Священные камни Европы - Сергей Юрьевич Катканов Страница 22

суждение диакона Андрея Кураева: «Критики «Гарри Поттера» любят противопоставлять это ненашенское изделие русской народной сказке. Там, мол, очень чётко обозначено, где добро, а где зло. В итоге они заставили меня обратиться к русским народным сказкам. Должен признать, что в жизни я не читал более безнравственной литературы (это не литература – авт.), нежели русские сказки в их действительно народном варианте».

О чём речь? Да собственно о том, что наши «православные патриоты» – плохие христиане. Они всё тщатся обнаружить в чужом глазу соринку, не замечая в собственном бревна. Проповедь зла в романах о Гарри Поттере или некие недоброкачественные, антихристианские идеи можно обнаружить разве что под микроскопом, в вот в русском фольклоре вся гадость лежит на поверхности, но мы не сомневаемся в том, что он – хороший, потому что он свой, а Гарри Поттер – плохой, потому что он – чужой. Вот эта ненависть к чужому и есть как раз антихристианство, которое, увы, рядится в православные одежды.

Об этом ещё Гоголь писал: «Многие у нас уже и теперь, особенно между молодёжью, стали хвастаться не в меру русскими доблестями и думают вовсе не о том, чтобы их углубить и воспитать в себе, но чтобы выставить их напоказ и сказать Европе: «Смотрите, немцы, мы лучше вас!». Это хвастовство – губитель всего. Оно раздражает других и наносит вред самому хвастуну».

Да и Чаадаева не вредно вспомнить: «Никогда не видано было у нас менее смирения, как с той поры, когда стали у нас многоглагольствовать про тот устав христианский, который более всех прочих уставов христианских учит смирению, который весь не что иное, как смирение».

Вот какой следует вывод: ксенофобские псевдоправославные извращения патриотизма порождаемы недостатком смирения, то есть самой сути православия. Если мы будем по-прежнему всё своё хвалить, а всё чужое ругать, это будет означать, что под православными одеждами больше не бьются православные сердца.

Русским тем более нелепо зацикливаться на борьбе с «чужим», если учесть, что главный русский талант – невероятная переимчивость, удивительная чуткость ко всему чужому, редкая способность делать чужое своим. Славянофильство, включая его современные проявления, это обратная сторона нашего комплекса неполноценности перед Европой, и вот от этого-то комплекса нам самое время избавиться. Нам пора прекратить делить явления культуры на чужие и свои, делить их надо на плохие и хорошие. Вот, кажется, банальность, но почему же она не всем понятна?

Нелепо думать, что всё западное – хорошее. Взять, к примеру либерализм. Мерзость однозначная. А почему, при всей русской переимчивости, либерализм в России ну никак не приживается, отторгается русским национальным сознанием? За либеральные, «правые» партии у нас голосуют где-то от одного до трёх процентов избирателей. Дело в том, что либеральная идеология принципиально по всем пунктам противоречит православию. А русский человек может не быть церковным, он может даже не считать себя верующим, но русская ментальность «от и до» сформирована православием, и этого обстоятельства никаким образом до конца света не отменить. Поэтому либерализм нам принципиально чужд, и никогда мы его не позаимствуем искренне и от души. Русский либерал – экзотика, это, как правило, человек с подорванным чувством национальной принадлежности, то есть человек ущербный, чужой среди своего народа. И никогда не будет иначе.

Пока наши профессиональные борцы с «чужебесием» пытаются спорить с реальностью, простой русский человек, отнюдь не теоретик, интуитивно отторгает то, что православию противоречит и легко принимает то, что с православием вполне согласуется. Но мы не протянем на одной только интуиции. Ещё митрополит Антоний (Храповицкий) писал: «Мы хорошие христиане, но мы не философы, а чтобы противопоставить своё чужому, воровски вошедшему в нашу жизнь, нужно не только тепло чувствовать, но и ясно мыслить, и точно выражаться».

Так вот вам вопрос на засыпку. Противоречит ли православию рыцарская идеология, идея русского ордена? Эта идея «воровски вошла в нашу жизнь» или она может быть для нас вполне органична и полезна? Только извольте, отвечая на этот вопрос, «ясно мыслить и точно выражаться».

Русский Орден?

Этот вопрос назрел уже вполне. «Рыцарская идея» оказалась чрезвычайно привлекательна для современных русских людей. То здесь, то там возникают всевозможные «русские ордена», то есть рыцарские ордена, а то и тамплиерские, что уж совсем сурово. Не смущайтесь несерьёзностью этих начинаний. Русские юноши бередят рыцарством, и не их вина в том, что никто их пока в этом вопросе основательно не сориентировал. Да ведь и не только юноши, но и солидные дяденьки так оказались очарованы рыцарством, что тут же норовят создать какой-нибудь свой орден.

В России сейчас большой дефицит свежих привлекательных идей, это очевидно и порождает интуитивную тягу к рыцарским идеалам. Обращаясь к опыту средневековой Европы, мы пытаемся найти там что-то своё, родное, высокое и вдохновляющее. Для русского сознания это процесс вполне органичный и естественный, но мы ищем вслепую, на ощупь, совершенно без ориентиров. Не заблудимся ли, не впадем ли ненароком в «чужебесие»?

Вот православный публицист В.Ларионов пишет: «Главной задачей русской орденской структуры современности должно быть трепетное хранение перед лицом апостазии иерархии мистического церковного единства и истинных церковных преданий, молитвенное ожидание предизбранного Богом царя, хранение русскости и заветов опричнины; традиции национальной жизни, выстраивание опоры грядущему трону в виде нового дворянства, верного чести и долгу служения Церкви и Святой Руси».

Ещё В.Ларионов пишет: «В отличие от масонов и отца их дьявола мы не лжём своим рыцарям долга и веры. Наша цель от начала известна всем, и мы не намерены её укрывать… Мы будем до конца сражаться за Святую Русь».

У меня сразу же возникло к г-ну Ларионову больше вопросов, чем в этих цитатах слов. Задам основные из них. Господа, а почему вы решили создать именно Орден? Можно было назвать свою структуру, например, «братство» или «союз». Чем на ваш взгляд отличается от них Орден? Какие признаки делают вашу структуру именно Орденом, а не какой-либо иной формой объединения? Или это просто красивое слово? Сказал «орден» – как кулаком по столу ударил. Весомо, сурово, жёстко. Вообще-то ордена в истории Западной Европы были или монашеские, или военно-монашеские. Вы монахи? Или вы военные? Если нет, то какие основания у вас привязывать себя к орденский традиции? Надо ли объяснять, что каждое слово имеет своё значение, и его нельзя употреблять произвольно, только потому, что оно красивое.

Мне-то как раз очень близка мысль о создании «православных организаций орденского типа», я только против легкомысленного к этому отношения. Мы можем насоздавать потешных «орденов» всем