Сергей Голубицкий - Чужие уроки — 2010 Страница 22

Сенатор Чарльз Шумер обратился в SEC c требованием запретить систему flash orders еще летом прошлого года. В сентябре 2009-го SEC предложила прописать запрет в документах финансовой реформы, продвигаемых администрацией Обамы. Политики дружно закивали, однако ничего никуда не добавили. Только после кризиса 6 мая тема flash orders снова замелькала на страницах прессы. Правда, как-то вяло и неубедительно (вспомним статью Джулии Кресуэлл).

Возвращаясь к событиям 6 мая, рискну предположить, что весь спектакль, разыгранный между 14 и 15 часами, состоял именно из алгоритмов, давно уже апробированных HFT трейдерами (правда, в меньших масштабах). Сначала продажа колоссального числа акций «в короткую», затем отключение компьютеров для создания вакуума ликвидности, молниеносное возвращение на рынок и закрытие коротких позиций на самом пике падения с одновременным открытием длинных позиций для последующей их ликвидации на чисто техническом отыгрыше вверх.

С учетом феноменальной амплитуды искусственно вызванного двойного колебания рынка (сначала вниз, затем вверх) можно предположить, что 6 мая удалось заработать десятки миллиардов долларов. Может, сотни. За несколько минут. На одной лишь ловкости рук, суперкомпьютерах и... теплых чувствах, питаемых финансовой системой Америки к собственной элите.

Примечания

1 Fat Finger Error (амер. сленг) — дословно: «ошибка жирного пальца», техническая ошибка во время биржевых торгов.

Ветхие мехи

«Не вливают также вина молодого в мехи ветхие; а иначе прорываются мехи, и вино вытекает, и мехи пропадают, но вино молодое вливают в новые мехи, и сберегается то и другое».

Опубликовано в «Бизнес-журнале Онлайн», 02 сентября 2010 года.

Выступая в апреле 2010 года в Нью­йоркском колледже Cooper Union, президент Барак Обама попытался подвести морально­этическую базу под свою финансовую реформу: «Я верю в силу свободного рынка. Верю в сильный финансовый сектор, помогающий людям привлекать средства, получать кредиты и инвестировать свои сбережения. Но свободный рынок никогда не имел ничего общего со свободной лицензией на захват всего, что только можно ухватить, невзирая на методы. Между тем именно так все зачастую и происходило в годы, предшествовавшие кризису. Кое­кто на Уолл-стрит забыл, что за каждым привлеченным со стороны и обмененным на бирже долларом стоит семья, стремящаяся приобрести новый дом, оплатить обучение, открыть свой бизнес или создать пенсионные сбережения».

Судя по тишине в зале, аудитория не спешила усваивать уроки христианской этики. И президент рубанул: «Мы никогда больше не позволим финансовым фирмам заниматься безрассудными делами и вести себя, как бандиты!» Впечатляющая эмоциональная динамика. За неполные четыре месяца «жирные коты»1 эволюционировали в президентской риторике до «бандитов». То ли еще будет! — приговаривали знающие люди. И не ошиблись.

В июле 2010 года американский сенат принял пакет мер в сфере финансового регулирования. Демократы сумели убедить в своей правоте трех республиканцев, что обеспечило минимально необходимые 60 голосов для прохождения закона. Комментируя документ, Барак Обама заявил, что американских налогоплательщиков больше никогда не попросят «оплатить счета за ошибки Уолл­стрит».

Если верить информационному официозу, финансовая реформа администрации Барака Обамы позиционируется где­то между Великой Хартией Вольностей и Французской революцией. В масштабах американской банковской и биржевой системы, разумеется.

Коротко суть реформы состоит в том, что отныне главное финансовое ведомство США и другие регулирующие органы получат возможность предъявлять более жесткие требования к капиталу наиболее заметных игроков рынка. Свобода банков в части проведения операций, финансируемых за счет собственных средств, ограничена, а вложения в хедж­-фонды и фонды частных инвестиций не могут превышать 3% от основного капитала. Наконец, должен быть создан орган, отвечающий за упорядоченную ликвидацию проблемных финансовых структур без участия средств налогоплательщиков.

Не буду скрывать личного отношения к «перестройке» Обамы: считаю, что перед нами величайшая профанация самой идеи реформирования, камуфлирующая за бюрократическими телодвижениями субъективный страх и объективную неспособность истеблишмента внести изменения в основы финансовой системы, которые только и являются первопричиной экономических кризисов и потрясений нового времени. Финансовая реформа Барака Обамы — не лечение болезни, а курс симптоматической терапии, способной лишь унять боль в ближайшей перспективе и оттянуть неизбежную кончину.

Никакой, однако, скептицизм не должен мешать объективной оценке реальности. Она же такова, что американская финансовая реформа, какой бы несовершенной ни казалась, неизбежно будет взята за основу для преобразования национальных экономик всего мира. Можно не сомневаться: согласованный сенатом и конгрессом закон наверняка спровоцирует череду аналогичных мер, направленных на косметическое преобразование экономик Европы, Азии, Америки и, вероятно, России.

С учетом ценности «перестройки» Обамы как универсального образца финансовой реформы нашего времени, начнем наш анализ не с критики, а с беспристрастного описания процесса подготовки принятого в июле документа.

В декабре 2009 года палата представителей приняла т. н. Wall Street Reform and Consumer Protection Act (H.R.4173, Закон о реформировании Уолл­стрит и защите потребителя). После бурных дебатов, компромиссов и согласований инициатива нижней палаты конгресса была поддержана, вопреки ожиданиям, верхней палатой — сенатом, принявшим в мае 2010 года закон в собственной формулировке — т. н. Restoring American Financial Stability Act (S3217, Закон о восстановлении американской финансовой стабильности). Формальным инициатором H.R.4173 явился депутат от демократической партии Барни Фрэнк, а S3217 — председатель банковского комитета сената демократ Крис Додд. Не случайно нынешний документ, призванный оздоровить американскую финансовую систему, в просторечье именуют «законом Додда — Фрэнка».

Оба апробированных законодательных акта прошли согласование в специально созданном Согласительном комитете конгресса и, после успешного завершения переговоров, были объединены в окончательный закон, который и лег на стол президента для подписания.

Между H.R.4173 и S3217, безусловно, существовал целый ряд расхождений. Газеты и журналы взахлеб обсуждали меняющуюся не по дням, а по часам позицию Криса Додда, судачили, как республиканец Скотт Браун отдает в последний день перед голосованием единственно недостающий голос демократам после таинственной встречи с лидером сенатского демократического большинства Гарри Рейдом, как банкиры и биржевики неистово лоббируют в конгрессе, добиваясь смягчения той или иной формулировки, как различные поправки то появляются, то мистическим образом исчезают за пару минут до голосования.

По сути же все эти разногласия яйца выеденного не стоили. Очевидно, что и республиканцы, и демократы, и сенаторы, и депутаты были преисполнены желания как можно скорее согласовать обе законодательные инициативы и войти в историю великими реформаторами. В более приземленной перспективе сложно представить, что за несколько месяцев до выборов республиканцы пойдут на саботаж демократической инициативы, рискуя вызвать у избирателей нешуточную неприязнь («Опять этот GOP пошел на поводу своих корешей на Уолл­стрит!»)2.

В главных чертах новое финансовое законодательство Америки направлено на усиление государственного и общественного контроля за финансовой сферой по восьми направлениям. Посмотрим, на какие инструменты делали ставку разработчики «реформы».

Банковский надзор

Федеральный резерв лишается функции регулирования и надзора за банками и финансовыми холдингами, активы которых не дотягивают до 50 млрд долларов. В результате под опекой «Феда» остается лишь 44 левиафана вроде Bank of America, Citigroup и Wells Fargo. Контроль за сберегательными учреждениями и банками штатов переходит к FDIC, Федеральной корпорации страхования депозитов, а национальные чартерные банки с активами менее 50 млрд отходят под надзор OCC, Управления контролера денежного обращения. Такая схема контроля была реализована в законе, принятом сенатом, тогда как H.R.4173, апробированный нижней палатой, ратовал за сохранение функций надзора Федерального резерва в полном объеме.

Защита потребителей

Сенат и палата представителей высказались за учреждение ведомства (т. н. Consumer Financial Protection Agency), которое контролировало бы финансовые организации в плане соответствия предоставляемых ими услуг (в первую очередь ипотечного кредитования и кредитных карт) представлениям о честном и справедливом ведении бизнеса. На бытовом уровне речь идет о пресловутых приписках мелким шрифтом к договорам, обдирающим доверчивых клиентов как липку, и махинациях вроде «нулевого процента». Расхождения в законодательных версиях, опять же, были косметическими: палата представителей ратовала за учреждение контрольного ведомства в виде самостоятельной структуры, а сенат — за создание подразделения в рамках Федерального резерва, с руководителем, назначаемым президентом по рекомендации конгресса.