Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6567 ( № 37 2016) Страница 22

В 2014 году на Украине перезахоронили прах Ивана Фёдорова в униатском (греко-католическом) Свято-Онуфриевском монастыре. А ведь он почти 10 лет служил в одном из храмов Московского Кремля. Он и на чужбине, до самой своей смерти во Львове (1583 г.) оставался православным. На погребении его останков по униатскому чину, с упоминанием униатского Святого Отца-Папы Римского, присутствовали не только епископы неканонических украинских православных церквей, но и местный епископ Украинской православной церкви Московского патриархата. «Такие нынче времена», – горько скажет православный батюшка из Донецка. Прах знаменитого православного дьякона замуровали в стене монастырского храма, который лишь после его смерти стал униатским. В этом монастыре была его типография.

Ивана Фёдорова теперь стали часто называть на Украине первым украинским книгопечатником. Его «Острожская Библия» была напечатана на территории современной Украины. Она признана во всём мире величайшей библиографической редкостью восточнославянского мира. Там же вышла и его знаменитая «Азбука» для обучения грамоте. Украинские националисты-русофобы заявляют, что Иван Фёдоров не был москалём, он якобы был уроженцем из Белоруссии. Но в исторических источниках написано, что он называл себя Иваном Фёдоровичем Московитиным и был выходцем из Москвы.

После открытия московского памятника (1909 г.) рядом с монументом появился венок с надписью «Первому мученику русской печати». Первопечатнику угрожали обозлённые на него переписчики церковных книг, и Ивану Фёдорову пришлось покинуть родину, жить и умереть на чужбине.

Надеюсь, что новое место для этого памятника станет местом более ощутимого проявления искреннего и настоящего уважения к памяти нашего знаменитого соотечественника.

P.S. Странно, что все предложения по спасению памятника сводятся к его переносу. Почему бы не вынудить «представительства брендовых фирм» не вешать на исторические здания огромные вывески на латинице?

Постиндустриальная Глебовка

Постиндустриальная Глебовка

Общество / Общество / Глубинка

Старостенко Геннадий

Теги: провинция , экономика , развитие

Посёлок, затерявшийся меж двух эпох

Wikimapia (интерактивная карта мира) идентифицирует Глебовку как «заброшенный, неиспользуемый объект». Так оно и есть – пустые глазницы окон в производственных корпусах птицеводческого объединения (некогда крупнейшего в Подмосковье), ржавеющие металлоконструкции, бездарные граффити на кирпиче.

Д

ля кого­то это всё – экзотика, чарующая своим пост­индустриальным декадансом, идеальный пленэр для съёмок нового «Сталкера» или примитивного саспенса. Не для меня. Я вырос в посёлочке по соседству – и мне не всё равно. Хотел бы видеть жизнь на месте гибели и увядания. Но не дано. Как не дано вернуть к жизни природу, окружавшую меня в далёком детстве. Тот самый русский лес – знак исторической судьбы, что был воспет Леоновым и за несколько последних лет изгрызен короедом.

Еловые леса великим кладбищем стоят перед глазами. А когда-­то рядом с домиком, где я рос у бабушки, было лесничество. И лесники, и лесничие. Да что там – и «министерство» лесное было ещё в недавние времена...

Фабрику основали в начале 30­х – ставилась задача создания около Москвы крупных агропроизводственных комплексов. Начали с малого, а потом пошли и рекорды. Помню плакаты 70­х: «Решим продовольственную программу – миллиард яиц стране». Особо упитанными здешние цыплята не были – рядом с ними «ножки Буша» смотрелись как сумоисты с легкоатлетами, но зато их и не травили антибиотиками и монсантовскими ГМО.

В эпоху перестройки комплекс, по сути, растащили по частям. И всё же Глебовка не обезлюдела. Регион­то столичный – от Москвы всего 70 км. А с учётом гастарбайтеров, упрямо напоминающих о своём присутствии пакетами с мусором, разбросанными в лесу и вдоль дорожек, можно говорить даже о демографическом скачке. Но…

В этом году Глебовку лишили собственной скорой помощи, и теперь её нужно звать за двадцать вёрст из Истры. А ведь здесь проживает более десяти тысяч человек. Амбулатория пока ещё остаётся – и там можно заказать талончик к врачу-­специалисту в Истринской горбольнице.

Местная власть делает что может. Как может – противостоит упадку, но поддержки из района как не было, так и нет. А если честно – что она может, земская власть…

Недавно в леске, опушкой которого идёт тропка на станцию Холщёвики, исчезла женщина. Начало перестройки совпало в моём сознании с подобным ужасом. Шёл поутру к электричке от бабушки с дедом – ещё живы были. А в придорожном кювете – то ли большая кукла какая-­то, то ли... Ужаснулся находке – крикнул знакомому, что шёл навстречу, тот побежал звонить в милицию...

Я ходил в старую школу до седьмого класса – километра полтора по лесу и дальше через Красный посёлок. Если во вторую смену – заканчивали в шесть вечера. За полдня лесную тропку занесёт снегом – без фонарика и не отыщешь. Идёшь – еловые лапы на ветру качаются, тычутся в лицо, сыплют снег за шиворот. Бывало, и один возвращаешься. Ни от маньяков, ни от извращенцев никто не остерегал – да их и не было. Или вот в Истру ездил с девяти лет в музыкальную школу – бабушка даст двадцать копеек на попутку, чтобы не ждать электричку обратно, – ходила нечасто. Постучишь на переезде в Новом Иерусалиме в дверцу какому-­нибудь грузовику: дядька за рулём иной раз и возьмёт предложенную монету, а чаще скажет – оставь себе на мороженое.

Сейчас ребёнка одного кто в лес отпустит?..

Флоренция. Вид с холма

Флоренция. Вид с холмаГлава IV

Литература / Однажды с Алисой Даншох

Даншох Алиса

Якопо Понтормо. Портрет Козимо Старшего Медичи

Теги: Алиса Даншох

Однажды замужем

Глава, в которой автор приходит к выводу, что хоть один раз, но замуж сходить необходимо

Однажды Флоренция достигла того возраста, когда ей захотелось изменить свой социальный статус, поменяв одиночество на замужество по всем правилам – штамп в паспорте или подпись под брачным контрактом. А лучше и то и другое.

К концу XIV века за Флоренцией закрепилась репутация богатой, своенравной и опасной женщины. Согласитесь, такой даме непросто найти достойного мужа, а её избранника вряд ли можно назвать счастливцем. Тем не менее после долгих поисков претендент на руку и сердце коварной красавицы отыскался. С широко открытыми глазами, на трезвую голову и при твёрдой памяти брачующиеся подписали контракт, а чтобы избежать осложнений и пересудов, сделали это тайно. Безусловно, это был брак по расчёту, выгодный для обеих сторон. Однако особенно выиграли от него окружающие. Конечно, нашлись завистники и злопыхатели, которые изо всех сил пытались разрушить и без того сложные отношения супругов. Но так как толком никто ничего не знал и мог только гадать, то ни интриги, ни заговоры, ни вмешательства извне, ни скверный характер Флоренции не смогли помешать союзу, продлившемуся без малого 300 лет. Только смерть супруга поставила точку в их долгой и своеобразной семейной жизни.

Если бы бракосочетание Флоренции происходило в Советском Союзе, то ей пришлось бы идти в загс, писать заявление и заполнять анкету. В связи с её иностранным происхождением бдительные органы КГБ наверняка бы тщательно всё проверили и узнали всю подноготную невесты и жениха. Из заведённого на них дела и собранных материалов получилась бы любопытная история.

Мы бы узнали, что имя новобрачной Firenze (Флоренция, или Флóренс) происходит от древнеримского Флорентиус, или Флорентия, что означает «цветущий, процветающий». Как водится, люди наделили её уменьшительными именами типа Фло, Флосси и Флори. В кадастровые описи Римской империи она попала под фамилией Castra Florentia, что в переводе с латыни звучит как «процветающий военный лагерь». Крошка Фло родилась в 59 году до нашей эры на низком правом берегу реки Арно, близ этрусского городка Фéзулы. Её отцом был всесильный консул Римской империи Юлий Цезарь, а мамой – Тоскана из рода Тусция.

Краткий перечень многочисленных родственников нашей Флори заставляет задуматься о её непростой генетической наследственности. Не могу отказать себе в удовольствии перечислить некоторых Флоссиных близких: отважные легионеры­отставники из непобедимой армии великого папани Цезаря; растворившиеся среди римлян и во времени этруски; ассимилировавшиеся варвары (лангобарды, готы, франки); греческие купцы; чужеземные странники–пилигримы; языческие божества и духи; раннехристианские святые и мученики; средневековые феодалы, рыцари, крестоносцы и, наконец, местные крестьяне­тусканцы. Можно представить, какие геноподарки от всех от них получила Флоренция! Например, римские легионеры одарили её выносливостью, организованностью, любовью к военным действиям и победам, а также пристрастием к надёжным крепостным стенам. Стены защищали удобное и рационально организованное городское пространство, где было всё необходимое для хорошего житья­бытья, то есть форум, театр, рынок, водопровод, термы и дома с дворцами…