Светлана Бондаренко - Неизвестные Стругацкие От «Страны багровых туч» до «Трудно быть богом»: черновики, рукописи, варианты. Страница 21

Рубка планетолета. Ермаков над микрофоном бортового журнала.

ЕРМАКОВ. Абсолютное время одиннадцать суток, восемь часов, ноль-ноль минут… Скорость шестьдесят тысяч метров в секунду…

Кают-компания. Спицын и Быков сидят за столом. Спицын придирчиво проверяет столбцы вычислений, немилосердно чиркая красным карандашом.

СПИЦЫН (ворчливо). Забыли интегралы, Алексей Петрович, забыли! Как же мы с такими знаниями к тензорному исчислению перейдем?

БЫКОВ (крайне скромно). Может быть, постепенно?

СПИЦЫН. К завтрашнему дню восемь задач на дифференциальные уравнения. Любые, прямо по задачнику…

БЫКОВ. Есть восемь задач.

Рубка планетолета. Ермаков над микрофоном бортового журнала.

ЕРМАКОВ. Абсолютное время двадцать пять суток. Восемь часов, ноль-ноль минут…

Грузовой отсек «СКИФА». Перед прозрачной лобовой броней «Черепахи», стиснутые в тесных стенах отсека, Быков, Спицын и Юрковский. Быков читает лекцию. Спицын слушает внимательно, держа наготове блокнот и карандаш. Юрковский томно зевает, облокотившись на гусеницу танка.

БЫКОВ (настороженно). Незнание особенностей транспортера, особенно в незнакомой местности, например, в Антарктиде, или, скажем, на Плутоне, может повлечь чрезвычайно тяжелые последствия. Вот почему каждый из вас обязан знать эксплуатационно-технические качества атомного вездехода «ЗИЛ-86Л»…

ЮРКОВСКИЙ (сквозь зевок). Именуемого в просторечье «Черепаха».

БЫКОВ. Вот товарищ Юрковский и расскажет нам сейчас…

Рубка планетолета. Ермаков над микрофоном.

ЕРМАКОВ. Абсолютное время тридцать двое суток, восемь часов, ноль-ноль минут… Скорость относительно Солнца два запятая четыре мегаметра в секунду… Ускорение один «же»… Двигатель в норме…

Ермаков встает и подходит к одному из аппаратов у стены. Нажимает кнопку. Из щели в аппарате толчками выползает узкая голубая лента с волнистой чертой вдоль нее.

ЕРМАКОВ (не оборачиваясь). Богдан Богданыч.

Спицын сидит за штурманским столом. В руках у него тонкая брошюрка, глаза подняты к потолку, он шепчет что-то про себя…

Ермаков подходит к нему.

ЕРМАКОВ. Что это у вас, Богдан Богданович?

Спицын молча показывает ему обложку брошюрки.

Брошюрка озаглавлена: «Атомный вездеход ЗИЛ-86Л»…

СПИЦЫН (со вздохом). Загонял нас Быков! Юрковский — и тот учит!

ЕРМАКОВ. Быков мне нравится. Он с характером. А как у вас с программой выхода к Плутону?

СПИЦЫН. Мало данных. Придется уточнить на подходе.

ЕРМАКОВ. Хорошо. Вы знаете, что первый слой отражателя выгорел? (Протягивает Спицыну ленту записи.)

СПИЦЫН (просматривает ленту). А что вы хотите, Анатолий Борисович, второй миллиард километров пошел!

В репродукторе деловитый голос Быкова:

— Экипажу обедать!

Спицын вскакивает и торопливо собирает бумаги на столе.

Кают-компания. Все за столом. Быков подает последнее блюдо, виноградный сок в высоких бокалах.

СПИЦЫН (с наслаждением отхлебывая). Ну, накормил нас, Алексей Петрович!.. Придется тебе по математике пятерку поставить!

ЮРКОВСКИЙ. По кулинарии. Одни бифштексы можно оценить на пять с плюсом!

Неожиданно на стене тускло загорается экран электронного проектора. Появляется размытое изображение лица. Далекий едва слышный голос произносит:

— «СКИФ»… «СКИФ»… Говорит база Бамберга… Говорит Костяков. Все работники базы Бамберга передают привет и наилучшие пожелания командиру Ермакову, штурман-инженеру Спицыну, планетологу Юрковскому, инженеру Быкову… Успеха, друзья…

Слышится сигнал, похожий на сигнал точного времени. Тот же голос говорит:

— Пятнадцатого августа девять ноль-ноль мирового времени.

Экран гаснет. Ермаков глядит на часы.

ЕРМАКОВ. Девять ноль-пять. Спасибо, Бамберга.

БЫКОВ (удивлен). У кого же часы правильнее?

ЕРМАКОВ. И у нас, и у них. От Бамберги радиоволны идут до нас пять минут.

БЫКОВ. А что это такое — Бамберга?

ЕРМАКОВ (рассеянно). Это наша планетологическая база на астероиде Бамберга. Последний пост человечества в Солнечной системе. Дальше только мертвая материя, пустота и мы.

ЮРКОВСКИЙ. Я знаю Костикова. Работал с ним на Луне когда-то. Дельный парень. Умница.

Быков собирает и уносит посуду.

В камбузе он некоторое время стоит неподвижно, затем гордо и торжественно говорит вслух:

— Дальше только мертвая материя, пустота… и мы!

Рубка планетолета. Ермаков над микрофоном.

ЕРМАКОВ. Абсолютное время тридцать восемь суток, восемь часов, ноль-ноль минут…

Каюта Спицына. Богдан Богданович сладко спит, причмокивая губами.

Кают-компания. Юрковский возлежит в кресле и читает «Овода».

Каюта Быкова. Здесь тесно. Между койкой и стеной едва можно повернуться. Быков лежит на узкой койке и пытается уснуть. Вертится с бока на бок. Сначала он не замечает тонкого свиста, проникшего в каюту. Свист усиливается. На лицо Быкова падают розовые отблески. Быков открывает глаза. Лицо его искажается ужасом, когда он видит, как крошечная лампочка в обшивке стены над дверью наливается кровавым светом. Свист сменяется пронзительными трелями звонка.

Быков срывается с койки и в халате на голом теле выскакивает в коридор. В коридоре тоже красные лампочки и звон. Быков бежит по коридору и скатывается по трапу в кают-компанию…

БЫКОВ (кричит). Излучение!

В кают-компании уже все остальные. Ермаков, Спицын и Юрковский неподвижно замерли, каждый на том месте, где его застал тревожный сигнал. Все смотрят на лампочку и слушают звон.

БЫКОВ (значительно тише). Излучение!

ЮРКОВСКИЙ (не поворачивая головы). Видим и слышим.

БЫКОВ. Почему? Откуда?

ЮРКОВСКИЙ. Праздный вопрос.

БЫКОВ (подходит к Спицыну). Может быть, можно закрыться?

СПИЦЫН. Спецкостюмы?

БЫКОВ. Ну да!

ЮРКОВСКИЙ. Ерунда! Спецкостюмы! Пробило оболочку и защитный слой…

Тревожный сигнал усиливается… Еще ярче вспыхивают красные сигналы тревоги.

ЕРМАКОВ (задумчиво). Да… От этого не закроешься.

СПИЦЫН. Будем ждать и считать секунды…

Быков видит, как все наблюдают за секундной стрелкой электрических часов на стене.

ЮРКОВСКИЙ. Рентген сто, не меньше.

СПИЦЫН. Больше.

ЕРМАКОВ. Сто пятьдесят.

Юрковский берет со стола циркуль Спицына и принимается сгибать его трясущимися пальцами.

ЮРКОВСКИЙ. Сто пятьдесят — раз, сто пятьдесят — два… Честное слово, я прямо чувствую, как в меня врезаются протоны… Интересно, долго это будет продолжаться?

СПИЦЫН. Если больше пяти минут — нам труба!

БЫКОВ. А сколько же прошло?

ЕРМАКОВ (после паузы). Прошло три минуты пятнадцать секунд.

Все смотрят на лампочки… Звенит сигнал… Отсчитывая секунды, неумолимо движется стрелка часов…

Юрковский не выдерживает. Он срывается с места и стремительно идет по кают-компании…

ЮРКОВСКИЙ. Слушайте, командир, нельзя ли выключить этот проклятый перезвон? Я не привык умирать в таких условиях!

Юрковский, как в подтверждение своих слов, сжимает циркуль в кулаке, и тот ломается. Юрковский бросает обломки на стол. Спицын невозмутимо смотрит на обломки, на Юрковского…

СПИЦЫН (спокойно). Первая жертва лучевой атаки… Владимир Сергеевич, будь другом, засунь руки в карманы.

Юрковский, намеревавшийся взять в руки счетную линейку, невольно отдергивает руку и снова устремляется в свой поход по кают-компании.

ЕРМАКОВ. Четыре минуты…

Внезапно все стихает. Сигнальные лампы гаснут. Некоторое время все молчат.

ЕРМАКОВ. Четыре минуты двенадцать секунд… Отбой!

СПИЦЫН (облегченно). Ф-фу… Пронесло… (Поворачивается к Юрковскому.) А ты все-таки фат, Володенька Сергеевич, да еще и психопат притом…

ЮРКОВСКИЙ. Ну-ну…

СПИЦЫН. Ты не нукай, а достань-ка лучше новый циркуль… И в следующий раз ломай свои циркули…

ЮРКОВСКИЙ. Тебе хорошо… а у меня и без того на счету целая куча этих рентгенов!

ЕРМАКОВ (задумчиво). Удивительное невезение. Такие вещи раз в сто лет бывают.

БЫКОВ. А что это было?

ЮРКОВСКИЙ. Ясно даже и ежу — космическое излучение. Впрочем, в Антарктике вы этого не проходили.

Быков так рад, что не реагирует на выпад.

БЫКОВ. А я, признаться, думал, что у нас кожух фотореактора пробило…

СПИЦЫН. Если бы лопнул кожух, мы с тобой, Алексей Петрович, путешествовали бы дальше в виде космической пыли.

ЕРМАКОВ. Нет. Это был, конечно, блуждающий пакет.

БЫКОВ (удивленно). Блуждающий кто?

ЮРКОВСКИЙ (авторитетно). Блуждающий пакет, товарищ химик-водитель, есть не что иное, как туча протонов сверхвысоких энергий. Какая-нибудь звезда в оное время выплюнула протуберанец, и потащился он между звездами, подгоняемый магнитными полями, а мы в него и врезались…