Игорь Шафаревич - Записки русского экстремиста [Политический бестселлер] Страница 23

Во время одной большой беседы, посвященной Сергею Александровичу Нилусу, всплыла, конечно, такая центральная тема, которая связывается с его именем, — публикация им «Протоколов сионских мудрецов». Меня тогда спросили, что я думаю по поводу этих протоколов, потому что они все-таки сыграли определенную роль в судьбе минувшего XX века и, возможно, и сейчас являются каким-то важным моментом в межнациональных отношениях. Пользуясь случаем, попытаюсь ответить на этот вопрос.

Конечно, какую-то роль эти документы сыграли, но значение, которое им придавалось много лет, мне всегда казалось загадочным. Я вот их читал и не мог понять, почему они так интересовали большой круг с разной точки зрения к ним относящихся людей. Ведь надо заметить, что изданы они были очень давно, в 1905 году, но совершенно тогда не произвели впечатления. Я никогда не слышал каких-либо отзывов на них, каких-то дискуссий, с ними связанных, дореволюционного времени. Их знаменитость началась, по-видимому, на Западе и после революции. Началась потому, что их восприняли как некое предсказание, предсказание того, что произошло в России, и которое, очевидно, в России исполняется. Ну, вот, например, в «Таймс» было написано: «От этого жуткого сходства с событиями, развивающимися на наших глазах, нельзя просто так отмахнуться. Утверждение, что Протоколы сфабрикованы русскими реакционерами, не затрагивает самой сути Протоколов, необходимо объективное расследование». Это писала «Таймс», когда они были опубликованы впервые, по-английски, в 18-м году. Генри Форд, по-видимому, находился под большим влиянием их, он их распечатал в Америке, распространял и говорил, что многие американские сенаторы, которые знакомились с Протоколами, были поражены, что евреями за столько лет вперед был выработан план, ныне осуществленный, и что большевизм за много лет вперед еще замышлялся евреями. Но мне кажется, что именно как предсказание коммунистического переворота они очень слабы. Если объективно на них посмотреть, то они не предсказывают того, что в России произошло. В них говорится о свержении сословного режима, они направлены против дворянства, там говорится, что власть будет в руках денег, бирж, что евреи захватят власть в прессе, что через прессу будут вести народ, как баранов. Но все это ни в какой мере не характерно для того, что произошло в Советском Союзе.

Это повторение тех обвинений, которые противники евреев высказывали на Западе. Например, в Германии примерно в 70-е годы XIX века развилось движение, которое, по-видимому, впервые, как само название, и употребило термин — антисемитизм. Был такой знаменитый автор Вильгельм Мар, который написал книжку под названием «Победа еврейства над Германией». Ну чего же более радикального? Был социалист Дюринг, который тоже пытался построить социалистическую антиеврейскую идеологию социалистической партии, но при помощи Энгельса и его произведения «Антидюринг» был побежден и из немецкой социал-демократии изгнан. Во Франции было такое же движение, во главе которого стоял публицист Дрюон, написавший ряд книг на эту тему. В связи с делом Дрейфуса были колоссальные об этом дискуссии, и даже раньше, когда еще в первой трети девятнадцатого века распространилось социалистическое учение Сен-Симона, то его противники указывали на то, что значительная часть руководителей, кроме самого графа Сен-Симона, были евреями, и даже тогда впервые, по-видимому, была сформулирована концепция, что это есть еврейский заговор с целью захвата власти над христианским миром. Ее высказал польский поэт Красиньский в поэме «Безбожная комедия». Так что Протоколы — это было некое предсказание того, что уже произошло, прием, который неоднократно применялся: публиковались различные предсказания, которые якобы были написаны очень давно и сначала излагали ситуации, которые читателю знакомы, и тем самым как бы подтверждали, что они предсказывают правильно, а после этого предсказывали будущее. Поэтому мне кажется, что на уровень предсказания они не тянут. Сам же документ декларирует аморализм, что право есть сила, политика не имеет ничего общего с моралью, мы одурачили и развратили молодежь и так далее. И потом говорится, что в результате правомерно осуществляемой политики будет создана абсолютно тоталитарная власть.

Но нового в этом очень мало, такой политический аморализм в очень яркой форме присутствует у Макиавелли, в какой-то мере таким же аморалистом являлся Ницше. Концепция установления тоталитарного строя тоже очень древняя и существует, может быть, со времен Платона.

Обычный вопрос, который часто слышишь: верите ли вы в «Протоколы сионских мудрецов»? Ну что значит верить, это же не догмат о Святой Троице, в которую можно верить или не верить. Фактически предлагается выбор: или это действительно некое заседание некоего тайного правительства, на котором был оглашен этот план, либо это фальшивка, изготовленная в русской охранке. На самом деле, конечно, там мешанина из различных концепций еврейского национализма, аморализма политического и так далее, ницшеанства, макиавеллизма — девятнадцатый век был действительно веком какого-то водоворота различных интеллектуальных течений. Вот из него и образовался такой странный документ смешанного происхождения. Указывали, что был такой французский публицист Морис Жоли, который опубликовал памфлет против Наполеона III, и вот в этих Протоколах содержатся целыми абзацами из него цитаты. Но это указывает только на то, что такого типа сочинение могло возникнуть в какой угодно форме. Его автором мог быть какой-то мыслитель, так сказать, еврейский Макиавелли, могла быть большая группа, обсуждавшая такие вопросы. Единственное, что вызвало такой резкий интерес на Западе сразу же после революции, в начале 20-х годов, — это то, что действительно в руководстве советской властью тогда было исключительно большое процентное участие евреев. Это единственное, что связывало с этим документом. Во всех остальных отношениях он, по-моему, является очень слабым предсказанием. Авторам даже и в голову не приходило, например, что можно национализировать всю промышленность, что можно прикрепить крестьянина к земле, проведя коллективизацию, построить Беломорканал и так далее.

Что же теперь — вообще запретить издавать Ни-луса? Как-то я случайно заглянул в телевизор, там какой-то человек говорил: ведь до чего дошло — у нас можно купить «Майн Кампф» Гитлера! Ну как иначе может быть? Мне кажется, что это признак цивилизованного государства. Что историю монголов, которые нами триста лет владели, идеологию Гитлера мы должны знать. И должны знать эти документы, и уничтожение их или недопущение к ним людей, которые хотят с ними познакомиться, — это признак дикости. Вот у американцев есть очень заслуживающий уважения принцип, что свобода слова должна быть абсолютной. Мне кажется, что это, безусловно, очень здоровый принцип для здорового развития, если помнить о внутреннем ограничении, о котором я говорил. Мир состоит из многих народов, которые находятся во взаимоотношениях сложных, и надо работать на то, чтобы наш разум не порождал чудовищ.

Вот у меня лежит книжка, написанная дьяконом Андреем Кураевым, которую я бы предложил в качестве примера, как обсуждать межнациональные отношения. Книга называется «Как делают антисемитов». Автор приводит в качестве своего принципа или призыва к жизни, что ли, слова одного своего знакомого, как он говорит, православного еврея, который, когда слышит или видит такие вот публикации вроде того фильма, о котором я рассказывал, говорит: «Не делайте меня антисемитом». Вот, мне кажется, это тот принцип, к которому бы и я призывал.

Теперь можно перейти к истории самой «Русофобии». Она появилась в 1983 году в Советском Союзе в самиздате, а в 1988 году она уже вышла легально. Что меня побудило написать эту книгу? Меня к ней подталкивало чувство, что есть какая-то тенденция, представленная, может быть, узким, но активным слоем людей, как бы отрицающим Россию, так сказать, элемент русскости, русскую культуру, русскую историю, русскую психологию, ну, просто вообще русского человека. Это появилось впервые, когда возникла возможность эмиграции. И незначительная часть, ничтожная по сравнению со всем количеством населения, эмигрировала. Мне запомнился такой эпизод. Тогда был создан сборник «Из-под глыб», его идея принадлежала Солженицыну, мы вместе его готовили. И в этом процессе Солженицын был выслан, а потом уже я этот документ самиздата здесь распространял. Я тогда разослал представителям всех газет, советских и иностранных, приглашение прийти ко мне, познакомиться с новым сборником. Ну, советские представители не пришли, а некоторое количество иностранных корреспондентов пришло. Я им рассказал об этом сборнике и отвечал на вопросы. И один из вопросов был: как вы смотрите, является ли трагедией для России эмиграция. На тот момент я сказал, что мне трудно рассматривать это как трагедию, потому что уезжают люди, которые уже раньше, как правило, с Россией связь потеряли и не могут для России что-то существенное сделать. Как пример, привел Синявского, критика, в свое время арестованного, отсидевшего, потом отпущенного в эмиграцию. Он в то время написал статью, в которой допустил сделавшуюся знаменитой, хулиганскую такую фразу, бьющую на эпатаж: «Россия — сука». Меня упрекали, что я процитировал один кусочек. Ну, если развернуть то, что он говорил подробнее, то это нисколько не менее враждебно было. Суть всего пассажа заключалась в том, что русские виноваты в эмиграции евреев, и ты, Рос-сия-мать, Россия — сука, еще ответишь за это выращенное тобой и выброшенное на помойку дитя. Даже бессмысленный в каком-то смысле пассаж. На какую помойку, кто уезжал? Вот он в Париж поехал, кто-то в Израиль, больше в Америку. Почему это помойка? Вот я и почувствовал тогда по этой фразе какой-то болезненный элемент в тогдашней эмиграции. Действительно, часть из них уезжала просто в поисках более спокойного места. А большей частью они уезжали как борцы, в каком-то смысле это был элемент их карьеры. Они там издавались, печатались или основывали журнал, агентство, издательство. И то, что они борцы, вот это, так сказать, был фундамент их деятельности. Создавалось странное положение: борьба здесь, а борцы почему-то там. То, что на это обратили внимание, вызвало чрезвычайно резкий, и там, и здесь, протест всего этого круга, их поддерживающего, реплики, заявления очень раздраженные. Тогда я почувствовал этот элемент. А потом увидел, что в самиздате появляются статьи с какой-то странной злобой против русских: зачем они существуют с их психологическим ТИПОМ, их культурой, которой на самом деле и нет, и истории у них нет. Чего только не писали тогда! Что у России не было истории, было только бытие вне истории, что Россия проявила свою политическую импотент-ность. Я с этими произведениями отчасти познакомился, встречаясь с их опровержениями, с которыми выступали разные люди. И постепенно у меня возникло чувство, что это есть некоторое направление, психология и идеология которого заключается в том, что у русских культура была дефективная, приводящая всегда к патологическим ситуациям, что собственно русская культура состоит только из Ивана Грозного, Петра и Сталина. И единственный выход — забыть это все, покаяться в своем бытии и следовать примеру Запада. И вот мне показалось, что это опасная вещь, что это есть некоторая заявка на якобы будущую идеологию, которая будет господствовать над умами, чтобы поворачивать страну в каком-то направлении. И, собрав материал, я и написал тогда книгу.