Александр Фурсенко - Адская игра. Секретная история Карибского кризиса 1958-1964 Страница 21

«Мы повесили на стену две карты: на одной отмечали передвижение войск согласно американскому радио, а на другой — на основе нашей информации», — вспоминает Николай Леонов. Леонов, друг Рауля Кастро и один из лучших лингвистов-испановедов в официальной Москве, также работал в «военном штабе» КГБ 16 апреля. Леонов знал Кубу лучше Нечипоренко, поскольку посещал ее. Но в тот момент советское руководство больше нуждалось в людях, которые лучше воспринимали на слух испанский, чем в аналитиках{65}.

Первая разведывательная информация с театра боевых действий поступила в Москву 17 апреля. Она вызвала серьезную озабоченность. Кубинские силы обороны были застигнуты врасплох. Как и Москва, Кастро понятия не имел, когда произойдет нападение. Кубинские коммунисты сообщали, что около тысячи контрреволюционеров высадились на Плайя Хирон и вынудили расквартированный там малочисленный кубинский гарнизон отступить вглубь острова. По-видимому, объектом нападения был аэродром в Сиенфуэгос в 60 милях к востоку от места высадки десанта{66}. Силам Кастро противостояла тысяча атакующих. Позже в тот же день Блас Рока посетил резидентуру КГБ и предупредил, что, вероятно, воздушная атака произойдет одновременно с высадкой в 25 милях на побережье близ района Ковадонга. План состоял в перехвате кубинских сил, направленных на юг через крупный железнодорожный узел Агвада де Пасажерос. Означало ли это, что Кеннеди нарушил обещание и направил специальные силы на Кубу? Кубинские коммунисты также сообщали без комментариев, что поддерживаемый США Хосе Миро Кардона призывает к восстанию{67}.

Хорошей новостью для Кремля было сообщение, что кубинские ВВС начинают наносить удары по контрреволюционерам. Москва обещала поставить истребители МИГ, но они не прибыли вовремя. К счастью для кубинцев и Кремля, кубинские Т-33 и «Морские фурии» оказались эффективными. К 18 апреля по сообщению кубинцев захватчики не смогли расширить плацдарм из-за недостатка снабжения{68}. Также сообщалось, что, хотя Фидель Кастро оставался в Гаване, он контролировал военные операции кубинских сил.

Леонов вспоминал, что радиопередачи из США представляли военную кампанию в более оптимистических тонах для эмигрантов, чем то, что Москва и сами кубинцы получали из своих источников. 18 апреля война продолжалась. Кубинцы сообщали, что она идет на четыре фронта и только на одном группа, поддерживаемая США, отступает. Москву также информировали об открытии нового фронта. Это был небольшой плацдарм вторжения на западной оконечности острова в провинции Пинар дель Рио, где дела у кубинцев шли успешно{69}. Ситуация на Кубе оставалась очень запутанной. Леонов и Нечипоренко проводили дни и ночи на Лубянке, внимательно следя за событиями{70}.

Вашингтон раньше Москвы понял, что операция обречена. К вечеру 17 апреля ЦРУ сообщало Аллену Даллесу об окружении бригады на побережье. Поскольку кубинцы не знали о решении президента отменить второй этап высадки{71}, самолеты Кастро оставались в воздухе, атакуя самолеты кубинских эмигрантов и армаду, поддерживаемую США. Т-33 сбили шесть бомбардировщиков В-26, и еще два были уничтожены силами ПВО. Наиболее ярким эпизодом было потопление Т-33 двух кораблей оперативного конвоя, один из которых перевозил снаряжение и средства связи для бригады. Десанту было трудно придерживаться какого-либо сценария, поскольку ЦРУ рассчитывало, что все снаряжение будет доставлено на берег под прикрытием авиации США.

На следующее утро Кеннеди сообщили, что операция на грани срыва. «Ситуацию на Кубе нельзя считать хорошей», — предупредил Макджордж Банди президента на заседании кризисной группы по Кубе{72}. «Кубинские вооруженные силы сильны, — объяснял Банди, — реакция населения вялая, а наши тактические позиции слабее ожидаемых»{73}. Катастрофа на Кубе волновала Банди. Он и раньше относился скептически к принятому плану. Теперь он рекомендовал Кеннеди направить в воздушное пространство Кубы самолеты США без опознавательных знаков для уничтожения воздушных сил. Кастро, чтобы обеспечить кубинской бригаде свободу маневра на побережье.

Ситуация оказалась трагической, как и предсказывал Банди. Кубинская группа проиграла бой на одном из участков побережья, когда Кастро пустил в ход советские танки. Тем временем дополнительные танки и оставшиеся у Кастро самолеты бомбили другой участок побережья. «Никто не знал, что делать», — вспоминал адмирал Арли Бёрк, руководитель военно-морской операции{74}. Даже заместитель главы ЦРУ Ричард Биссел, который настаивал на операции против Кубы, был ошеломлен. Все пошло наперекосяк. Бёрк, корабли которого курсировали вдоль кубинских берегов, наблюдая за катастрофой, оставался спокойным. Иногда выдержка изменяла ему, и он восклицал: «Черт возьми!»

Бёрк привлек внимание Кеннеди, который искал человека с опытом работы в Вашингтоне, обладающего здравым смыслом, способного исправить положение, Кеннеди созвал Раска, Макнамару, Даллеса, Лемнитцера и Бёрка на дневное совещание в Овальный кабинет. Раек рассердил Кеннеди, заявив, что надо сидеть сложа руки и ждать естественного развития событий. Кеннеди хотел действовать и поэтому через некоторое время вызвал Бёрка на личную встречу. Может ли адмирал организовать облет театра военных действий самолетами с авианосца «Эссекс», чтобы получить истинную кар тину событий? Бёрк быстро выполнил задание, что про извело на Кеннеди сильное впечатление.

Президент посоветовался с братом. Роберт знал о январском плане ЦРУ, но не принимал непосредственного участия в его разработке. Похоже, что президент держал его в курсе дел; однако в первые месяцы работы новой администрации Роберт занимался Министерством юстиции и не хотел брать на себя дополнительную ответственность. В момент кризиса он стал как бы канцлером при президенте. «Меня вызвал Роберт Кеннеди, — вспоминал Бёрк, — и сказал, что президент собирается сделать меня своим консультантом по данной операции». Бёрк предупредил Генерального прокурора, что он таким образом будет действовать через голову начальника Военного комитета начальников штабов и министра обороны. Роберт Кеннеди согласился, и спустя 25 минут, к вящему удивлению Бёрка, президент вызвал его и заявил, что именно таковым и было его намерение{75}.

По-видимому, не без помощи Бёрка Кеннеди начал понимать, что если операция и будет иметь хоть какие-либо шансы на успех, необходимо рискнуть.

«Подготовьте самолеты США без опознавательных знаков для вероятного боевого использования», — говорилось в телеграмме с грифом «сов. секретно», направленной из оперативного центра Военного комитета начальников штабов. Кеннеди стоял рядом с Бёрком, когда адмирал передавал приказ в Пентагон. Администрация Кеннеди не питала иллюзий по поводу благоприятного развития ситуации. В полученный приказ была включена инструкция по подготовке возможной эвакуации антикастровских формирований{76}. Кеннеди также просил Бёрка сообщить ЦРУ о необходимости проинструктировать кубинских беженцев, чтобы они присоединились к повстанческим группам. «Если кубинский экспедиционный корпус не сможет удержать береговой плацдарм или пробиться вглубь острова, — телеграфировал Бёрк Кеннеди, — беженцам желательно превратиться в „повстанцев“ и направиться к назначенному месту, где они получат подкрепление с воздуха»{77}. Кеннеди не понимал неосуществимости таких действий. Не только ЦРУ не подготовило свои силы вторжения к подобному исходу операции. Вновь поступившая разведывательная информация свидетельствовала, что в пределах 100-мильной береговой зоны действовали только 850 повстанцев и что для соединения с группой повстанцев бригада вторжения должна была преодолеть укрепления Кастро{78}.

Кеннеди всячески пытался избежать отправки летчиков США на Кубу. Наконец, после совещания, длившегося с полуночи до 3 часов утра 19 апреля, Кеннеди одобрил ограниченную операцию. Утром шесть реактивных самолетов без опознавательных знаков получили приказ облететь побережье «для защиты кубинского экспедиционного корпуса от воздушной атаки». Эти самолеты не должны бомбить кубинские наземные цели или ввязываться в бой. Кубинские эмигранты планировали высадку в 6.30 утра, и в задачу самолетов США входило преследование самолетов Кастро, которые попытались бы помешать высадке{79}.

Позже эта утренняя ограниченная операция провалилась из-за неправильного расчета времени, и вскоре Белый дом был вынужден признать безнадежность этой акции. Днем командующий военно-морскими силами специального назначения, ответственный за операцию на Кубе, сообщил, что кубинские подразделения ЦРУ удерживают береговой плацдарм на одном участке в 1/4-1/2 мили вдоль побережья на глубину около 1/4 мили. Первоначальный план заключался в создании плацдармов на трех участках побережья, однако группа уже в первый день не удержалась на одном участке, а до третьего вообще не добралась. Теперь остатки экспедиционного корпуса были окружены на единственном плацдарме «на востоке и на западе»{80}. К 1 часу дня 19 апреля Объединенный комитет начальников штабов принял решение эвакуировать тех кубинцев, которых еще можно спасти. «С Богом!» — напутствовал Пентагон главнокомандующего на Атлантике адмирала Деннисона{81}. Удалось спасти лишь 14 кубинцев, а 1189 сдались войскам Кастро.