Лев Троцкий - Проблемы культуры. Культура переходного периода Страница 22

Наши трестовики тоже проявляют иногда внимание к голосам печати – почти такое же, как капиталистическая фирма Эккерт. (Смех.) Но, к сожалению, не всегда. У иностранной фирмы на наших рабкоров и селькоров, на нашу печать управы нет. А кое-кто из трестовиков, хозяйственников, администраторов склонен считать, что куда вернее и проще загнуть салазки газетному работнику, чем исправлять качество продукции и вообще устранять недочеты. При появлении критической заметки в газете гражданин-бюрократ, а чаще товарищ-бюрократ склонен ставить вопрос: «что это там за бузотер завелся?». Есть такое словечко – бузотер, излюбленное бюрократами, вам оно хорошо известно, это почти что профессиональная кличка рабкора. (Смех, аплодисменты.) Конечно, вы не хуже моего знаете, что и в печатных обличениях не без греха, в семье не без урода, бывает «критика» по мотивам недоброкачественным, личным, критика-интрига, бывает, очень бывает. Но, с другой стороны, бывает, – это куда чаще, – что «начальство» не любит критики вообще. Средней закваски бюрократ ведет автоматически свою работу, ни шатко ни валко, через пень-колоду, – но вот прочитал в газете критическое сообщение, на душе беспокойно, тревожно. И чего они там эти бузотеры (по-старинному щелкоперы) смуту заводят? А нельзя ли им рот заткнуть для порядку? Вот таких бюрократов, казенных мухоморов мы через Особое Совещание по качеству проводили неоднократно. Бывали очень бурные сцены. «Это – вопит – преступление, подрыв госпредприятия, подрыв социализма, надо критикана подтянуть, притянуть» и прочее. «Да помилуйте, – урезониваем мы его, – и газета есть госпредприятие, если уж на то пошло. Газета говорит, что твое качество плохое, а ты говоришь, что ее качество плохое. Ибо ведь и газета тоже имеет свое качество продукции. Давай разберем. Прежде чем этого самого рабкора или селькора, корреспондента, журналиста тянуть во всякие грозные места, давай спокойно разберем, поглядевши, как твое хозяйство выглядит на деле».

Многие хозяйственники очень внимательно и добросовестно следят за газетным материалом, проверяют сведения, посылают специалистов на место, в деревню, особенно поскольку дело касается сельскохозяйственных машин, так что в этом отношении успехи достигнуты значительные. Здесь в отношении качества продукции между рабкорами и селькорами, как справедливо указывает ответственный секретарь нашего Совещания, тов. Шухгальтер, разделение труда и сотрудничества самое естественное: рабкор следит за качеством в процессе производства, а селькор – в процессе потребления. Рабкор пишет о том, как идет дело на машиностроительном заводе, а селькор подает голос насчет того, как сенокосилка или плуг показывают себя на работе. Рабкор с завода, селькор из деревни перекликаются друг с другом по вопросу о качестве продукции, а в центре Особое Совещание эту перекличку перехватывает, расследует и делает, что можно.

ПОЛИГРАФИЧЕСКАЯ ПРОМЫШЛЕННОСТЬ

Главнейшим инструментом кампании является печать, а материальным инструментом печати является полиграфическая промышленность – типография, наборная машина, печатный станок. Вот почему мы такое колоссальное значение придаем полиграфической технике. Когда на IX съезде, еще в условиях военного коммунизма, ставился вопрос о поднятии промышленности, резолюция съезда особо выделила и выдвинула вопрос о поднятии печатного дела, в качестве ключа ко всей производственно-агитационной и воспитательной работе. На XII партсъезде, когда уже в условиях нэпа был поставлен в широком масштабе вопрос о промышленности, партия опять особо выделила и выдвинула вопрос о полиграфической промышленности. Да и как же иначе? Полиграфическая промышленность есть основное орудие мобилизации и воспитания общественного мнения во всех областях, в том числе и в хозяйственной. Социализма нельзя построить бюрократическим путем; социалистическое хозяйство нельзя создать административными приказами; только путем величайшей инициативы, самодеятельности, настойчивости, упругости мнения и воли многомиллионных масс, которые ощущают и сознают это дело, как свое дело, которые никогда не надеются на то, что кто-нибудь сделает это дело за них, – только в таких условиях, только таким путем и такими способами можно построить социализм. Вот почему бюрократизм является смертельным врагом социализма. А что же является важнейшим орудием пробуждения и воспитания социалистической общественности? Конечно, печать с ее материальным стержнем, в виде полиграфической промышленности. Некоторые бюрократы (случалось) говорят: «Полиграфическая промышленность – это дело десятое, интересует только журналистов». Типография – для журналистов, – совсем как Простакова у Фонвизина: «география для извозчиков». Вздор! Нельзя поднять ни тяжелую промышленность, ни сельское хозяйство, ни хлопководство, если не будем иметь газету, которая дойдет до самых темных углов и дойдет в таком виде, чтобы ее можно было прочитать. Теперь на помощь газете приходит радио, которое является в наших условиях могущественнейшим орудием социализма, а в других условиях, как это обнаружилось в Англии во время стачки, страшнейшим врагом. Это зависит от того, в чьих руках находится этот великий инструмент. В течение десяти дней стачки английское радио запугивало и угнетало общественное мнение пролетарского населения. Вопрос о радио должен быть отныне тщательно взвешен при определении приемов и методов массовой борьбы. Во время всеобщей стачки нельзя оставлять радио в руках врага. Но этот вопрос подлежит особому обсуждению. Вернемся к полиграфической промышленности. Успехи в этой области есть, и количественные и качественные. Нашу газету теперь по общему правилу можно прочитать. Это не высшее достижение, но все же весьма серьезное завоевание. У нас в этом году около восьми миллионов экземпляров газет. До войны в царской России тираж всех газет вряд ли переходил за предел 3 1/2 миллионов. Успех серьезный! В то время как во всех других отраслях промышленности мы не достигли еще по общему правилу и ста процентов довоенного, в области газетного дела мы достигли уже значительно более двухсот процентов. Но если будем оглядываться не на довоенный уровень, который был уровнем темноты, невежества и кабалы, то окажется, что от передовых капиталистических стран мы в области газетного дела еще страшно отстаем.

ПЕЧАТЬ КАПИТАЛИСТИЧЕСКИХ СТРАН

Я для сравнения захватил с собой одну английскую и одну американскую газету. Многие из вас, вероятно, их видали. (Голоса: нет, не видали.) Вот газета «Таймс» – большая газетина – будь она неладна. (Смех, аплодисменты.) Это – главный орган великобританской печати, газета консервативная, в вопросах внешней политики поддерживающая всякое правительство – либеральное, консервативное и даже так называемое рабочее правительство Макдональда, которое вело, впрочем, консервативную внешнюю политику, да и внутреннюю тоже. Это – номер за один только день, в нем 32 страницы, печатается газета петитом и нонпарелью. Я сегодня просил товарища подсчитать, сколько это выйдет, если перевести на нашу «Правду». В «Правде» на 6 страницах помещается 270.000 печатных знаков, а здесь на 32 страницах 2.300.000, т.-е. в 8 3/4 раза больше. Сколько же они здесь наврут!.. (Аплодисменты.) Вы скажете: где они каждый день берут такое количество материала? Сколько у них должно быть своих буркоров? (Смех.) Так вот позвольте, я вам покажу: первая, вторая и третья страницы набраны мельчайшим шрифтом – здесь напечатаны объявления, без кричащих заголовков, без траты лишнего места, но зато порядок образцовый, строгая система, так что любое объявление найти очень легко. Затем идет страница, посвященная суду. Мы не раз с вами говорили и писали, что общественное воспитание должно идти также и через внимательное освещение того, что делается в судах, потому что суд – это изнанка общества, в суде отражается и быт и весь наш строительный процесс, но отражается, так сказать, в опрокинутом виде. Однако, освещение суда в нашей печати подвигается плохо: и места не хватает и сноровки надлежащей у нас нет… Дальше, на двух страницах «Таймса» идет спорт – все виды его: кто кого где раскровянил в боксе; футбол занимает огромное место; наконец, каждая лисица, убитая лордом, находит здесь свою биографию. (Смех, аплодисменты.) Дальше идет парламент – опять мельчайший шрифт, нонпарель – две страницы, – почти такое же внимание, как футболу и боксу, – затем внутренние дела, – компактно, плотно, булавки не продвинешь. Дальше идет то, что у нас называется «разное». Затем – торговля, вот эта страница, театр – страница, иностранные новости – страница, а по числу букв эти страницы идут за две страницы «Правды». Вот этот внутренний лист представляет собою то, что мы называем собственно газетой. Здесь вот иностранные дела, здесь главнейшие новости за последний день, а здесь статьи, передовые и всякие другие, дальше – продолжение важнейших новостей. Эти четыре страницы составляют сердцевину газеты. А кроме них еще 28 страниц! Последуем далее. Здесь опять «разные» сообщения со всего мира. Более подробно характеризовать их не буду. Здесь страницы иллюстраций, фотографий и пр., отчетливых, гораздо лучше, чем в наших еженедельниках и ежемесячниках, а ведь это ежедневник, который печатается ротационным путем. Здесь – финансы и биржа, отчеты акционерных обществ, торговля, биржевые цены, рынок товарный, дальше – поезда и пр., а затем последние страницы объявлений. Таков ежедневный номер «Таймса». Если вы думаете, что это – по размеру – рекордная газета, то ошибаетесь. Америка в этом смысле оставляет Англию далеко позади, по крайней мере, по количеству. (Голос: А по качеству?) По качеству техники «Таймс» выше всех газет. В смысле вульгарности, сенсации, игры на низменных чувствах американцы, пожалуй, бьют рекорд, хотя с точностью решить это трудно. За время последней всеобщей стачки в Англии издавалась правительственная газета всего на четырех страницах, – я вам ее покажу, – а какое в ней умещалось гигантское количество прессованной лжи!..