Небеса в смятении - Славой Жижек Страница 20

на Западном берегу являются насилием. (Хотя, конечно, Израиль хочет мира на Западном берегу – оккупанты по определению хотят мира на оккупированной земле, поскольку это означает отсутствие сопротивления…) Если евреям в Великобритании каким-либо образом угрожают, я безоговорочно и недвусмысленно осуждаю это и поддерживаю все законные меры по борьбе с этим, но позволено ли мне добавить, что палестинцы на Западном берегу сталкиваются с гораздо большей угрозой, чем евреи в Великобритании?

Сегодня обвинение в антисемитизме все чаще предъявляется любому, кто отклоняется от допустимой риторики леволиберального истеблишмента в сторону более радикальной левой позиции. Главный раввин Великобритании Эфраим Мирвис написал в статье для Times в ноябре 2019 года (не упомянув имени Корбина), что «новый яд, санкционированный сверху, пустил корни в лейбористской партии»54. Он признал: «Не мое дело указывать кому-либо, как голосовать», – и продолжил: «Когда наступит 12 декабря, я прошу каждого человека проголосовать по совести. Будьте уверены, на карту поставлена сама душа нашей нации». Я нахожу этически отвратительной эту процедуру представления политического выбора как чисто морального – это напоминает мне о том, как несколько десятилетий назад католическая церковь в Италии прямо не приказывала гражданам голосовать за христианских демократов, а просто сказала, что они должны голосовать за партию, которая является христианской и демократической…

Сегодня только политика радикального выбора является принципиальной: мы должны делать выбор тогда, когда он необходим, и отвергать выбор тогда, когда он ложный. Сегодня мы должны решительно отвергнуть политическое злоупотребление сионизмом, осуждающее всякое сочувствие палестинцам как антисемитское, точно так же, как мы должны безжалостно отвергнуть исламистский терроризм, проявившийся в недавних кровавых терактах в Париже и Ницце. Здесь нет выбора, нет правильной меры между двумя крайностями – как сказал бы Сталин, они обе хуже. Истинная причина исключения Корбина из партии состоит в том, что он занял именно такую принципиальную позицию.

17. Пределы демократии

Как сообщала газета The Guardian, за несколько недель до президентских выборов 2020 года в США различные формы популистского сопротивления сформировали единое поле:

Вооруженные ополченцы на заключительных этапах президентских выборов в США заключают союзы со сторонниками теории заговора и противниками вакцинации, называющими пандемию коронавируса обманом, и это усиливает опасения по поводу того, что в преддверии дня выборов назревают проблемы. Ведущие сторонники антиправительственной и антинаучной пропаганды собрались вместе в эти выходные, и к ним присоединился основатель одной из крупнейших военизированных группировок55.

Здесь проявляются три измерения: сторонники теории заговора (такие, как QAnon), ковид-отрицатели и вооруженные ополченцы. Эти измерения часто противоречивы и относительно независимы: есть сторонники теории заговора, не отрицающие реальность пандемии, но видящие в ней (китайский) заговор с целью уничтожения США; и есть ковид-отрицатели, не видящие заговора за пандемией, а просто не признающие серьезности угрозы (например, Джорджо Агамбен). Но сейчас эти три измерения сошлись: агрессивные ополченцы легитимируют себя как защитники свободы, которой, по их мнению, угрожает заговор истеблишмента против переизбрания Трампа, и они считают пандемию ключевым элементом заговора. С такой точки зрения, проигрыш Трампа на выборах был бы результатом этого заговора, а насильственное сопротивление проигрышу Трампа – законным. 29 октября архиепископ Карло Мария Вигано, бывший посол Ватикана в США и ярый противник Папы Франциска,

поднял волну в онлайн-мире QAnon после того, как его открытое письмо президенту Трампу было процитировано в посте анонимного лидера квазикультового движения. Письмо затронуло многие темы, популярные среди трампистов и сторонников теорий заговора, от привычных злодеев из грозной «глобальной элиты» до Билла Гейтса и «мейнстримных медиа». «Судьбе всего мира угрожает глобальный заговор против Бога и человечества», – писал Вигано, подчеркивая «эпохальную важность предстоящих выборов» и называя Трампа «последним оплотом против мировой диктатуры»56.

С такой точки зрения легко перейти к насилию. В октябре 2020 года ФБР раскрыло, что праворадикальная вооруженная группировка планировала похитить губернатора Мичигана Гретхен Уитмер из ее дома и доставить ее в секретное место в Висконсине, где бы она подверглась своего рода народному «суду» за «государственную измену»57. В должности губернатора она ввела жесткие ограничения для сдерживания эпидемии Covid-19 и, по мнению группы ополченцев, тем самым нарушила свободы, гарантированные конституцией США. Разве этот план не напоминает самое известное политическое похищение в Европе? В 1978 году важный представитель итальянского политического истеблишмента[17], говоривший о возможности широкой коалиции между христианскими демократами и коммунистической партией, был похищен Красными бригадами, предстал перед народным судом и был расстрелян…

Анджела Нэгл справедливо утверждала, что новые правые популисты перенимают процедуры, которые десятилетия назад четко определялись как характерные для крайне левых «террористических» групп58. Это, конечно, никоим образом не означает, будто «крайности» совпадают, ведь нет никакого устойчивого центра, симметрично окруженного двумя крайностями. Основной антагонизм проходит между истеблишментом и левыми, а правый насильственный «экстремизм» есть паническая реакция, возникающая, когда центру угрожают. Это стало ясно во время последних президентских дебатов, когда Трамп обвинил Байдена в поддержке «Medicare for All» сказав, что «Байден согласился с Сандерсом», на что Байден ответил: «Я победил Берни Сандерса»59. Смысл этого ответа очевиден: Байден – это Трамп с человеческим лицом; несмотря на их противостояние, враг у них общий. Это либеральный оппортунизм в худшем виде: отвержение левых «экстремистов» из страха напугать центр.

И не только США движутся в этом направлении. Давайте просто взглянем на заголовки в европейских медиа: в Польше либеральные общественные деятели жалуются, что на их глазах происходит демонтаж демократии; то же самое в Венгрии… Если смотреть шире, то сегодня все отчетливее проявляется напряженность, присущая самому понятию парламентской демократии. Демократия означает две вещи: «власть народа» (идея о том, что существенная воля большинства должна выражать себя в государстве) и доверие к избирательному механизму – такое, когда независимо от возможных манипуляций и лжи, результат принимается всеми сторонами сразу после подсчета голосов. Например, Эл Гор признал поражение (тогда выиграл Буш), хотя за него проголосовало больше людей, а подсчет голосов во Флориде был очень проблематичным. Доверие к формальной процедуре придает парламентской демократии стабильность. Проблемы возникают, когда эти два измерения расходятся, и как левые, так и правые требуют, чтобы существенная воля народа превалировала над формальностями избирательного процесса. И в каком-то смысле они правы: механизм демократического представительства на самом деле не нейтрален. Как пишет Ален Бадью, «Если демократия – это представительство, то она прежде всего представляет общую систему, которая поддерживает ее форму. Иными словами, избирательная демократия репрезентативна лишь постольку, поскольку она в первую очередь является согласованным представительством капитализма, который сегодня переименован в