Журнал Наш Современник - Журнал Наш Современник №8 (2004) Страница 22

После разгрома Франция, затаив злобу и обиду, начала исподтишка оттачивать меч. Затем, заключив противоестественный союз с Россией и обеспечив себе за бесчисленное количество миллиардов ее поддержку, Франция подняла голову. Министры начали плести сложные интриги с целью изолировать Германию, окружить ее со всех сторон недругами. Это привело нас к Алжизирасу54, к Агадирскому инциденту55. То были суровые уроки, которые, однако, на пользу не послужили. Правительство их не поняло и ими не воспользовалось.

У нас всегда кивают на Германию, что она постоянно увеличивает воору-жения, развивает свои военные силы. Германия нам не указ. Она окружена врагами, на нее со всех сторон точат меч. Совсем в другом положении находится Франция. Никто против нее не злоумышляет, она в зените развития своей духовной мощи и материального благосостояния. Надо же кому-нибудь показать пример, и вот только Франция, пользуясь своим исключительно благоприятным положением, может сделать почин разоружения и т. д., и т. д.— все в том же духе в течение целого часа и при громком одобрении всех присутствующих.

Просто не верилось, что так может выражаться, не говорю уже француз, но просто человек в здравом уме и твердой памяти. Между тем реферат имел громадный успех и был повторен во многих ложах. Подобные речи и их успех есть непосредственный результат масонского воспитания в ложах, которые, имея претензию вырабатывать независимых свободомыслящих людей, в сущности, выделывают только граммофонные пластинки.

А вот еще подобный же пример: в феврале 1914 года секретарь Совета Ордена Великого Востока, депутат в Палате от Департамента Сены и Уазы Андрэ Лебэ (Lebey) прочитал доклад в руанских ложах. Он доказывал, что сближение Франции с Германией представляется совершенно необходимым для блага страны, что того требует и ложа, и здравый смысл, и даже исторические традиции. Поэтому представлялось бы в высшей степени желательным, чтобы Президент Республики, отправляясь в Россию, как бы случайно где-нибудь повстречался с Вильгельмом II .

Но вот самая характерная затея, с которой французы возились накануне самой войны.

Тотчас после установления официальных братских отношений между Французской Великой Ложей и Союзом Германских Великих Лож по инициативе французских масонов была организована первая международная манифестация “в пользу мира и всемирного братства”. В июне 1907 года французские, немецкие, а также частью бельгийские, голландские и люксем­бургские масоны съехались в Шлюхте. Это очень красивое дачное местечко на горном перевале в южной части Вогезов, как раз на полпути между французской долиной Валоньи и эльзасской долиной Мюнстера. Здесь собравшиеся дали друг другу клятву ежегодно в ту же пору собираться в каком-нибудь заранее условленном месте и устраивать шумные мани­фестации в пользу мира и братства народов, причем присвоили себе даже особый девиз: “Jivis pacem, para pacem”, то есть если хочешь мира, готовь мир. При этом было провозглашено, что волею или неволею, но масоны обеих стран сумеют заставить свои правительства пойти на примирение.

Вторая подобная манифестация состоялась в 190...56 году в г. Базеле, третья в 1909 году в г. Баден-Бадене. Четвертую предполагалось устроить в июне 1910 года в г. Лионе, но вследствие недоразумения она не состоялась и была перенесена на июль 1911 года в Париж, причем сопровождалась довольно грандиозным скандалом.

Заправилами были организованы пышные празднества, предполагалось, между прочим, устроить ритуальное заседание в помещении Великого Востока и заказать банкет в большой зале гостиницы “Palais d’Orsay”. В Париж съехалось несметное количество приглашенных немцев... но как раз в это время разыгрался Агадирский инцидент. В публику, уже нервно настроен­ную, проникли слухи, что как раз в то время, когда Германия грозит Франции войною, масоны собираются брататься с немецкими шпионами, подослан­ными кайзером, и т. д. и т. д. Поднялось волнение, и около помещения Великого Востока стали собираться враждебно настроенные кучки. Ввиду сего, префектура полиции поспешила предупредить членов Совета Ордена Великого Востока, что, по имеющимся сведениям, готовятся не только антимасонские, но и антинемецкие манифестации, которые при тогдашнем напряженном политическом положении представляются крайне нежела­тельными, а потому “посоветовала” как-нибудь избежать всяких многолюдных сборищ в помещении Великого Востока (16, rue Cadet), пригрозив, что если сему совету последовать не пожелают, то полиция снимет с себя всякую ответственность за возможные неудобные последствия.

Члены Совета Ордена струсили и накануне самого дня, назначенного для банкета, отказали устроителям празднеств в помещении, а их примеру последовала администрация гостиницы “Palais d’Orsay”. Устроители очутились в самом безвыходном положении, а немцев, как нарочно, на сей раз съехалось видимо-невидимо.

Вообще эти ежегодные манифестации в пользу мира посещались немцами весьма охотно и усердно, и по весьма понятным причинам. В дружеской “братской” застольной беседе французы, что называется, распоя­сывались вовсю, а так как у пацифистов разговоры обыкновенно вращаются около войны и военного дела, то эти откровенные беседы представлялись для немцев далеко не безынтересными.

Кончилось тем, что ритуальное заседание пришлось устроить в узком помещении ложи “Etoile Polaire” (“Полярная Звезда”), помещающейся где-то на задворках Парижа, в предместье Сэвр, а банкет в третьестепенной гостинице “Hotel Moderne”. Немцы уехали обиженные и раздосадованные таким негостеприимным приемом.

Пятая манифестация состоялась в 1912 году в г. Люксембурге, шестая — в 1913 году в г. Газе, седьмая была назначена на 15, 16 и 17 августа 1914 года в г. Франкфурте-на-Майне.

По поводу этой несостоявшейся манифестации были разосланы два циркуляра — немецкий и французский, которые по настоящему времени представляются весьма характерными, а потому я прилагаю их при сем в подлиннике. Благоволите обратить внимание на разницу в тоне обоих доку­ментов. Тон немцев сдержанный, у них говорится только в общих гуманных выражениях о “некой масонской работе”, об “идеале” братской солидарности и лишь вскользь упоминается о “мире всего мира”. Тон французского документа унизительно холопский, словно он написан какой-то истерической кликушей, так что французы кажутся более немцами, чем сами немцы.

Такова была маниловская греза, в которую были погружены французские масоны накануне европейской войны. Когда разразилась гроза, не могу сказать, чтобы они перекрестились, ибо они креститься не умеют, но они растерялись, как мальчишки, как старые плаксивые бабы, и не потому, что отечество очутилось в опасности, а потому, что вся их избирательная плат­форма рухнула и почва ускользает у них из-под ног.

А действительно было от чего растеряться. Когда неприятель подступал к столице, то оказалось, что парижский укрепленный лагерь, пространством более 30 километров в окружности, существует лишь только на бумаге. Форты давным-давно кем-то разоружены и даже не соединены между собою рельсовым путем. На моих глазах с лихорадочною поспешностью укрепляли форт в Монморанси и прокладывали рельсы. Вот по этой-то причине правительство и не могло оставаться в Париже, а вынуждено было укрыться в Бордо. Положение спас старинный доблестный воинский дух кадров французской армии, который, несмотря на многолетние упорные усилия, не могли искоренить ни масоны, ни социалисты.

Таково было отношение масонов к войне до ее начала, а теперь они ей интересуются лишь настолько, насколько она касается их личного благо­получия. Война с внешним врагом — это не по их части, они специалисты лишь по организации внутренней междоусобной войны и в этом не знают себе соперников.

В общем, все притаились, жизнь в ложах совсем замерла, а Совет Великого Востока посылает главнокомандующему генералу Жоффру (который некогда, в начала своей карьеры, был тоже масоном)57 патриотические адресы с требованием, чтобы в этой борьбе “за право и справедливость” французская армия держалась “до конца”. Главнокомандующий отвечает благодарностями, а между тем не мешало бы спросить, чем бы французы держались против немцев, если бы масонов во всем слушались и не провели против их желания закона о трехлетнем сроке службы.

Вообще, не только масоны, но и в прочих политических кругах здесь свято веруют в силу слов. Словоизвержение есть язва всякого парламентского режима, а французского в особенности. Здесь каждый вынашивает в себе речь и при случае ее помещает, и когда он ее произнес, ему кажется, будто он что-то сделал, и нет никакого сомнения, что если бы сражались не пулями и штыками, а речами, то войска Вильгельма II были бы давно разбиты наголову.

Сейчас масоны озабочены совсем не войной, а защитой прав свободной торговли спиртными напитками и ограждением интересов кабатчиков от произвола военных властей. Для них это вопрос жизни или смерти, ибо кабатчики — главные организаторы выборов, и они отлично понимают, что трезвый человек за них голоса не подаст и подать не может.