Александр Нилов - Цеховики. Рождение теневой экономики. Записки подпольного миллионера Страница 20

В 1947 году начался процесс реорганизации Главного управления милиции, вызванный потребностью в совершенствовании правоохранительной деятельности, и было создано Управление по борьбе с хищениями социалистической собственности и спекуляции (УБХСС ГУМ НГБ СССР).

Одиннадцатого апреля 1955 года постановлением Совета Министров СССР организовано Министерство внутренних дел РСФСР, и Российская республика впервые получила свое Управление БХСС.

В 1983 году принято Положение о подразделениях БХСС, определившее приоритетные направления их деятельности: борьба с хищениями, взяточничеством, незаконными валютными операциями и спекуляцией. При этом особый акцент делался на выявлении прежде всего крупных, замаскированных преступлений и усилении оперативной работы.

После распада СССР в феврале 1992 года МВД СССР и МВД РСФСР были объединены в МВД Российской Федерации, а Бюро по преступности в экономике МВД СССР и БЭП МВД РСФСР претерпели процесс слияния. Новое подразделение МВД получило наименование Главное управление по экономическим преступлениям (ГУЭП МВД РФ).

Если повнимательнее приглядеться, то можно заметить, что даты становления системы экономической защиты государственной собственности в некотором роде совпадают с вехами становления советского государства. Как только случался очередной этап упрочения достижений советской власти, тут же происходило укрепление «экономического щита», под защитой которого пряталась социалистическая собственность. Давайте попробуем сравнить.

В 1924 году закончилась полная неразбериха, вызванная революцией и Гражданской войной, стала закладываться основа советской экономики – именно этим годом датировано образование многих министерств и ведомств. Провозглашались новая экономическая политика и (если вы заметили) соблюдение законности на договорных началах за счет объекта.

1926 год – ужесточение режима экономической политики в отношении частного предпринимательства и тут же создание государственной структуры, стоящей на страже государственной собственности.

Печально известный 1937 год. Год создания БХСС и одновременно возведение экономических преступлений в ряд идеологии. С этого момента частное предпринимательство возводится в ранг идеологического преступления.

Послевоенный 1947 год. Для устрашения мародеров и людей, которые могут воспользоваться хаосом, сопровождающим восстановление страны после войны, создается Управление БХСС, то есть система, «охраняющая охранников».

1955 год – год окончательного восстановления экономики в стране после ВОВ и окончательного запрещения любых видов частного предпринимательства. Именно в этот год создается министерство, в задачу коего входит предотвращение преступлений против социалистической формы экономики.

До сих пор динамика развития и совершенствования сего ведомства поражает воображение оперативностью и своевременностью. Совершенно очевидно, что руководство СССР уделяет данному вопросу пристальное внимание. Но после 1955 года следует симптоматичное затишье – ни много ни мало на двадцать восемь лет! Именно за эти годы произошло становление подпольного производства товаров народного потребления и достигли своего пика хищения государственной собственности и коррумпированность государственных чиновников. В связи с чем можно сделать два вывода.

• Вывод первый: если до середины пятидесятых годов проблемами защиты социалистической собственности в течение двадцати пяти лет занимались исключительно профессионалы – экономисты и законники высочайшего класса, работавшие в тесной связи с верховным руководством страны, то после 1955 года специалисты, судя по всему, в стране перевелись.

• Вывод второй: после «водораздела» пятидесятых именно в интересах руководства страны развитие системы притормозилось. Странный вывод, но вполне в духе общей истории СССР.

Выгода от расхитителей

Осталось попытаться ответить на вопрос: как могло произойти, что государству стали выгодны расхитители его собственности? Вряд ли это можно сделать в одной книге, да к тому же я не профессиональный экономист и не претендую на глобальные открытия. Зато у меня была возможность разговаривать со многими людьми, имевшими непосредственное отношение к разбираемому вопросу, и люди те были далеко не глупы, они могли делать выводы не на основании теоретических выкладок, а на основании «полевых испытаний», что, как известно, даже ученым часто приносит более достоверные результаты. Именно непосредственные участники многих эпизодов в противостоянии ОБХСС нарушителям экономической законности утверждали, что были поражены странной избирательностью в выявлении преступлений против социалистической собственности. Получалось как в юмористической миниатюре: «Здесь играем, здесь не играем, а тут вообще пятно – рыбу заворачивали».

И дело не в коррумпированности сотрудников ОБХСС. Нет, то есть и таких примеров пруд пруди: брали, что и говорить! Но это, скажем так, разовые акции. Мало кто из тех же цеховиков, пусть и очень крупного калибра, мог похвастаться, что находится в постоянных денежных отношениях с сотрудником ОБХСС. Как раз наоборот. Боялись организации именно потому, что она была мало контролируема и почти непредсказуема. Естественно, если уж случалось так, что какой-то подпольный производитель или расхититель госсобственности «сгорал», то у него не имелось совершенно никакой гарантии удачного откупа. Если обобщить, то картина получалась такая. Брали понемногу очень многие. Обычно на стадии ревизии или плановой проверки. При этом «взять» по-крупному и не старались. Иногда создавалось впечатление, будто сотрудникам и оперативникам не больно-то и хотелось напрягаться в поисках цеховиков, спекулянтов и расхитителей. Что же до коррупционеров разного калибра, находившихся в ведении именно ОБХСС, то тут вообще наблюдалась тишь да гладь, божья благодать. В основной массе, если уголовные дела против коррупционеров и возбуждались, то исключительно по инициативе прокуратуры.

Кстати, по поводу коррупционеров. Почему ОБХСС не раскручивало это направление своей деятельности – понятно, как понятно и почему на такого рода преступления государство закрывало глаза. Страшно представить себе, что могло случиться, если бы правоохранительные органы потянули даже самую тоненькую ниточку, ведущую от государственного чиновника наверх.

С расхитителями тоже все было довольно просто. Любого из них (особенно практикующего «особо крупные размеры») прикрывал кто-то из чиновников.

Гораздо интереснее ответить на вопрос, почему ОБХСС довольно инертно относилось к цеховикам и их деятельности. Может быть, из моих уст такие утверждения и звучат несколько странно, ведь мой-то отец как раз пострадал от активности этой организации. Но даже мой отец прекрасно понимал, что он всего-навсего «попал под лошадь», то есть оказался не в том месте и не в то время. Определенный план «отлова» цеховиков ОБХСС все-таки получал от государства. Однако отец говорил мне, что за несколько лет занятий подпольным бизнесом он не раз удивлялся, почему аресты не производятся в более массовых масштабах. Тем более, как я уже упоминал, очень многие подпольные производители не очень хорошо маскировали свои «побочные» доходы. Ведь странно подумать! Как могла надзирающая организация упустить ушедшие «налево» 40 % годового дохода от продажи товаров народного потребления! Создавалось впечатление, утверждал отец, что государственных чиновников устраивала ситуация, когда подпольные производители брали на себя труд обеспечивать население длинным списком товарных наименований. Даже если производители получали возможность личного обогащения. Кажется, что эта версия довольно безумна, но давайте предположим, что в сем утверждении кроется рациональное зерно.

Не трудно заметить, что именно в начале семидесятых годов, в то время, когда наконец «устаканились» отношения криминалитета и подпольного бизнеса, в стране наступило время застоя. Я уже писал о времени полного равнодушия к происходящему в стране, как у чиновников, так и у партаппарата. Нет, напоказ по-прежнему выставлялась рьяная идеология, но в отличие от всего предыдущего периода существования СССР как государства не сопровождалась активным внедрением в массы. Период «воинствующего коммунизма» закончился. Не случайно именно на это время приходится первая волна эмиграции, которую условно назвали «еврейской волной», на самом деле страну в те годы покинули не только представители многострадальной нации. По большому счету, во время первой волны мог иммигрировать любой человек. Это был первый звонок. Государственная машина дала сбой, и надзирающим органам стало проще выпустить неугодного индивидуума за границу, чем заниматься его полным уничтожением.