Светлана Бондаренко - Неизвестные Стругацкие. От «Отеля...» до «За миллиард лет...»:черновики, рукописи, варианты Страница 21

106) Речь заходит о записке с угрозами. Глебски, согласно «Ю», интересуется: «…а почему вы, собственно, решили, что эта записка адресована именно вам?» В остальных текстах красивее:

«…что это угрожающее послание адресовано именно вам?»

118,119) Глебски по-прежнему расспрашивает дю Барнстокра. Он задает один вопрос, старик начинает отвечать, инспектору тут же приходит на ум другое, и он перебивает. От редакции к редакции слова инспектора делаются все литературнее:

«Ю»: «Скажите сначала мне вот что».

«Д» и «Т»: «Тогда скажите сначала мне вот что».

«А» и «С»: «Тогда расскажите сначала мне вот что».

Но разговорная, особенно спонтанная, речь отличается от литературной. Поэтому я на стороне короткой и более корявой версии «Ю».

И следующая фраза Глебски в «Ю» звучит реальнее:

«Кто находился в столовой между половиной девятого и половиной десятого?»

В остальных же текстах напрасно, по-моему, добавлено вежливое «не можете ли вы припомнить».

126) Про свои карточные фокусы дю Барнстокр, по «Ю», «Д» и «Т», рассказывает так: «Иногда в задумчивости я даю волю своим пальцам…» «А» и «С» делают удачную добавку:

«…я, знаете ли, даю волю своим пальцам…»

Для фокусника объяснять, как он показывает фокусы, — это как для сороконожки рассказывать, как она ходит на таком большом количестве ног. Отсюда и заминка в речи.

156) Новая борьба с алкоголем. В остальных текстах Симонэ так объясняет свое решение отправиться на «романтическое свидание» с госпожой Мозес:

«А в этот раз вы накачали меня бренди, и я решился».

То есть всю вину сваливает на бренди и инспектора. В «Д» эта фраза гораздо забавнее:

«А в этот раз пропустил стаканчик бренди и решился».

Симонэ скромно забывает добавить, что это был не просто «стаканчик бренди», но еще и «бутылка пива» (вспомните седьмую главу), и героически берет всю вину на себя.

165) Симонэ приходит в номер госпожи Мозес и — о ужас! — видит ее мертвой. Шок. Симонэ рассказывает, по «Ю», «Д» и «Т»: «Я не помню, как я оттуда вылетел». «А» и «С» аккуратно убирают лишнюю «я»:

«Я не помню, как оттуда вылетел».

И правильно делают. Я — это последняя буква в алфавите, а Симонэ — положительный герой.

168) Глебски и Симонэ идут к номеру госпожи Мозес, и видят в холле хозяина. Дальше в «А» и «С» дело происходит так: «Я знаком предложил ему оставаться на месте». Каким, интересно, образом? В «Ю», «Д» и «Т» все понятнее:

«Я знаком приказал ему оставаться на месте».

182) Великий физик не понимает, как он мог принять госпожу Мозес за мертвую. Зато инспектору все ясно. Но ясно по-разному. В «Ю» Глебски пытается успокоить Симонэ:

«Вы были пьяны, ошиблись дверью…»

В «Д» и «Т» тон инспектора становится обвинительным:

«Вы были омерзительно пьяны».

А в «А» и «С» — это уже прокурорский вердикт.

«Просто вы были омерзительно пьяны».

Какой лучше, я, право, не знаю.

183) В ответ великий физик частично признает правоту Глебски. Но если в «Т», «А», «С» и, с незначительной вариацией, в «Ю» он заявляет:

«Я был пьян, это верно…»

То «Д» смягчает степень его опьянения:

«Я был навеселе, это верно…»

И я опять не знаю, кто прав, ибо на тему «пьян человек или навеселе» можно писать диссертации (или читать Гашека).

197) Физик никак не может сосредоточиться, и Глебски резким, на грани оскорбления, заявлением приводит Симонэ в чувство. В результате, по «Ю», «Д» и «Т», «все его эмоции тут же исчезли». А в «А» и «С» чуть интереснее:

«…все его эмоции тут же испарились».

205 (сокр.) В «Ю» на вопрос о своих действиях Симонэ отвечает предельно кратко: «Дальше я пошел в туалетную комнату, побрился, вымылся до пояса…»

В остальных вариантах (с небольшими изменениями) великий физик весьма саркастичен. Приводим его ответ по варианту «С»:

«Дальше я пошел в туалетную комнату. Я тщательно вымылся до пояса. Я тщательно вытерся махровым полотенцем… Я тщательно побрился электрической бритвой… Я тщательно оделся…»

214) Новый вопрос инспектора. В разных вариантах изменения невелики, но тенденция едина — от частного к общему.

«Ю»: «Кто, по-вашему, разыгрывал все эти штучки с душем, с пропавшими туфлями…»

«Д» и «Т»: «…разыгрывал все эти штучки — с душем, с пропавшими туфлями…»

«А» и «С»: «…все эти штучки? С душем, с пропавшими туфлями…»

Лично мне больше нравится самая «частная» редакция «Ю», ибо в разговорной речи люди обычно говорят именно о частностях.

235 (сокр.) Симонэ недоумевает, почему Глебски занимается этим делом сам и один. Согласно «Д» и «Т» (в «Ю» этой фразы нет), он спрашивает: «Вы — энтузиаст своего дела?» «А» и «С» удачно уточняют:

«Вы что — энтузиаст своего дела?»

Девятую главу можно было бы назвать так: «Слишком много подробностей».

4) Глава начинается с допроса Кайсы. В «Ю» эта сцена серьезно сокращена. Для примера приведем главное сокращение:

«Во-вторых, она, казалось, совершенно неспособна была говорить об Олафе. Каждый раз, когда я произносил это имя, она заливалась краской, принималась хихикать, совершать сложные движения плечом и закрываться ладонью».

Кайса есть Кайса. Но, в отличие от первой главы, в ней больше нет «неизвестного, еще не познанного».

Далее Глебски разговаривает с хозяином, и Алек Сневар от варианта к варианту говорит все более гладко и велеречиво. Несколько примеров.

10) По «Ю», «Д» и «Т»: «…но ведь к частному мнению владельца пресса не может не прислушаться…» В «А» и «С» маленькая добавка:

«…но ведь и к частному мнению…»

11 (сокр.) Согласно «Д» и «Т» (в «Ю» этой фразы нет): «… меня есть некое ощущение, которого у вас, по-моему, пока нет». В «А» и «С» снова точная поправка:

«…у вас, по-моему, пока еще нет».

14) В «Ю» опущена фраза, венчающая рассуждения хозяина о различных образах мысли: «Так-то вот, Петер…»

Рассуждения Глебски от варианта к варианту все более занудны.

26) По «Ю», «Д» и «Т»: «…хозяин отеля, как никто другое располагал возможностями отравить любого из нас». В «А» «С» добавка:

«…располагал реальной возможностью…»

28 (сокр.) Согласно «Д» и «Т» (в «Ю» этой фразы нет): «Н тогда преступление <…> запланировали давно и с совершенно непонятной целью…» «А» и «С» чуть редактируют:

«…давно, тщательно и с совершенно непонятной целью…

29) Настоящая война редактур. На вопрос хозяина о причинах ночного визита в номер госпожи Мозес Глебски почти всегда отвечает по-разному:

«Ю»: «Физик перепил, и ему почудилось бог знает что… (Симонэ вновь отказано в величии.)

«Д»: «Великому физику почудилось бог знает что… «(Гм, что Симонэ «был навеселе», текст «Д» вроде бы не скрывал.)

«А» и «С»: «Великий физик слегка перебрал, и ему почуди лось Бог знает что…» (Инспектор слишком интеллигентничает да и молитвенное упоминание бога здесь, кажется, не к месту.

Так что мне больше всех нравится вариант «Т»:

«Великий физик перепил, и ему почудилось бог знает что.

35) Здесь, согласно «А» и «С», хозяин не просто велеречив но зануден: «Я бы на вашем месте подумал об этом самым серьезным образом».

Лучше (хоть я и не люблю уменьшительных суффиксов) написано в «Д» и «Т» (в «Ю» этой фразы нет):

«…подумал об этом хорошенько».

37) Дурной пример заразителен, особенно для Глебски. И его язык во всех изданиях превращается в сплошную канцелярщину: «Я просто склонен думать, что Хинкус того [псих]…» И только «Ю» не поддалась всеобщему «ослеплению»:

«Просто Хинкус того…»

Инспектор, конечно, зануда, но не до такой же степени!

52) А это уже моя придирка и одновременно маленький ляп в «А» и «С»: «Я охватил голову руками и стал думать». Мне почему-то слово «охватил» крайне редко встречалось в своем буквальном смысле. Поэтому я предпочитаю более знакомое слово из текстов «Ю», «Д» и «Т»:

«Я обхватил голову руками…»

63) В «Ю», «Д» и «Т» чадо выражается обыкновенно: «Что вам от меня надо». Эталонные же «А» и «С» наконец-то перешли на живую разговорную речь:

«Чего вам от меня надо?»

66, 67) И снова бенефис «Д». В остальных текстах чадо говорит инспектору: «А мне на вас плевать!» В «Д» же фраза звучит чуть-чуть иначе:

«А мне на вас наплевать!»

Фраза неправильная, но люди, особенно в запальчивости, часто говорят неправильно.

68–70) В «Ю» инспектор почти не ругается: «Хватит болтать! <…> Олаф убит. Я знаю, что после вас никто не видел его живым!» А теперь сравните с остальными вариантами и почувствуйте разницу:

«Хватит болтать, скверная девчонка! <…> Олаф убит! Я знаю, что ты — последняя, кто видел его живым!»

74) И еще одна лакуна в «Ю». Глебски от слов переходит к угрозам:

«Если вы будете лгать и изворачиваться, <…> я надену на вас наручники и отправлю в Мюр».