене, которой заведовали католические монахини. На одном из семейных снимков запечатлена улыбающаяся Лиза перед началом учебы в школе в 2002 году в одиннадцать лет – в этом возрасте ее мать впервые подверглась насилию со стороны отца. Она окончила школу в шестнадцать, когда ее мать впервые осознала необходимость бежать из дома.

Не имея средств для поддержания хромающего бизнеса, Фрицль задумывает очередную страховую аферу. В 2003 году в доме происходит небольшой пожар и приносит убыток на 800 евро. Дом посещают два офицера, но, нарушая требования, не проводят полной проверки и не предпринимают никаких действий, хотя в 1982 году Фрицль уже был осужден за поджог, когда пламя уничтожило его гостиницу на озере Мондзее. Это дело тоже кануло в Лету.

Несмотря на бездействие полиции, пожар 2003 года окружали странные обстоятельства. «Он начался сразу в двух местах – классический признак поджога, – сообщили в полиции. – Но, несмотря на это, офицеры ограничились лишь беглым осмотром. Ответственность за халатность всецело лежит на плечах полиции. Если бы должное обследование было проведено, тайная семья Фрицля была бы найдена».

Но полиция ничего не предприняла и в двух последовавших на следующий год пожарах. В 2004 году Фрицль потерял еще 800 евро, после того как внезапно возгорелся ваттметр, и еще 2300, когда пламенем охватило его телевизор. Полиция удосужилась произвести не более чем поверхностный осмотр по каждому случаю. И вновь они упустили случай найти подвал с Элизабет и ее семьей. Возможно, они были сбиты с толку внешней благопристойностью и благосостоянием Фрицля. Такому человеку не было нужды выманивать у страховщиков такие ничтожные суммы. Но Фрицль был квалифицированным инженером-электриком, который занимался всеми техническими работами по дому. Конечно, его электропроводка должна была выстрелить.

Как будто Элизабет и ее подпольная семья недостаточно натерпелись. Вообразите, что могло бы случиться, выйди один из этих пожаров из-под контроля. Они не смогли бы сбежать; они бы сгорели заживо или, что вероятнее, задохнулись в дыму. Вряд ли Фрицль прибежал бы к ним на помощь; он не стал бы рисковать своей жизнью в огне, спускаясь вниз, чтобы выпустить их, только затем, чтобы обнаружить свои преступления. Разумнее было позволить пламени уничтожить улики. Пожарники могли изучать пепелище с целью установить причину возгорания, но они не искали бы тела. Даже если бы они наткнулись на обгоревшие останки, опознать их было бы невозможно. Дети никогда не посещали стоматолога, а зубы Элизабет давно выпали, так что медицинские записи вряд ли помогли бы идентифицировать их.

Точно так же не существовало и ни одного заявления об их исчезновении. Когда Элизабет пропала двадцать лет назад, детей у нее не было. А ее дело было давно закрыто. О Керстин и Стефане нигде не было упомянуто; никто не сообщал об их пропаже. Кроме Фрицля никто в мире не знал об их существовании.

В 2004-м, когда Моника по примеру старшей сестры поступила в школу Клостер, Фрицлю стали приходить еще большие счета за обучение и он оказался еще более стеснен в средствах. Моника, как и ее сестра, в школе почувствовала себя счастливой.

Дети никогда не спекулировали на тайне своего рождения. «Мы знали, что Лиза и Моника были подкидышами, что их обеих бросили у двери дома Фрицля, когда они только родились, совсем как в библейской притче, – сказала их одноклассница. – Но мы никогда не говорили с ними об этом. В самом начале учебы Лиза рассказала нам эту историю, но мы больше никогда не вспоминали о ней из вежливости и уважения. Фрицли были для них мамой и папой, Розмари посвятила себя материнству. Йозеф никогда не приезжал на родительские дни, и Лиза никогда не упоминала о нем. Розмари всегда поощряла ее занятия флейтой и спортивные тренировки».

Лиза училась ровно и хорошо, изучая английский, математику и естественные науки в классе из тридцати человек, и покинула школу в 2007 году. На выпускной фотографии она спокойна и выглядит так, словно ничто в мире не могло ее потревожить.

«С классом Лиза ездила во все поездки и на все экскурсии, – вспоминал ее школьный приятель. – Она была нормальной, радостной девчонкой, не вундеркиндом, но очень забавной. Она всегда могла рассмешить нас на уроках и была очень общительной».

Когда в 2007 году ее класс оканчивал школу, они устроили большую вечеринку. «Было в самом деле очень весело, и Лиза чудесно выглядела в своем платье, – рассказала ее подруга. – Но потом мы разъехались, и я ничего не знала о ее планах на будущее». Никто не мог предугадать, какой чудовищной окажется правда о ее появлении на свет, о котором вежливые приятели не решались упоминать и которая выйдет наружу через каких-то девять месяцев.

Моника подавала большие надежды в музыке, и двадцатилетний Карл Датинг, местный пожарник-волонтер, вспоминал, что она набрала великолепный результат по тесту о пожарной безопасности, который он давал ей в школе. Александр также играл на трубе, и горожане знали его как доброго мальчика, который помогал по хозяйству женщине, которую звал «мами».

Приходя в подвал, Фрицль показывал Элизабет фотографии Лизы, Моники и Александра и рассказывал о школьных успехах ее детей. Он бессердечно описывал ей и деревья, и цветущий сад, в то время как она оставалась запертой в стенах своей тесной сырой камеры.

Когда Керстин и Стефан выросли, Фрицль очутился перед тремя взрослыми людьми, запертыми в подвале, которые – как знать – могли бы и перебороть его. Правда, Элизабет потом объяснила, что из-за условий, в которых их содержали, они были слишком слабы, чтобы противостоять Фрицлю. Даже восемнадцатилетний Стефан был чересчур немощен, чтобы одолеть стареющего мучителя.

«Они сами не верили в то, что им хватит силы побороть меня», – сказал Фрицль. Но своим господством над ситуацией Фрицль был обязан не только ужасающим условиям, в которых пребывали его дети. Было, с его точки зрения, и более веское обоснование. Его личный авторитет. «Было не так сложно предотвратить их побег, – признался он. – Я был и всегда оставался лидером».

Он был, по его словам, фюрером – вожаком, и, как тот самый фюрер, он держал их под контролем, он вел их к катастрофе под предлогом того, что спасает дорогих ему людей от худшей судьбы. И все же нельзя не добавить: «Еще им нужен был код, который отпер бы им дверь, а у них его не было. Они никак не могли выбраться».

Также они помнили, что если они попытаются обезвредить его или сбежать, в комнату будет пущен ядовитый газ. Дверь была подключена к высоковольтному источнику электричества, и каждого, кто дотронулся бы до нее, ударило бы током. И он снова и снова изводил их напоминаниями о безнадежности их заключения: «И вообще, только я знал код от пульта управления, который мог открывать и закрывать дверь из подвала. Я сказал им, что им никогда не выйти за эту дверь, потому что от удара током они могут умереть».

Но Фрицль, тем не менее, был человеком – по крайней мере, ему так казалось. Он уверял, что каждый раз, покидая подвал, он активировал механизм замедленного действия, который должен был открыть дверь, если он погибнет или попадет в аварию и не сможет вернуться накормить свою вторую семью. Однако не было найдено и намека на подобное приспособление. Фрицль также установил в подвале генератор, чтобы у его тайной семьи было электричество даже тогда, когда оно отключалось в главном доме, но запас кислорода в подвале был настолько ничтожен, что даже если бы вытяжка вентилировалась, сложно представить, что пленники не умерли от удушья, случись им использовать этот генератор.