Станислав Лем - Раса хищников Страница 21

В номере я нашел еще одну интересную, хотя и страшноватую статью. Она называется «Женщины в исламе», автор ее — Таслима Насрин, эмигрантка из исламского Бангладеш, живущая в Голландии, поскольку на родине ее хотели забить камнями за ересь. Статья практически ограничивается цитированием Корана, но после ее прочтения все попытки оправдать мусульманскую религию представляются бессмысленными. Многим не нравится консерватизм католицизма, но католицизм — кроткий агнец, если его сравнивать с тем, что творится в исламе!

Возвращаясь к Польше: похоже, культура у нас станет гедонистически-консервативной, и при этом катастрофически уменьшится количество публичных библиотек, особенно в бывшей «Польше В»[240]… Мы бедны, но пытаемся дикими методами добиться улучшения социального статуса граждан: привезли, например, в течение года более полумиллиона никуда не годных автомобилей. Кроме того, общество постепенно перестает понимать, какова будет наша дальнейшая судьба в ЕС, главные столпы которого, Германия и Франция, сильно пошатнулись. Победу одержали местные и краткосрочные интересы, старой Европе недостает перспективных планов, она перестала говорить одним голосом и делает разные глупости. Те, кто, подобно Шираку[241], упрекал нас за то, что мы смеем иметь собственное мнение, оказались в положении проигравших. В Германии подходит к концу правление социал-демократов, и госпожа Ангела Меркель станет, вероятнее всего, первым канцлером-женщиной. Она не так любима в России и лично Путиным, как Шредер[242], и ближе к госпоже Штайнбах[243], чем к Шредеру.

Политический горизонт меняется, а мы все еще не дождались крупных фигур, за которых можно было бы спокойно отдать голос на президентских выборах. Я уже не говорю о Леппере[244] и Гертыхе — впрочем, Гертыхов сейчас уже двое[245], — но братьям Качинским[246] я тоже не доверяю, тем более что их не различаю. Как чертик из коробочки вдруг выскочила кандидатура госпожи Бохняж[247]. Может, и не худшая, но придутся ли избирателям по вкусу столь неожиданные и скоропалительные решения?

Я пребываю в полной растерянности и на склоне лет не вижу для Польши торной дороги, ведущей к лучшему будущему. Боюсь, что мы движемся по бездорожью. У нас произошел конфуз с так называемыми социал-демократами с Миллером[248] во главе, можем дождаться и конфуза с «Лигой польских семей»[249]… А ведь политическая жизнь не может складываться только из конфузов.

Июнь 2005

В кругу паранойи{69}

Энциклопедия по психиатрии толкует паранойю как психическое нарушение, при котором вырабатывается весьма цельное мировоззрение. Отдельные элементы в нем логически сочетаются, однако их совокупность не находит отражения в реальном мире. Я уже писал когда-то о книге американца Брайана Марка Ригга «Еврейские солдаты Гитлера»[250], только что изданной в Польше. А сейчас, перечитав ее, пришел к выводу, что Гитлер все-таки был параноиком.

Ригг проделал солидную работу: выучил немецкий язык, перерыл огромное количество документов. По его оценкам, в вермахте служили примерно сто пятьдесят тысяч солдат хотя бы частично еврейского происхождения, причем во всех родах войск, а также на всех уровнях армейской иерархии; к ним относился, например, один из создателей мощи люфтваффе фельдмаршал Мильх. И вдруг Гитлеру приходит в голову параноидальная идея: тщательно проверять, кто чистый еврей, а кто mischling, то есть еврей наполовину или на четверть. Еврейская кровь должна была в принципе считаться чем-то вроде яда, и Гитлер присвоил себе исключительное право решать, кто является его носителем, а кто — нет.

Начиная с 1933 года, а особенно после принятия Нюрнбергских расовых законов[251], постепенно стала набирать размах кампания, которую даже трудно назвать антисемитской — скорее это был геноцид. «Мишлингам» с различным процентным содержанием немецкой крови, по сути, была дана лишь отсрочка: после победы Германии всех их предполагалось уничтожить. Гитлер со своей прогрессирующей, заразной паранойей вел себя все более радикально, и задача уничтожения всех, кто подпорчен еврейской кровью, представлялась ему важнее даже военных успехов. Когда в 1944–1945 годах очевидным стал скорый конец Третьего рейха и русские были уже на подступах к Берлину, он поочередно убрал из генерального штаба тех генералов, в родословной которых якобы имелись следы дурного происхождения.

Несчастные потомки смешанных браков, конечно, боролись за свое спасение. Существовала целая процедура, позволяющая избежать смерти, но она была сложной и постоянно менялась, поскольку зависела, во-первых, от настроения Гитлера, а во-вторых, от положения на фронтах. Фюрер закрепил за собой право жаловать избранных полукровок за особые заслуги статусом арийцев; это называлось «очищением немецкой крови». Однако он очень злился, когда подчиненные заступались за «своих евреев», а после покушений на себя отменял кое-какие из критериев статуса арийца или полуарийца.

Чтение Ригга чем-то напоминает чтение телефонного справочника — такое множество фамилий мелькает на его страницах. Становится понятным и то, что крах папизма в некоторой степени предопределили масштабная ассимиляция немецких евреев и многочисленные смешанные браки. Внезапно ассимиляция или смена вероисповедания перестали иметь какое-либо значение, важна была только так называемая еврейская кровь или форма носа. Начались расследования: не было ли у кого-то бабки или прабабки еврейки — особенно пагубным считалось наличие двух бабушек, хотя «подозреваемый» иногда вообще не знал о своем дурном происхождении. Машина заработала, но, что интереснее всего, как только рухнул нацистский режим, она лопнула точно мыльный пузырь, оставив миллионы трупов, но не так много свидетельств, объяснявших принципы ее действия.

Ригг показывает, насколько привитая как болезнь паранойя Гитлера разъела немецкое общество. Читая эту книгу, я чувствовал, как мурашки бегут у меня по телу, а закончив, еще разубедился, что мир то и дело захлестывают волны безумия или невменяемости, роковым образом влияя на жизнь народов и обществ. Мы все подвержены приступам иррационального проявления эмоций — не обязательно это антисемитизм, — и таких приступов следует опасаться.

В последнее время в Польше усилилась деятельность крайне правых организаций, особенно «Всепольской молодежи»[252], которая считает себя наследницей национал- демократов и национал-радикалов. Интересно, какова их экономико-политическая программа — впрочем, похоже, ее и вовсе нет. Скорее всего главное для них — найти противника, затем повергнуть его и добить. Лозунги довоенных национал-демократов известны: выгнать евреев из Польши, правда, непонятно было куда. Генерал Томме[253], над которым подтрунивал Слонимский[254], говорил: «В Польше три миллиона лошадей и три миллиона евреев, каждый еврей должен сесть на лошадь и уехать…»

Немцы загнали евреев в газовые камеры, но теперь, к радости националистических деятелей, появились воинственно настроенные группы гомосексуалистов, решившие организовать Парад равенства. Ведь «народное» движение должно иметь врагов — и враги нашлись. Я, например, убежден, что гомосексуализм — сугубо личное дело и не должен подвергаться никаким правовым ограничениям. Правда, я противник легализации псевдобраков, и меня ужасает возможность усыновления детей такими парами. Гомосексуализм, по довольно распространенному сейчас мнению, все же имеет генетико-биологическую основу, хотя и с весомой составляющей социально-культурного влияния. Это как с предрасположенностью к облысению: представьте себе человека, утверждающего, что всех лысых следует обязательно лечить или изолировать…

Немецкие интеллектуалы до сих пор ломают голову, почему их народ так легко клюнул на приманку примитивной доктрины. Общество порой ведет себя как неспокойная. подверженная разрушительному действию стихий поверхность океана. Не хочу повторяться — я ведь тоже порой поддаюсь влиянию разнообразных навязчивых идей, — но мне кажется, что новое, объективное освещение проблемы национализма в Польше все еще ждет своего автора. Мы не умеем мыслить достаточно широко. Ни одна партия не говорит ясно, чем она хочет быть для Польши, что получит польское общество в случае ее победы на выборах.

В последнее время я читаю новые исторические книги, которые мне купила жена: о временах шведского «потопа», о том, как шляхетская I Речь Посполитая[255] потихоньку приходила в упадок, о Галиции, и чувствую, что удушливые исторические испарения вновь поднимаются и дурманят наш разум. Мы во многом заблуждаемся, а элементарное деление на хороших и плохих кажется нам слишком простым.