Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6439 ( № 46 2013) Страница 20

Среди средств фигурируют и экономические инструменты – санкции, кредиты, навязываемая приватизация, установление контроля над природными ресурсами и ключевыми активами стран, членство или хотя бы участие в операциях НАТО, втягивание в сотрудничество по линии специальных служб под предлогом борьбы с наркотиками или терроризмом.

И, конечно, информационное воздействие и психологические операции, стимулирование сепаратизма и прочее.

Начиная книгу, Уильям Блум настаивает: ни в советские, ни в постсоветские времена действия США «не были славным и благородным движением в поддержку свободы и демократии».

Это движение Вашингтона, пишет Блум, направлено на поддержку авторитарных режимов и абсолютных монархий, готовых соблюдать строгие американские правила в отношении нефти, военных баз и Израиля, блюсти политические и экономические интересы США в обмен на поддержку Пентагоном и ЦРУ своего пребывания у власти.

Среди авторов книги другие известные специалисты из США, Канады, Венесуэлы, Литвы, Молдавии, Сирии, Киргизии, российские и украинские исследователи.

В книге читатель откроет для себя немало нового, в том числе об уже, казалось бы, хорошо известном – например, о вмешательствах янки в дела конкретных государств, начиная от бомбардировок Югославии в 1999 году до фактической агрессии против Сирии сегодня. В отношении Югославии, как подчёркивает Майкл Паренти, задачей США было трансформировать страну социальной демократии в кучку слабых княжеств правого толка.

Именно такой подход и сейчас применяет Вашингтон в отношении многонациональных федеративных государств.

Отдельные главы книги читаются, как детектив, однако их содержание отнюдь не вымысел, а реальность. Эта реальность навязывается всем нам – и странам, и людям – безудержным стремлением Соединённых Штатов заполучить власть над миром любой ценой.

Общая картина складывается глубоко трагичная. Информация, содержащаяся в исследовании, взывает не только к размышлениям, но и к действиям.

Теги: демократия , ЦРУ , Пентагон

Сказка о «красном принце»

Парадокс: чем больше Россию десталинизируют, тем более рейтинговым становится фигура Сталина, любая спекуляция на его личной жизни гарантирует внимание зрителей и прессы. 

Создатели сериала "Сын отца народов" сделали беспроигрышный ход, соединив бытовуху и большую политику. Василий Иосифович Сталин, как и положено центральной фигуре телепроекта, показан щедро, можно сказать выпукло, поэтому если кто и не знал ничего о судьбе любимого отпрыска советского лидера, то узнаёт всё что надо и не надо: о его счастливом детстве, верных друзьях, кутежах, о военных, спортивных и альковных подвигах.

Что касается реконструкции эпохи, то вопиющих несоответствий в сериале Сергея Гинзбурга и Сергея Щербина нет, в марках машин и деталях костюмов копаться нет смысла, дух времени совпадает, но в сценарии чув­ствуется дыхание нашего времени с его наплевательским отношением к исторической правде. Ухитрились не проконсультироваться ни с сыном Василия Сталина - известным театральным режиссёром Александром Бурдонским, ни с другом юности – лётчиком, Героем Советского Союза Степаном Микояном. Думается, потому, что мнение людей, лично знавших Василия Сталина, непременно пошло бы вразрез с концепцией сериала. Так, Бурдонский в одном из интервью прямо сказал, что «в фильме ошибки на каждом шагу».

Гела Месхи, молодой актёр, за плечами которого лишь роль в молодёжном сериале «Физика и химия», выкладывается по полной. Его герой много и старательно страдает, просто в гамлетовских объёмах, дабы трагедией «красного принца» мог проникнуться и самый толстокожий зритель. Василий всё время с глубокомысленным видом курит или пьёт горькую – и везде надрыв. Что-то есенинское сквозит в облике героя, даром что актёр внешне и интонациями больше похож на Безрукова (который, кстати, в той же роли появился в «Московской саге»), нежели на реального сына Сталина. Тем более и до женского пола охоч не меньше поэта. Нам показывают, в общем-то, самоуверенного плейбоя, впрочем, временами обаятельного и способного на настоящие поступки; им не любуешься, ему не завидуешь, но сочувствуешь, наблюдая, как неординарная личность губит себя и мучает близких.

Сам Сталин в первый же серии показан лицемером. На дачу приезжают кинооператоры, чтобы запечатлеть «отца народов» в неформальной обстановке. Он изображает перед камерами образцового семьянина, но на деле нещадно тиранит домочадцев: из-за какого-то пустяка напускается при детях на жену, гордую Надежду Аллилуеву, которая лишь беспомощно лепечет что-то в ответ. Сценарист Эдуард Володарский (ныне покойный, это одна из последних его работ) придумал сцену приезда Сталина в школу – его вызывает учительница сорванца Васи. Вождь со свитой приезжает, выслушивает здравицы, затем ему рапортуют о проказах сына, после чего следует отвратительная сцена – прямо на школьном дворе, на глазах у высыпавших на крыльцо учеников и педагогов Сталин душит Васю. Подобный бред нельзя оправдать «художественностью» фильма, это спланированная дискредитация нашего прошлого.

Дальше – больше. Василий кричит на всесильного отца! Это вообще немыслимо – не так воспитывали парня и не таков был генсек, известный строгостью, но вместе с тем и сдержанностью. В ответ и Сталин начинает кричать и размахивать руками. Истерики с ним случаются в каждой серии и по разным поводам. Это новый подход в изображении вождя? Анатолий Дзиваев не в первый раз примеряет френч и курит трубку, внешне он похож на Сталина больше, чем, скажем, Джигарханян (в «Звезде эпохи» мэтр и в гриме похож только на самого себя), но по части экспрессии актёр переплюнул всех – нервностью этот Сталин и запомнится. При этом сам Дзиваев отзывается о Сталине взвешенно, с уважением, что никак не вяжется с созданным на экране образом.

К артистам претензий нет, они стараются, но[?]

У Надежды Михалковой никакого портретного сходства со Светланой Аллилуевой нет, но нет и внутреннего. А Алексея Каплера создатели начисто лишили обаяния. История их любви передана на редкость фальшиво.

Роман Карманов (прототип – известный кинооператор Кармен) в исполнении Карэна Бадалова, который как будто доигрывал Осю Брика из сериала про Маяковского, и здесь хлюпик и нытик, такому грех не изменить с бравым лётчиком из главной семьи страны. Но ведь реальный-то Кармен был красавцем, смелым человеком, героем войны в Испании.

Толстый добряк Будённый, похожий на гоголевского старосветского помещика, в разговоре со зловещим Берией (Сергей Газаров) напоминает ему случай: когда чекисты в разгар репрессий приехали «брать» маршала, тот не растерялся и принялся отстреливаться из пулемёта. Насквозь пронафталиненный апокриф!

Фантазии создателям сериала не занимать: после смерти отца генерал Сталин обвиняет тогдашнее Политбюро в убийстве вождя. И в глаза, и за глаза. Берия искушает Василия, предлагая сменить громкую фамилию в обмен на житейские блага – сын остаётся верен памяти отца и швыряет новый паспорт в лицо главе МВД. Подобное происходит и в кабинете главы правительства Маленкова – его оскорблённый сын обливает водой из стакана. Помимо всего прочего новые властители государства – коварные Маленков и Хрущёв (последний окарикатурен донельзя, точно авторы не простили ему речи на XX съезде) – в приватном разговоре сокрушаются, что нельзя физически избавиться от опасного Василия, так как весь мир следит за преобразованиями в Стране Советов и негоже действовать старыми методами. Вожди СССР показаны мелкими, ничтожными личностями – непонятно, как такие могли руководить великой державой-победительницей? Василий же к концу сериала становится настоящим диссидентом и ведёт антисоветские разговоры – может, в том числе и за это его выбрали в герои ленты?

Ну и как же обойтись без мистики? Вольф Мессинг, явно перепутавший сериалы, сидит у Сталина-старшего в кабинете и пророчит гибель Василию, если он полетит на одном самолёте с подшефной хоккейной командой. Вождь заинтересованно слушает и распоряжается не пускать сына на игру, но для остальных роковой рейс не отменяют. В итоге – авиакатастрофа. Сталин, знавший о грозящей спортсменам опасности и, по сути, приговоривший их к смерти, в который раз предстаёт кровавым палачом, лютующим из прихоти.

В сухом остатке мы имеем: курс на мифологизацию остаётся прежним, «переосмысление» истории продолжается. Возмущает, что зрителя уподобляют вертухаям, гнусно подглядывающим за свиданиями осуждённого Василия с жёнами, или зэкам, слушающим байки тюремного «сказителя». Сомнительными средствами Первый канал приобщает россиян к истории страны, культивирует патриотизм, не забывая и о барышах, и о рейтинге, сделанном на имени отца народов.