Русская община и коммунизм - Жак Каматт Страница 22

и его учеников (напр. Ткачёв), присутствовала в чистом виде у Маркса, будучи определяющей как говорил Ленин, (Бернштейн подвергал яростным нападкам за его неспособность преодолеть свой бланкизм), стала идеей-гегемоном у Ленина и большевиков и была усовершенствована Бордигой. Она утверждает, что деспотическое вмешательство пролетариата в экономический процесс может ускорить переход к коммунизму. Она превозносила политическое действие, которое должно было сократить стадию капиталистического развития. Нельзя избежать способа производства, когда он установился. Так цикл, зародившийся в 1848-м, завершился теперь.

Дебаты, которые начались между сторонниками классовой революции и революции, которую можно было бы назвать коммунитарной (народничество зародилось в 1848-м), закончились поражением обеих сторон и триумфом капиталистического класса, капитала, который лишь укрепляет свою победу мистификацией пролетариата как правящего класса.

До сих пор коммунистическая революция развивалась на основе формального господства капитала над обществом, или вернее даже на основе перехода от формального к реальному господству. Поэтому надо чётко определить характеристики будущей революции, хотя бы лишь для того, чтобы отдать дань Бордиге, который в завершение своего изучения России, установил окончательную дату революции – 1975. Будущая, но не далёкая, революция будет находиться под непосредственным влиянием следующего факта: мировой капитал стремится к отрицанию классов. Он реализует его, обобщая наёмный труд, низводя всех людей до уровня наёмных работников, функционеров капитала, производя т.о. универсальный класс (в большом количестве и, потенциально, достигая своей цели). Необязательно чётко реструктурировать старые классы, но надо вести движение отрицания к его концу, уничтожая мистификацию. Именно таким образом можно было отобразить феномен, замороженный в одной из своих стадий, в то же время, не принимая в расчёт тенденцию государства становиться обществом во всех классовых обществах. Капиталистическое общество реализует эту тенденцию через КСП и внутреннее усвоение господства капитала людьми из-за чего каждый становится полицейским для другого. Кроме того, более чем когда-либо не происходит абсолютного разрыва между капитализмом и его отрицанием, говоря исторически, между пролетарием и человеком. Фактически дуализм присутствует в каждом в более или менее чёткой и подчёркнутой манере, даже в тех, кто бунтует против господства капитала, что заставило некоторых говорить о том, что классовая борьба происходит даже на индивидуальном уровне. Дело уже не в классовой борьбе, но в борьбе человека против капитала, господствующего над человечеством, которое он сделал иерархическим в соответствии с собственной тотальной системой ценностей. Государство подобно социальному воплощению капитала, удерживающему всех людей под властью внешних сил, т.е. принуждением, осуществляемым отдельным органом (полиция, армия, репрессивные элементы в каждой производственной единице: всё является капиталистическим производством) и внутренним давлением, всё более интимным приятием представлений капитала.

Только всё человечество целиком может восстать против угнетения капитала (противоречие заключается в том, что именно это человечество способствовало производству капитала). Столкновение с капиталом может произойти только если человечество станет революционным. Этого не произойдёт благодаря объединённому фронту всего сегодняшнего человечества (того, что называется пролетариат и средние классы и т.д.), потому что это означало бы приковывать всех революционеров к уровню классовой борьбы прошлого. Сегодня люди должны преодолеть свои старые представления и не воспринимать больше друг друга в соответствии с классовыми схемами, а осознавать своё общее состояние: состояние рабов капитала и в этом искать время и место своего освобождения. Объединение человечества не может больше происходить лишь благодаря борьбе между двумя элементами, людьми с одной стороны (раньше говорили пролетариатом) и капиталистическим государством (известным раньше как правящий класс) с другой, но оно должно происходить во всех нас, потому что все мы были капитализированы в различной степени. Если борьба утратит свой манихейский и милленаристский характер, она всё ещё будет необходимой, становясь всё более жёсткой и яростной. Революция станет возможной только если будет осуществляться производство революционеров. Быть революционером сегодня, значит быть уже не человеком прошлого, но существовать в состоянии возможностей самого общества. В настоящее время над ним господствует полюс капитала, коммунистический полюс слишком слаб для того, чтобы существовало противостояние, разделяющее это общество на два лагеря, но с того момента как движение автономизации человека по отношению к капиталу, а значит по отношению к государству (которое рассматривается в соответствии с его характеристиками), приобретёт некоторую глубину, общество также будет поляризоваться по отношению к коммунизму до того момента, когда напряжение станет слишком сильным и произойдёт взрыв революции. Революция больше не обладает непосредственной задачей выстраивать государство, даже переходное. Не может больше быть диктатуры пролетариата, потому что он растворился в социальном целом, и в любом случае, он может одержать триумф, только отрицая себя. Целью является формирование новой общности. В апреле 1917-го Ленин стремился к реализации государства, которое бы уже не было государством: государства-коммуны. Теперь ситуация созрела для появления общности, способной установить свою диктатуру в целях уничтожения капитала и его предпосылок.

Так, если у пролетариата в России была романтическая задача, как Бордига говорил в 1953-м (Кибальчич утверждал это в 1881-м), а в 1968-м мы написали, что "пролетариату нужно выполнять уже не свою романтическую задачу, но лишь свою человеческую роль", надо показать, как это может быть реализовано. Ясно, что это выходит за пределы исследования русской революции, но следует также указать, что в огромной России, теперь в СССР, единственным решением был и остаётся коммунизм потому что, в отличие от Запада, где общество как целое, или, по крайней мере, как его важная часть, было способно наслаждаться благоприятной ситуацией после феодализма, в России произошёл немедленный переход от одного деспотизма к другому (невозможность либерализма и демократии). Борьба русских должна была вести к новому открытию общины, ведь то, что на Западе было смутным воспоминанием у них всё ещё было осязаемой реальностью. Проект народников, а также Маркса, сел на мель, и на страну был наложен КСП. Однако мы полностью убеждены, что этот проект проявится в иной форме, все энергии не могут быть посвящены спасению чего-то из прошлого, они должны быть посвящены созданию будущего. И здесь Запад и СССР неизбежно встретятся снова.

Великая революционная волна, чьей кульминацией стали события в Париже и Мехико в 1968-м, обошла стороной СССР, и серьёзные эффекты произошли только в буферных странах. Однако сила этих потрясений была таковой, что в 1970-м произошло восстание в Польше, указывая на то, что старая борьба между коммунистической революцией и капиталом всё ещё не закончилась. Кроме того, азиатские страны, напрямую граничащие с линией сброса или удалённые от неё, всё ещё не были приручены. Это означает, что мы должны рассматривать две серии противоречий на мировом уровне, те, которые порождает КСП на самой высшей стадии своего развития, и те, что возникают из