Джордж Паттон - Война, какой я ее знал Страница 22

В период времени, описываемый в данной главе, Седьмая американская армия успешно высадилась в Южной Франции. Она смело и решительно устремилась навстречу частям Третьей армии; встреча частей обеих армий произошла 11 сентября к северу от Дижона.

Первая американская армия и Вторая британская армия двигались параллельными путями через Северную Францию; в первых числах сентября они достигли границы с Бельгией и захватили Антверпен и Намюр. Русские и румынские части пересекли Болгарию, и русские начали новое наступление к югу от Восточной Пруссии. Американская Девятая армия была сформирована уже на континенте и взяла на себя обязанности довести начатое Третьей армией освобождение портов Бретани от засевших там немецких войск.

Американские и британские ВВС продолжали оказывать поддержку наземным силам постоянными бомбардировками пока еще далеких от линии фронта объектов на территории рейха.

По окончании этого периода успехов британцы осуществили неудачную высадку десанта в Арнеме; Первая армия ломала зубы о неприступную линию Зигфрида в районе Ахена; Девятая армия постепенно завершила очистку от немцев Бретани, по все еще не могла выбить их из Лорьяна и Сен-Назера; Седьмая армия, очистив Эпиналь, приближалась к Труе-де-Бельфер.

P. D. H.

Экскурсия по Франции на танке

Когда в марте, апреле и мае 1944 г. я находился в штаб-квартире Третьей армии Соединенных Штатов в Англии, то постепенно [83] укрепился в мысли, что армия должна осуществить высадку либо на полуострове Шербура, либо где-то в окрестностях Кале. Лично мне более привлекательным казался второй вариант, хотя операция на данном участке обороны противника могла вначале оказаться дорогостоящей, зато на следующих этапах мы заплатили бы куда меньшую цену. Когда армия высаживается с моря на судах-амфибиях, необходимо выбирать точку как можно более близкую к объекту. Кале же находился ближе к цели, чем Шербур.

Обдумывая возможные варианты развития событий, я отмечал вехи, казавшиеся мне судьбоносными на нашем пути, места будущих решительных сражений с противником. Так, я сказал мистеру Дж. Дж. Макклою, заместителю министра обороны, когда тот приехал к нам в Англию, что первое крупное столкновение Третьей армии с врагом произойдет в районе Ренна. Вышло же так, что та битва стала второй.

Также я отметил Лаваль, Шатобриан, Нант, Анжер, Тур, Орлеан, а также Бурж и Невер, поскольку в тот момент я чувствовал, что нам следует двинуться к югу от изгиба русла Луары. Я до сих пор так и не решил, правильно ли мы сделали, что не поступили в точности так.

Во многих других отмеченных мной точках позднее тоже происходили сражения, однако, поскольку сейчас при мне нет моей карты, назвать их все я не берусь. Точно помню, что я пометил Шартр и Труа, а также, как ни странно, Вормс и Майнц. Интересно, что ориентировался я по карте автомобильных дорог с масштабом 1:1000000, и если, как говорят: «Один человек – модель всего человечества», то лучшей основы для планирования кампании, чем сеть автомобильных дорог, не придумаешь.

Думаю, для высшего командования карты с миллионным масштабом – как раз то, что нужно. Потому что полководец должен принимать глобальные решения о том, какие транспортные артерии нужно пересечь, какие крупные населенные пункты захватить, чтобы нанести врагу наибольший ущерб. Как захватывать эти города и дороги, уже не наше дело, этим должны заниматься командиры следующего эшелона, ориентируясь по картам более крупного масштаба, а лучше – принимая решения, изучив территорию на месте.

Я также читал «Нормандское нашествие» Фримана, внимательно примечая, какими дорогами пользовался Вильгельм Завоеватель в Нормандии и Бретани. Использование этих дорог даже в современных условиях позволяет обойти неприятеля и избежать приготовленных им ловушек.

6 июля в 10.25 наш самолет оторвался от земли, и берега Соединенного Королевства остались у нас{88} за спиной. Прошел ровно год, [84] как мы вот так же покинули Алжир, чтобы высадиться в Сицилии. Пролетая над полуостровом, где располагался Шербур, мы видели вблизи берега огромное количество выведенных из строя судов. Когда мы приземлились и двинулись вдоль берега на машине, вид разбитых кораблей приводил меня в замешательство. Конечно, только часть их пострадала от огня неприятеля, гораздо больший урон нанес нам шторм, разбушевавшийся сразу же после начала операции. Береговые укрепления, особенно доты, впечатляли. То обстоятельство, что при всех этих факторах союзникам удалось успешно осуществить высадку, говорит о том, что хорошо подготовленная армия может выполнять поставленные задачи в любых условиях.

С берега мы поехали в штаб генерала Брэдли, находившийся к югу от Исиньи, где я провел первую ночь под грохот самой интенсивной канонады, которую мне только приходилось слышать в жизни. Наши войска вели артподготовку, а штаб-квартира Брэдли размещалась как раз рядом с артиллерийским корпусом, и, кроме того, ее со всех сторон окружали дивизионные батареи.

На следующий день мы поехали на наш первый на континенте командный пункт в Неу, что к югу от Брикбека. Считается, что замок Брикбек принадлежал кому-то из соратников Юлия Цезаря. Интересно, что донжон крепости имеет одиннадцать углов; в архитектуре его отражается процесс трансформации ранней четырехугольной башни в круглую. По дороге на командный пункт мы проехали через мост в Карантане, который, как считалось, мог простреливаться неприятелем. Потому следовали мы на очень высокой скорости, соблюдая значительные интервалы между машинами. Каково же было мое удивление, когда я увидел на том самом мосту четверых наших парней, занятых рыбалкой. Однако никто из важных гостей не отказал себе в удовольствии позднее упомянуть об опасности, которой подвергался, проезжая мост.

Благодаря стараниям генерала Гэя{89}, приложившего немало усилий, чтобы устроить все, как должно, наш командный пункт расположился в саду среди яблонь.

Находясь там, я дал себе труд обследовать немецкие линии обороны вокруг Шербура как с земли, так и с воздуха. Я полагал, что немцы, как народ методичный и последовательный, не создадут ничего неожиданного – чего-то такого, чего мы не встречали у них прежде. Мои наблюдения убедили меня в том, что оборонительные [85] линии противника не столь уж неприступны, и практика доказала основательность моих суждений.

Всю северную оконечность Шербурского полуострова покрывали пусковые установки для ракет Фау-1. Довольно интересные штуковины. Обычно строилось бетонное ответвление от главной дороги и маскировалось землей и пылью. Ответвление заканчивалось бетонной площадкой или периметром размерами в два теннисных корта, на краю которого могли останавливаться грузовики. Ближе к центру периметра имелось несколько отверстий. Некоторые площадки были снабжены углублениями, предназначавшимися для хранения ракет, некоторые нет. Процедура запуска Фау-1 выглядела следующим образом. Ночью приезжали грузовики, привозившие ракеты и разборную эстакаду, штанги которой устанавливали в упомянутые мною выше углубления так, чтобы сооружение имело угол наклона примерно тридцать градусов от земли. Каждая такая эстакада смотрела в какую-то строго определенную сторону, и запускаемая с нее ракета летела к заранее заданной цели. Когда кончался боезапас, все оборудование собиралось и увозилось. Кого-то оставляли специально, чтобы замаскировать периметр. Делалось это весьма успешно, потому что из множества подобного рода площадок, которые я посетил, лишь немногие серьезно пострадали от ударов авиации.

Попадалась нам еще одна громадная конструкция неизвестного назначения – насколько я знаю, до сих пор так никто и не понял, для чего она предназначалась. Она состояла из бетонной полосы длиной в полтора километра и шириной метров двадцать – двадцать пять, соединявшей две насыпи. На каждой стороне имелись забетонированные конусообразные углубления примерно метров по тридцать в глубину и шириной в верхней части пятьдесят – шестьдесят метров. Как мне думается, материала на изготовление этого сооружения пошло больше, чем на строительство пирамиды Хеопса. Не менее трех тысяч лагерников трудилось над ее возведением, но, судя по всему, строительство не довели даже до середины.

12 июля скончался генерал Рузвельт, и пока мы прощались с ним на кладбище в Сен-Совере, наши зенитки, стрелявшие по немецким самолетам, словно бы салютовали в честь храброго солдата, каким был Тедди.

17-го числа нас посетили министр обороны Стимпсон вместе с мистером Банди{90} и генералом Серлсом{91}.

24-го погиб полковник Флинт{92}, а 26-го мы похоронили генерала [86] Макнейра{93}. Пэдди понравилось бы, как были организованы его похороны. Мы заказали для него специальный гроб и водрузили его на вездеход, который и вез гроб до места погребения. До могилы его несли командующий армией, три командира корпусов, начальник штаба армии и его заместитель и вся штабная братия, кто только оказался свободен в тот момент.