Стефан Кларк - Англия и Франция: мы любим ненавидеть друг друга Страница 21

Впрочем, себя Жанна не обманывала: она знала, что делает. Воспитанная глубоко религиозной матерью, которая не раз совершала паломничества к святым местам, Жанна, должно быть, искренне верила в то, что голоса идут от Бога, а не собственный разум подсказывает ей, что хватит терпеть англобургундских мародеров.

Жанна отправилась прямиком к местному капитану (должность наподобие шерифа), аристократу Роберу де Бодрикуру, и объявила, что послана Богом спасти Францию. Неудивительно, что он приказал своим слугам надавать тумаков этой «сумасшедшей» и отправить ее домой. В конце концов, он увидел перед собой обычную крестьянку, и подумал, что мозгов и предприимчивости у нее вряд ли больше, чем у скотины на ферме ее отца.

Однако Жанна не сдалась. Она, похоже, обладала врожденной убежденностью в правоте своего дела, и ее слова о священной миссии нашли отклик в душах простых людей, которые отчаянно искали хоть какой-то знак, подсказывающий, что там, наверху, кто-то о них думает. Слухи о голосах в голове Жанны быстро распространились, и даже говорили, что она воплощает в себе пророчество мистика, Марии Авиньонской, будто «из Лотарингии явится девственница, чтобы спасти Францию». (Кстати, Жанна и сама наверняка знала об этом пророчестве.)

Надежда, угасшая за сто лет войны и чумы, возродилась в сердцах французов и теперь была связана с невысокой девушкой, носительницей великой идеи. Бодрикур наконец уступил давлению сторонников Жанны и выделил ей вооруженный эскорт, который сопровождал ее пятьсот километров пути до Шинона, где обосновался дофин.

К этому времени имя Жанны уже гремело по всей стране, и солдаты с радостью присоединялись к процессии. Юная дева превращалась в символ освободительного движения, и с каждым обретенным сподвижником в ней крепла уверенность в том, что Бог на ее стороне. Новость о скором прибытии Жанны дошла до дофина, который сомневался, что ему требуется «помощь» от кого-то, кто слышал голоса: его отец, если помните, был буйнопомешанным. Поэтому целых два дня он держал Жанну за стенами замка, где она томилась в ожидании официального приема.

Дофин нарочно прибегнул к этой тактике, чтобы показать выскочке-крестьянке, что звезда он, Карл, а вовсе не она. Впрочем, Жанна не замедлила показать себя в деле. Как только ей позволили войти в замок, случилось первое «чудо»: когда она проходила по подъемному мосту, один из стражников с едкой иронией произнес: «Это и есть знаменитая девственница? Клянусь Богом, если бы мне дали ее на одну ночь, она бы к утру перестала быть девственницей».

Жанна, должно быть, уже привыкла к таким «остротам», потому что в ответ сказала что-то вроде того, что опасно поминать имя Господа всуе, когда находишься на пороге смерти.

Позже этот стражник свалился в ров и умер. «Пророчество сбылось!» — кричали сторонники Жанны. «Кто из этих фанатиков столкнул меня?» — успел пробормотать умирающий стражник.

Те, кто верит в святость Жанны, приводят подробности ее первой встречи с дофином как еще одно доказательство ее божественной проницательности. Желая испытать девушку, дофин подстроил так, чтобы Жанна вошла в переполненную приемную, где ее приветствовал выдававший себя за принца человек. Без малейшего колебания Жанна отвернулась от самозванца и подошла к настоящему дофину, который стоял в толпе придворных, поцеловала его колени и обратилась к нему со словами «милостивый государь».

Чудо? Возможно. Но Жанне наверняка рассказали, как выглядит дофин: маленький рост, вывернутые внутрь колени, косящие глаза, срезанный подбородок. Учитывая то, что придворных, как правило, отбирали по признаку приятной наружности, распознать среди них дофина было не так уж сложно.

Чтобы проверить, действительно ли Жанна — девушка из пророчества Марии Авиньонской и послана Богом, а не дьяволом, дофин с помощью комиссии священников устроил ей допрос, а группа респектабельных дам должна была подтвердить ее девственность. Жанна сдала оба экзамена, и дофин, судя по всему, посчитавший искреннюю набожность и сексуальную неопытность достаточной квалификацией для военной карьеры, тут же приказал выдать девушке латы и шлем, выделил армию численностью 4000 солдат и отправил в Орлеан, который вот уже полгода находился в изнурительной осаде англичан.

Скептики, сомневающиеся в Жанне, и тут принялись чинить ей препятствия. Англичане стояли лагерем на северном берегу Луары, а французские командиры отправили Жанну на южный берег. Ей объяснили, что было бы желательно ее солдатам сопровождать лодки, доставляющие по Луаре провизию в Орлеан: осада не означала полную блокаду, скорее это была долгая и непрерывная атака. Поначалу придя в ярость оттого, что ей мешают сразиться с англичанами, Жанна все-таки уступила, и ее отряд вошел в город, где жители устроили им восторженный прием — и не только потому, что появление Жанны означало, что на столах опять будет вино. В сопровождении местной знати, при свете факелов, она прошла торжественным шагом по улицам, и толпы горожан рукоплескали ей как спасительнице. Празднество не омрачило даже то, что от одного из факелов загорелось ее знамя. Напротив, когда она быстро затушила огонь, это было воспринято как очередное чудо.

Кульминация всеобщего помешательства случилась, когда Жанна, в своем белом плаще, атаковала противника, закрепившегося в небольшом бункере за городскими стенами. Мало того что ее воины дрались так вдохновенно, будто Господь Бог и его святые посулили им победу, — сами англичане, наслышанные о Жанне, пришли в совершенный ужас. Либо ее направляли ангелы, рассудили они, либо она сама была ведьмой, посланной дьяволом.

Когда перепуганные англичане бросились наутек, в святость Жанны уверовали все французы. И с тех пор одного только ее появления на поле битвы было достаточно, чтобы обратить англичан в бегство; за неделю было одержано четыре победы, включая снятие осады Орлеана. Теперь даже самые отъявленные скептики из числа французских военачальников хотели иметь при себе Жанну в качестве талисмана.

Все это лишь разжигало огонь ее одержимости, и Жанна с еще большим рвением служила своему делу. Она продиктовала письмо дофину, напрямик сообщая ему о том, что собирается короновать его в Реймсе. Хотя этот город — столица шампанского, а стало быть, отличное место для послекоронационного торжества, дофин колебался. Возможно, он боялся, что окажется в тени Жанны или станет уязвимым как политик, если вдруг она будет дискредитирована. А что же Жанна? Она написала в Реймс, призвав жителей города готовиться к коронации. И наконец, под давлением толпы религиозных фанатиков, желающих вступить в армию Жанны, дофин согласился.

Коронация состоялась 17 июля 1429 года; правда, следует признать, что корону использовали ненастоящую — настоящая хранилась в соборе Сен-Дени, в пригороде Парижа, который контролировали англичане. Но даже несмотря на бутафорскую корону, для принца это было событие, о котором он еще недавно даже мечтать не смел. Вот он, король Франции Карл VII, официальный соперник фальшивого английского монарха, на гребне волны народной поддержки, и его армии побеждают захватчиков в одной битве за другой.

Но ему, наверное, казалось, что эту сияющую картинку портит единственное пятнышко — невысокая простушка в шелковом белом плаще, что стояла рядом и поглядывала на него с усмешкой, как будто его новый трон на самом деле принадлежал ей.

Сжигая мосты Жанны

Сразу же после коронации Жанна начала требовать у нового короля идти маршем на Париж и выбивать оттуда англичан и герцога Бургундского. Карл сомневался — речь шла о массированном наступлении, с чем не шли ни в какое сравнение одиночные сражения, в которых до сих пор участвовала Жанна — и, видимо, она не имела представления, что армию необходимо кормить и оплачивать, и никто не знал наверняка, сколько продлится осада.

Карл договорился о двухнедельном перемирии с Бургундией и пришел в ярость, когда Жанна написала открытое письмо гражданам Реймса, в котором заявляла, что «недовольна этим перемирием и не уверена, что будет его соблюдать».

После этого звезда Жанны начала стремительно закатываться. Ей все-таки удалось лестью склонить Карла к походу на Париж, но за ее спиной он не прекращал тайные переговоры с бургундцами, в то время как ее солдаты массово дезертировали из полуголодной и нищей армии. Жанна предприняла наступление на Париж, но была ранена стрелой в бедро, и ее, несмотря на протесты, унесли с поля боя. Чтобы отрезать ей путь к возвращению, Карл приказал сжечь подъемный мост.

Но Жанна все равно не сдавалась, и в мае 1430 года Карл послал ее в Компьень под Париж, убедив в том, что этот город идеально подойдет для атаки на столицу. Жанна прибыла в Компьень всего с двумя сотнями солдат и обнаружила, что рядом стоит лагерем бургундская многотысячная армия. Любой другой догадался бы, что Карл отправил ее на безнадежное дело. Жанна не была бы Жанной, если бы отказалась идти в атаку, но, потерпев неудачу, она поспешила вернуться в город. Однако горожане подняли мост и отрезали ей путь к возвращению. Так же, как и Карл, они говорили ей «спасибо, не надо».