Владимир Марочкин - Москва рок-н-ролльная. Через песни – об истории страны. Рок-музыка в столице: пароли, явки, традиции, мода Страница 20

– Альбом «Иван № 1» у меня есть. Более того, иногда я с удовольствием слушаю эту пластинку.

– А Ваня её очень стесняется. Он считает, что она портит его имидж, и поэтому открещивается от неё всеми силами! А я считаю, что он в этом не прав.

– Ощущает ли Иван, что продолжает дело отца?

– Мне нравится, что та высокая планка, которую он себе задал или я ему поставил своей фамилией, заставляет его двигаться. Но для него это больной вопрос: он считает, что фамилия Малежик ему вредит, так как он хотел бы, чтобы его успехи никак не путались с моими успехами, поэтому у него было даже несколько псевдонимов. «Ваня, – говорю я ему, – это хорошо, что ты носишь фамилию Малежик, это поможет тебе сделать первый шаг, войти в какой-нибудь кабинет на радио или на телевидении, пообщаться с людьми, которые на сегодняшний день определяют направления этого пресловутого шоу-бизнеса. Они к тебе прислушаются хотя бы из-за того, что у тебя такая фамилия. А уж дальше ты сам должен будешь их убеждать». Его первый ансамбль был очень любопытный. Он тогда наслушался Джеффа Бакли и стал играть в неожиданном составе: он сам на гитаре плюс барабанщик. Я был очень удивлён, потому что не знал, как бы это выглядело, если бы я с одним только барабанщиком вышел на сцену. А у него всё получалось довольно лихо. Но мне совершенно непонятно, как он, не зная толком ни нот, ни нотной грамоты, не зная, что такое тоника, доминанта и субдоминанта, умудряется сочинять красивые мелодии. Иногда я его спрашиваю, как это у него получается. Он отвечает, что сам не знает. Просто мелодия тащит его за собой – и всё! Мы недавно с его барабанщиком Глебом, окончившим музыкальное училище по классу скрипки, разбирали одну из песен, которую Иван написал в Англии: так там он вообще в тонику не приходит. На эту тему есть замечательная история про Иоганна Себастьяна Баха. Один из его детей – а у него была куча детей, – занимаясь на фисгармонии, взял неразрешённый аккорд и ушёл. Бах, который уже почти заснул, услышав этот неразрешённый аккорд, настолько измучился, что встал с кровати, разрешил этот аккорд и только после этого снова лёг в постель. Вот и у Ваньки была такая пьеса, в которой он разрешения не сделал, но тем не менее всё у него складно получилось. Когда же я предложил ему помочь с аранжировкой или музыкальной композицией, он твёрдо ответил: «Нет!» – «Почему?» – спросил я. «Тогда это будешь ты!» – «Да мы никому не скажем!» – «Но я-то буду знать! А потом, я ещё молодой парень, а ты – взрослый дядька, и наши энергии могут образовать стоячую волну, которая, наоборот, всё погасит».

– Тебе не кажется, что в вокале Ивана есть и твои интонации, и интонации «Весёлых Ребят», в составе которых тебе довелось выступать и на песнях которых он, видимо, вырос?

– Я думаю, что если ты этот вопрос задашь ему, то он от этого открестится. Но, поскольку эта музыка постоянно звучала в доме, она отложилась у Ивана на подсознательном уровне.

– А как ты оцениваешь его движение в сторону Англии, где у него теперь есть даже свой продюсер? Есть шанс, что у него там что-то получится?

– Мне бы хотелось, чтобы он там состоялся. Я очень много радости получил от музыки и от своей профессии. И я хотел бы, чтобы он тоже цеплял такие радости. Иногда я сравниваю свой график движения с его, и мне кажется, что он меня даже чуть-чуть опережает, по крайней мере, в 20 лет я ещё не записывался в Англии.

– Какие чувства ты испытываешь, когда бываешь у сына на концертах?

– Когда-то на записи программы «Шире круг» я наблюдал, как Юрий Маликов смотрел на своего сына Диму, исполнявшего новую песню. Папа просто светился счастьем. Я думал: вот счастливый Юрий Фёдорович, который видит, как записывается его сын. И вот я дожил до того момента, когда мой ребёнок даёт мне такие же сильные эмоции. Я проживаю с ним вторую жизнь в искусстве.

Вот так Юго-Запад и сейчас продолжает воспитывать новое поколение рок-музыкантов.

Москва и «Москвичи»

Рассказывая о Москве рок-н-ролльной, нельзя не вспомнить бит-группу «Москвичи», которая появилась на свет в доме № 6 по Университетскому проспекту, в квартире, где жили братья Шаповаловы: Виктор, Владимир и Валерий.

Старший брат Виктор в 1950-х годах стал стилягой. Именно он рассказал младшим братьям-близнецам Владимиру и Валерию о том, что такое джаз, научил танцевать рок-н-ролл, твист и буги-вуги.

Для многих советских людей с ритмами джаза тогда были связаны счастье мирной жизни и радостное преображение любимого города. Много лет семья Шаповаловых прожила в районе Красная горка на Пресне в девятиметровой комнате деревянного одноэтажного дома: мама, папа, бабушка и трое братьев. А в декабре 1957 года они получили ордер и переехали на Университетский проспект в новый восьмиэтажный дом цвета восходящего солнца. Для братьев это счастливое событие происходило под звуки новой ритмичной музыки, потому что в том же году родители купили радиоприёмник «Байкал», и старший брат Виктор стал слушать по ночам джаз, который передавала радиостанция «Голос Америки», а поскольку все трое братьев жили в одной комнате, то волей-неволей младшие тоже слушали джаз и постепенно начали понимать эту музыку.

Лето братья проводили за городом, в военном городке близ Балашихи. Однажды знакомый парень пронёс на территорию воинской части транзисторный радиоприёмник «Спидола». Валерий Шаповалов до сих пор с восторгом вспоминает, как мальчишки, столпившись вокруг этой «Спидолы», слушали твисты, изгибаясь в такт, а мимо шёл вооружённый автоматами патруль – разводящий и за ним ещё пятеро постовых. Солдаты остановились и тоже немного потвистовали начищенными до матовой черноты сапогами. И только потом помаршировали дальше…

Наслушавшись джаза и рок-н-ролла, братья Вова и Валера отправились во Дворец пионеров и записались в знаменитый детский Ансамбль песни и пляски В. С. Локтева. Они успешно выдержали вступительные экзамены, после чего им на двоих выдали духовой инструмент альт. Для начала ребята, как было велено, начистили его зубным порошком, после чего приступили к занятиям с преподавателем. Но тогда уже входила в моду бит-музыка, и братья, разумеется, принялись искать возможности научиться играть на гитаре.

«Когда я услышал битловскую песню „Can’t buy Me Love”, то чувства, которые охватили меня, описать невозможно! – рассказывает Валерий Шаповалов. – Когда гитара начинала там играть соло, кровь у молодого парнишки закипала. И я уже ничего не мог воспринимать, кроме этого».

Бит-группа «Москвичи»

«Москвичи» на репетиции

И вот однажды дома у Шаповаловых появилась настоящая электрогитара. Старший брат Владимир тогда работал в НИИ автомобильного транспорта (НИИАТ), и у них в самодеятельности имелись кое-какие инструменты. С работы домой он принёс электроакустическую семиструнную гитару с регулировкой тембра, с металлическими струнами и проводом, который включался в радиоприёмник производства МЭФМИ – Московской экспериментальной фабрики музыкальных инструментов. Вова и Валера сразу же бросились осваивать свою первую в жизни гитару. Каждому хотелось поскорее научиться играть, и они порой даже ссорились из-за того, чья очередь на ней заниматься.

«Некоторое время нам пришлось её делить на двоих, – вспоминает Валерий Шаповалов. – Впрочем, мы не делили её вовсе. Мы её изучали. В нашей школе № 2, что до сих пор стоит на пересечении Ленинского с Университетским проспектов, были предприимчивые мальчишки, которые где-то доставали иностранные журналы, перефотографировали их и продавали карточки по 20 копеек. Мы покупали эти фотографии и смотрели, как „Битлы” зажимают аккорды. Мы тоже зажимали струны, как у них на фотографии, и – дрынь! И слушали, как это звучит».

Разумеется, на первых порах у ребят мало что получалось. Но среди дворовой шпаны объявился знаток по кличке Чайник и рассказал братьям, что рокешники играются на шестиструнной гитаре. Он показал, как перенастроить семиструнную гитару так, чтобы на ней можно было исполнять битловские песни. Научившись извлекать модные звуки, Валерий уговорил своего одноклассника продать ему гитару.

«Мне долго пришлось его уговаривать, – вспоминает Валерий, – но в конце концов он не выдержал моего нытья и согласился продать мне её за пять рублей. Это была небольшая гитарка, у которой я ножовкой выпилил рог. Ну, сначала нарисовал, конечно, как выпиливать, а потом взял пилу и выпилил. Затем отпиленную часть я перевернул и вставил так, чтобы она и дырку закрывала, и чтобы рог получился. Заклеил, закрасил…»

Затем братья решили сделать себе электрогитары-доски, чтобы все было как положено в биг-бите! Смастерили рычаги (Tremolo) собственной конструкции, покрыли гитары чёрным целлулоидом, который купили у одного знакомого, работавшего на баянной фабрике… Правда, пока они мастерили новую гитару, Валера повздорил с братьями и решил самостоятельно сделать себе инструмент. Позже он вспоминал, что у Вовки, которому помогал старший брат, гитара получилась лучше, зато свою гитару он полностью сотворил собственными руками.